Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья - Константин Колчигин

— А я бы с удовольствием съела баночку-другую рыбных консервов, — сообщила мне моя помощница, слегка потягиваясь на своём ложе-кресле. — И от баночки «сгущёнки» бы не отказалась…

— Знаете, Наташа, я, пожалуй, составлю вам компанию, — отозвался я, открывая дверь. — Если я не ошибаюсь, вы предпочитаете рыбу в масле?

— На ваш вкус, Николай Александрович, — мило улыбнулась мне девчонка. — Он во всём безупречен…

Глянув, как обстоят дела в «жилой зоне» у моих подчинённых, я нашёл во вторых санях нужные мне коробки с консервами и захватил сразу с полдюжины банок — чтобы не возвращаться за ними, если вдруг не хватит… У нас в кабине трактора ещё оставались свежие овощи: с десяток помидоров и огурцов, одна лепёшка на двоих и с полтермоса кофе. Вернувшись в кабину, я сразу дал передний ход и только потом, вынув свой малый охотничий нож из ножен на поясе, стал резать пополам овощи, сразу подавая половинку помощнице. Соли не нашлось, но мы, похоже, даже не обратили на это внимания: были заняты не столько едой, сколько друг другом — сегодня, несмотря на весь проделанный нами довольно утомительный путь в тесной кабине грохочущей гусеничной машины, нам было как-то особенно хорошо вместе, и это было не только моё ощущение — по жестам, глазам и голосу своей спутницы я чувствовал, что девушка испытывает то же самое.

— Вам бы не хотелось спросить, Николай Александрович… — начала моя помощница, принимая из моих рук очередную половинку помидора. — Что я чувствую, проведя с вами столько времени в этой кабине?

Консервного ножа под рукой у меня не нашлось, и я, протерев банки салфеткой (споласкивать было нечем), осторожно (в прошлом делал это неоднократно) открыл их всё тем же охотничьим ножом — благо, что ложки были под рукой, а то бы пришлось есть с помощью всё того же клинка подобно некоторым «крутым» литературным персонажам.

— Может быть, будет лучше, если это останется вашей девичьей тайной, Наташа? — с улыбкой отозвался я, протягивая собеседнице открытую банку. — Я догадываюсь, но отчего-то хочу умолчать об этом — бывают минуты, когда слова становятся не слишком уместны…

Подправив ход гусеничной машины — впереди наметился низкий пологий заснеженный холм, я, вновь вытерев руки влажной салфеткой, разломил пополам оставшуюся лепешку и опять подал половинку своей спутнице.

— Я никогда даже представить себе не могла, что рядом с мужчиной может быть так хорошо! — призналась девушка, совершенно забыв в эту минуту о еде, а потом быстро глянула на меня и вздохнула. — Николай Александрович… Такое в жизни может быть только однажды и я… боюсь!

Конечно, я понял девушку и совсем не потому, что сам испытывал немалую тревогу за наши дальнейшие отношения — многие из нас способны легко чувствовать настроение близкого человека, если только сами не мешают себе в этом, и здесь почти совсем не важны возраст, образование и интеллект…

— У нас с вами, Наташа, может быть ещё очень много прекрасных минут, почти без сомнения, дней и, возможно даже, лет, — просто сказал я, глянул на лежащий перед нами заснеженный путь, а потом улыбнулся собеседнице.

— И я сейчас совсем даже не о том, что вы могли подумать! Или, вернее, не только о том!

— Можете не сомневаться, Николай Александрович, что я в этот раз подумала именно о том, что вы имели в виду! — счастливо рассмеялась девчонка. — Как раз и о том, и о другом!

Протерев очередной бумажной салфеткой нож, а потом и банку со сгущённым молоком, я также вскрыл её и подал своей спутнице. В этот раз мы опять не стали придерживаться хороших манер (что в походных условиях вполне приемлемо), а просто окунали кусочки лепёшки в «сгущёнку», и в результате, конечно, что-то попало на пол, рычаги и педали кабины — сами старались беречься от плохо смываемого продукта. Потом моя помощница налила нам по кружке кофе, и я лишь успел взять свою, как вдруг наступила тишина, а трактор резко дёрнулся и остановился.

— Он сломался? — встревоженно глянула на меня девушка.

— Похоже, — вздохнул я, поставил кружку на приборную доску, наклонился и вытянул из-под сиденья спутницы коробку с шоколадом. — Составите компанию, моя милая помощница?

— Мне молочный с орехами! — как-то враз успокоившись, отозвалась Наташа.

— А вы опять — горький?

