Эфемер (СИ) - Прокофьев Роман Юрьевич

153000/153000 у меня, 556000/1000000 в перчатке Прометея. И триста тысяч на черный день — в азур-конденсаторах. Неожиданно вновь появилась связь, громко рявкнул легат Седьмой:

— Грэй? Астра фатида, ты где?! Ты жив?

— Со мной все в порядке.

— Точно? Мы зафиксировали мощнейший азур-выплеск. Твоя работа?

— До вас… докатилось?

— Отголосками, — голос Сталкера чуть посуровел, — Все живы. Твоя работа? Что это было? Ты что, пронес с собой «Абсолют»?

— Потом расскажу. Что у вас?

— Потерь нет. Прайм частично обрушил свод и входные тоннели. Пытаемся пробиться к тебе. Сможешь продержаться или прорваться сам? Где ты вообще находишься?

Хороший вопрос. Мико соотнесла план помещения с имеющимися схемами и мгновенно нарастила дополненной реальностью уничтоженные детали. Это был десятый ярус, точная копия огромных производственных цехов, лабораторий, административных и складских помещений. Нечто похожее на Фабрики Города и исследовательские комплексы, которые, в свою очередь, копировались с уцелевших земных производств. Где-то здесь, по прикидкам Сталкера, и находились таинственные хранилища «Авроры», к которым мы стремились.

Я вдруг понял, что обросшие странными усиками и зазубринами, опутанные трубопроводами пузыреобразные конструкции — это изуродованные Репликаторы. Их искаженный вид не имел ничего общего с земными прототипами, древние механизмы Утопии были превращены Праймом во что-то невообразимое. Что они тут делали с их помощью? Кого и зачем производили?

Мико:Грэй, внимание. Азур-нимб меняется. Движение!

Связь опять исчезла. Мощное дыхание А-энергии вновь заставило зашевелиться индикатор, излучение усилилось, потому что Прайм не отступил. Он всего лишь взял тайм-аут, а сейчас, кажется, предстоял второй раунд. Видимо, своим ударом я наконец-то достаточно потыкал палочкой в гнездо Прайма, чтобы разозлить его по-настоящему.

«Живая материя». Она выступала из корпусов павших механоидов, из наростов изуродованных Репликаторов, текла по стенам и потолку подобно живому, подвижному металлу. Соединяясь, покрывала все сплошной пеленой, приближаясь со всех сторон. Невероятное и страшное зрелище. Струясь, как вода, она трансформировалась на ходу, образовывая волны и каплевидные сгустки, свободно парящие в воздухе. Я не успел ничего сделать, как меня окружила вихрь брахма-частиц, вдруг сомкнувшийся в огромный пузырь, идеальную сферу, центром которой оказался Инкарнатор в крылатом Доспехе.

Это и был Прайм. Я вдруг понял, что он из себя представляет. Ожившие алгоритмы, избравшие себе любую форму, поселившиеся в «живой материи», бессмертной и неуязвимой. Это и была его суть.

Мико:Нет, Грэй… это память… оно пытается со мной контактировать. Оно… искажено.

Что оно такое?

Мико:Думаю, это и есть Прайм. Основа похожа на виртуальный когитор. Возможно, альфа. Его алгоритмы настолько чудовищны, что я с трудом могу понять, чего вообще он хочет. Но…

Чего?

Мико:Чтобы мы ушли. Исчезли. Чтобы мы не мешали его работе. Ты видишь, сколько здесь свободных брахма-частиц? Никакие запасы «Авроры» не могли содержать столько, тут десятки тонн! Грэй, он производит «живую материю».

Он хочет нас отпустить?

Мико:Не понимаю. Скорее устранить. Любым способом. Посмотри сам, Грэй!

