Темная история в третьем роддоме (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

Идите к черту, Татьяна Егоровна. Ваши родственники там вас заждались.

Ну, конечно, Их Величество Заведующий был не в духе. Как же так, какая-то девица неясной этиологии позволила себе послать Великого и Ужасного! И теперь он развешивал люлей направо и налево, так что и Тане досталось на сдачу. Хорошо, что маска скрывала распухший от слез красный нос. Впрочем, в случае чего, она бы совершенно честно сказала, что сам Дежнев ее и довел.

Впрочем, адреналин ссоры быстро схлынул. На место синдрому берсерка пришла апатия. Может, сказывалась недавняя болезнь. Вирус не отпускает своих жертв без потерь. Ближе к обеду у Татьяны разболелась голова. Таблетка помогла, но ненадолго. К вечеру всё повторилось. Помощница из Зуевой была так себе. Чисто номинальная. Фрида Марковна, пару раз поинтересовавшись, почему Таня напоминает таракана после дихлофоса, послала ее долечиваться. Дома Татьяна осознала, что даже есть не хочет так, как спать. Добралась до кровати и вырубилась. Не умывшись, не переодевшись, не почистив зубы. У нее словно тумблер переключили. Проснулась она по будильнику. За ночь желудок опустел, как гнездо диких гусей по осени. По-быстрому сплоснувшись, нажарила себе целую сковороду омлета с овощами. Остатки собрала в контейнер — на перекус.

Теперь, после почти двенадцати часов сна, негодование на Дежнева ушло, оставив после себя саднящую рану. Каков подлец, а? Ничего, главное — она держала удар, как надо. Чтобы не думал, что если Таня позволила ему кое-что в кабинете УЗИ, об нее теперь можно вытирать.

Татьяна заглянула в диалог, чтобы морально подпитаться своей твердостью и бескомпромиссностью… Но только почему-то сегодня текст читался совсем по-другому. Словно за ночь кто-то волшебным образом заменил все буковки в ее телефоне. Из переписки гласило, что Дежнев хотел с нею поговорить. И приглашал куда-нибудь сходить вместе. Не ее-Таню, а ее-Фею. А в отказе увидел намек на то, что ей, Тане, стыдно идти с ним куда-то. Конечно, версия выглядела странно. Но следующая фраза, в которой Таня увидела только последнее слово, означала, что Стас действительно посчитал, что она-Фея им брезгует. Таня прочитала еще раз. Даже вслух. Может, чертик опять ей глаз отводит? Может, она снова поняла что-то не так?

Может, и поняла.

Только как это поймешь до следующего инсайта?

А она еще и симку убила…

Но, с другой стороны, Дежнев уболтать может кого угодно на что угодно. В этом Таня уже не раз убедилась. А потом будет в свободное время зажиматься с кем-то другим. Он — мужчина свободный, холостой, трахать может, кого не лень. Кто такая Таня, чтобы претендовать на исключительность? Только неисключительные права на кушетку в кабинете УЗИ и походы в рестораны с целью предварительных… разговоров, кхе, Татьяну больше не устраивали. Она знала точно. Поэтому — да, она была резковата в диалоге. И рисковата в коридоре отделения. Но ни о чем не жалела.