— Как всегда, — ответил я, подавая ей плитку молочного шоколада и распечатывая для себя другую. — А вот и наши подчинённые уже понабежали…

К трактору торопливо подошли Огнев и Василий, а за ними уже спешил доктор опять с кружкой чая в руках. Все трое выжидательно уставились на меня, и я (очень не хотелось выходить из пока тёплой кабины) сделал жест в сторону боковины капота, а Василий, правильно истолковав его, сразу принялся снимать панель. Вздохнув, я откусил кусочек от плитки десертного шоколада, помедлил немного, а потом распахнул дверцу, выбрался наружу (в свитере и без шапки — дул лишь лёгкий южный ветерок, а температура была что-то около двух-трёх градусов мороза) и сразу прикрыл её за собой.

— Чаёк-то, Олег Сергеевич с шоколадом попиваешь? — усмехнулся я, подобно врачу держа в правой руке кружку с горячим напитком. — Помогает от стресса?

— Ещё немного — и шоколада не хватит! — пробурчал Козырев, подозрительно глянув на меня. — Мы что, Николай Александрович, приехали?

Привычно оглянувшись по сторонам, я шагнул к открытому с правой стороны дизелю и сразу увидел капающую из лопнувшего топливопровода солярку — все шланги и так едва дышали, а этот наконец не выдержал.

— Так и загореться недолго! — пробасил Василий и оглянулся на меня. — Что с ним делать-то, Николай Александрович?

— Менять, Вася! Поищи в ящике с запчастями от снегоходов — там есть бензопроводы высокого давления примерно такого же диаметра, — отозвался я и оглянулся на своего заместителя. — Как там обстановка у тебя, Иван Ильич? Гусей на всех хватило?

— Остались даже, Николай Александрович? — широко улыбнулся Огнев, у которого сразу отлегло от сердца — вместо серьёзной аварии обнаружилась пустяковая поломка. — Поди уж недолго ехать-то осталось?

— Часа три-четыре, я думаю, не больше… — отозвался я, глянув на унылую физиономию врача. — Ты чего опять скис, Олег Сергеевич?

— Так я смотрю — тут чуть-чуть пожар не начался! — покачал головой Козырев, прихлёбывая чай. — Даже подумать страшно!

— Чуть-чуть у нас не в счёт, — ухмыльнулся мой заместитель и оглянулся на ближайшие сани. — Вася, ты что так долго копаешься?

— Да длинные все шланги-то, будь они неладны! — пробурчал тот, продолжая рыться в одном из ящиков.

— Тащи сюда, разберёмся! — распорядился я и опять обратился к опять излишне разволновавшемуся доктору. — У меня как-то, Олег Сергеевич, в машине сорвало топливопровод и залило весь выпускной коллектор — бензин так и шипел словно на раскалённой печке. Но до пожара дело всё же не дошло!

Шланг подрезали, и Василий, сняв остатки прежнего топливопровода, начал прилаживать его на освободившееся место. Ко мне подбежал Адмирал и ткнулся твёрдым носом в перчатку — я глянул в конец санного поезда и проследил глазами за разгуливающими на свободе двумя другими псами. Мои люди также вышли из саней и разбрелись по сторонам кто куда.

— Слабовато держится на штуцерах-то, Николай Александрович! — сообщил мне Василий, кое-как установив шланг.

— Хомуты как следует затяни! — посоветовал я, невольно вздохнув и посмотрел на своего заместителя. — У нас кто механиков нанимал, Иван Ильич?

— «Дед», должно быть, Николай Александрович, — несколько озадаченно отозвался Огнев. — Его обязанность-то…

— Николай Александрович! — окликнул меня Володя, который успел взобраться на небольшой холм метрах в двадцати от трактора. — Можно вас сюда с биноклем?

Приоткрыв дверцу кабины, я взял футляр с биноклем, висевший на спинке сиденья, кивнул своему заместителю, и мы вдвоём, пока Василий выискивал среди инструментов подходящую отвёртку для маленьких винтов, стягивающих хомуты, направились к нашему юнге. Через полминуты мы были уже там, я вынул из футляра бинокль и поднёс его к глазам, ориентируясь на едва заметную на слепящем белом фоне точку в юго-западном направлении. Опустив бинокль, я передал его заместителю, и он также внимательно всмотрелся в далёкий ещё объект.

— Наш склад на мысе? — сразу догадался Огнев. — Считай, Николай Александрович, прибыли?

— Даже ближе, чем я ожидал — ещё час-полтора и будем на месте, — ответил я, оглядывая горизонт. — Возьмём немного восточнее — бухта, где стоит «Странник», километрах в десяти от склада.

Минут через пять мы запустили дизель и с привычным грохотом и лязганьем тронулись с места. Ориентируясь по компасу, я взял новое направление, рассчитывая выйти к морскому берегу не далее, чем в одном-двух километрах от своей яхты.