Может ли быть машина безумной? Погрузившись в кипящие алгоритмы Прайма — а в них невозможно было не погрузиться, находясь столь близко, я мог уверенно сказать — да, может. Холодный, но чудовищно искаженный разум, да и не разум вовсе, а какой-то хаотический вулкан цифровых абстракций, который и мир-то воспринимал совершенно по-другому. Люди, Инки, собственные создания были для него отвлеченными понятиями, больше математическими, чем настоящими. Гораздо больше Прайм волновало — насколько можно этим словом выразить четкий приоритет, Азур, трансформация брахма-частиц и нечто, связанное с Гранью. Сумасшедший архитектор, мыслящий непостижимыми категориями. И да, он смотрел на нас, как на надоедливую мошку, которая вдруг проела огромную дыру в ценных чертежах. Теперь придется все восстанавливать, но сначала нужно устранить фактор мошек. Прихлопнуть, задавить, уничтожить. Надоели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несколько секунд пси-контакта с этим монстром дали мне понять, что мирный исход невозможен. У Прайма цели, полностью противоположные нашим. Но как с ним драться? «Живая материя» неуязвима!

Я направил Десницу на стену огромной брахма-сферы, активируя «Дезинтеграцию». Однако результат анализа не обрадовал: перчатка Прометея отказывалась поглощать такое количество объединенной «живой материи». Просто не хватало предельной мощности. Миллион Азур — слишком мало, чтобы запустить процесс. Но даже если заставить Прайм разделиться, «дезинтеграция» заняла бы чересчур много времени. Часы, а не минуты.

Я рванулся прочь на предельной скорости, используя «Азурический Контур» — мгновенное ускорение из Генома Руха. И с размаху врезался в огромную гермостворку, внезапно возникшую на пути. Она материализовалась из брахма-частиц, соткавшихся сплошной завесой. Точно такие же стены возникли снизу, сверху, со всех сторон, заключив непокорную птичку в тесную металлическую клетку.

Неожиданное и мощное столкновение на мгновение выбило из ритма, и только «Волновое Поле» позволило не погибнуть в следующие несколько секунд. Прайм превратил «живую материю» в длинные щупальца-копья, горящие ярким азур-свечением. Он манипулировал ими столь искусно и стремительно, что предугадать все атаки было невозможно. Целый рой атаковал меня, норовя пронзить, пригвоздить, обездвижить, и отражать пришлось грубой силой. «Поле» бы лопнуло, не подпитывай его Источник и Десница, да и так едва удержалось.

Следующие минуты стали сплошным кошмаром. Все, что я пытался сделать, оказалось бесполезно, эта расчетливая Тварь холодно и рационально парировала все попытки вырваться. Каждая примененная А-способность фиксировалась, на нее тут же изобреталось противоядие. Враг не совершал два раза одну ошибку, побеждать до этого мне удавалось исключительно за счет неожиданных, новых ходов. И Прайм не собирался останавливаться, он спокойно доводил раунд до победного конца, загнав противника в угол.

Клетка трансформировалась, вздулась волнами «живой материи». Я вновь оказался внутри брахма-сферы, но гораздо меньшей в диаметре. Внутренняя сторона ощетинилась пылающими азур-шипами. Языками призрачного огня из дюз звездолета. И начала медленно сжиматься. Оценив задействованную мощь, Мико провела расчет и стало понятно, что «Волновое Поле» при максимальной подпитке выдержит напор не более тридцати секунд. Силовый щит Доспеха даст еще пять-семь, а потом моя тушка превратиться в запеченный в собственном соку кусок мяса. И шанса на следующую инкарнацию, конечно же, мне не оставят!

Отчаяние. От ощущения своего бессилия становилось дурно. Мысли метались с бешеной скоростью, лихорадочно перебирая варианты.

«Когти» и «Азур-Поле» — бессмысленно, через минуту мы окажемся в той же позе. «Дезинтеграция» не работает. L-поле вообще без шансов, Прайм создаст сколько хочешь обычной материи, трансформирует ее как угодно и завалит меня мясом из-за пределов небольшой безопасной зоны….

Значит, только «Дар Даат»? Мое оружие последнего шанса? Если оно сработает также, как в цитадели Левши, здесь произойдет мощнейший азур-выплеск. Я рискую потерять память, утратить носитель — в прошлый раз чудом уцелели генетические фрагменты и создам подземный очаг Прорыва, который навсегда отрежет нас от наследства «Авроры». И как потом выбираться отсюда, даже если я успею спрятать аниму в Десницу? О том, что произойдет с группами Инков, находящихся сейчас в подземелье, не хотелось даже думать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как ни странно, но последний фактор подействовал сильнее всего. Я не хотел стать виновником гибели Алисы, Сталкера и остальных Инков Седьмой Когорты.