Глава 48

А между тем, в отделении ощущались вибрации наступающего Нового Года. Наступал он твердой поступью, медленно, но верно. До праздника оставалось почти две недели, но уже теперь каждую свободную минутку медсестры соревновались в искусстве вырезания из салфеток. Заснеженные снаружи окна обрастали снежинками изнутри. На посту появилась маленькая искусственная елочка, увитая огоньками гирлянд. Вечерами, когда в коридоре выключали «большой» свет, они мигали по-разному, пробуждая в душе Тани ностальгию по беззаботному детскому празднику. А гремевшие в небольшом отдалении фейерверки — предвестники новогодних салютов, — топили в горечи потери. Теперь Таня часто дежурила по ночам, подменяя медсестер. Во-первых, лишние денежки в преддверии завершения практики совсем не лишние. А во-вторых, домой почему-то совсем не хотелось. Дома особенно остро чувствовалось одиночество. И тоска.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, дело было не в отсутствии секса. Хотя, бывало, вечерами Татьяну, как покрывалом, окутывала теплая волна. Не хватало предвкушения чуда. Пару раз у Тани даже возникало желание сходить к сотовому оператору, чтобы взять новую симку взамен старой. Но в последний момент находились неотложные дела. Наверное потому, что нельзя вернуться назад. Говорят, возвращается всегда уже кто-то другой. Вот и Татьяна теперь была уже кем-то другим. Она утратила тот орган, который отвечал за беззаветную, щенячью преданность недостижимому идеалу — Станиславу Борисовичу. Он, — орган, — просто отсох и отвалился в какой-то момент, и Таня даже не успела заметить, когда это случилось. На его месте вырос другой. Болезненный, как свежая мозоль. Орган, который выделял токсичное вещество, что вызывало желание сесть у ног Дежнева, положить голову ему на колени и просто сидеть рядом. Такое глупое желание. И такое невыполнимое.

Где-то через неделю после памятной ссоры состоялось внеочередное заседание женсовета. Геля ввалилась в сестринскую, где Таня переодевалась после ночи. В этот раз ночное было по графику, и Зуевой полагался выходной. Рядом стягивала теплые колготки Ольга. За столиком Марго пила утреннюю бурду из кисловатого коричневого порошка, ошибочно именуемого «кофе», и четырех кусочков сахара. Татьяне было не жалко — не ее же сахар. Просто интересно, как эту гадость можно пить.

Нос Ангелины был припухшим и красным. Короткий всхлип пояснил причину изменений во внешности. Таня присела на стульчик и мысленно запаслась попкорном.

— Геля, что у тебя случилось? — бросилась на спасение утопающей (в слезах) сердобольная Оленька.

— Он не отвечает на звонки, — призналась Ангелина похоронным тоном.

Еще бы! Шанс заполучить в цепкие лапки «эл-литу» накрылся крышкой и зарылся под землю. Таня допускала, что добровольно.

— Тот, который с подвеской? — оторвалась от бурды Марго.

Таня ожидала от нее «а я говори-ила!», но нет. Видимо, рыжая была настолько убеждена в безнадежности мужского племени, что исход Гелиного романа для нее был предрешен вне зависимости от типажа мужчины. Возможно, она была не столь уж не права.

Ангелина всхлипнула, кивнула, достала из кармана одноразовый бумажный платочек и вытерла слезинку. Потом вторую.

— Да ладно, — тоном «мне бы ваши проблемы, Марьванна» продолжила Маргарита. — Он ведь мог и преследовать начать.

— Ничего вы не понимаете! — возмутилась Геля и разрыдалась.

Особенно Татьяна ничего не понимала. Подумаешь, любовь трети ее жизни послал(а) ее лесом ради какой-то вертихвостки! Нет, Таня ничего не понимала в человеческих трагедиях и женских разочарованиях.

Но Марго тоже не понимала. Она так и сказала:

— Не понимаю, в чем трагедия. С твоей внешностью да без прицепа… Ты с легкостью найдешь себе еще одного козла.

— Не найду, — разревелась Ангелина. — Кого я найду в нашей пупырловке?! — она громко всхлипнула. — Как я устала жить в нищете!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мне тут на днях, — сообщила Марго, отхлебнув из чашки, — в Интернете реклама вышла платья за сто девяносто девять тыщ рублёв. И трусы за двадцать. Вот я и думаю: что заставило Интернет подумать, что у меня есть деньги хотя бы на то, чтобы на них посмотреть?

— Я ХОЧУ носить платье за сто девяносто девять тысяч! — тоном капризной девочки проныла Геля.