История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Современная физика тоже описывает движение, но отличие ее от аристотелевской в этом вопросе весьма существенно. Современная наука использует язык математических формул, что для Аристотеля совершенно недопустимо. Для него математика и физика не имеют ничего общего, ведь их предметы отличаются друг от друга: математика познаёт то, что существует несамостоятельно и неподвижно, физика — самостоятельное и подвижное. Поэтому такое словосочетание, как математическая физика, для Аристотеля совершенно бессмысленно, как «жареный лед».
В описании движения Аристотель сталкивается с проблемой непрерывности, поставленной еще Зеноном. Тело при движении проходит через все точки траектории, значит, траектория движения непрерывна. В силу этого ее можно делить на бесконечное количество частей, следовательно, проблема непрерывности связана с вопросом существования бесконечности. Таким образом, проблема движения прежде всего упирается в проблему бесконечности. Этой проблеме Аристотель уделяет несколько глав третьей книги «Физики», и общее решение его сводится к следующему. Бесконечности как таковой нет, ведь существует «бесконечное… только в возможности, а не в действительности» (Физика, III, 6), возможность же — это материя, лишенная формы. Существовать и познаваться может лишь то, что имеет форму: «…бесконечное, поскольку оно бесконечно, непознаваемо» (Физика, I, 4). Бесконечное как материя не может иметь формы. А если у него нет формы, то нет и сущности, следовательно, она не существует. «Поэтому оно (бесконечное. — В. Л.) и непознаваемо, как бесконечное, ибо материя [как таковая] не имеет формы. Таким образом, ясно, что бесконечное скорее подходит под определение части, чем целого, так как материя есть часть целого, как медь для медной статуи» (Физика, III, 6). Актуальная бесконечность, следовательно, не существует, а есть лишь бесконечность потенциальная.
Потенциальная бесконечность существует только в уме человека как идея бесконечного. Аристотель поясняет это следующим образом: «Ведь каждого из нас можно мысленно представить во много раз больше, чем он есть, увеличивая его до бесконечности» (Физика, III, 8). Ошибка Зенона, таким образом, состояла в том, что он отождествил бесконечность актуальную и потенциальную или, точнее, подменил, подставил на место бесконечности потенциальной актуальную. Поэтому такие апории Зенона, как «Ахиллес и черепаха» и «Дихотомия», решаются, по Аристотелю, довольно просто. Действительно, никто не может преодолеть за конечное время актуальную бесконечность, но в данных апориях, когда мы делим отрезок на бесконечное число малых отрезков, речь идет о потенциальной бесконечности, существующей лишь в уме, и Ахиллесу нет необходимости преодолевать бесконечное количество точек, отделяющих его от черепахи.
Апорию «Стрела» о том, что стрела покоится в каждый момент времени, когда она летит, Аристотель также отвергает, но уже по другим причинам. Эта апория предполагает бесконечную делимость времени таким образом, что время делится на некоторые неподвижные отрезки, которые мы бы назвали мгновения времени, т. е. «теперь». Но время не может быть неподвижным, время всегда движется, поэтому и такая уловка Зенона также не проходит. В «теперь» нет ни покоя, ни движения, потому что и покой и движение всегда должны рассматриваться в некотором времени. Время нельзя остановить, так как при этом мы апеллируем к категории времени, потому что остановка и покой существуют во времени. Что такое покой? Это значит, что предмет в течение некоторого времени не изменил своего места. Поэтому говорить, что тело покоится в момент времени, совершенно нельзя.
Пытаясь постичь природу времени, Аристотель сталкивается со значительными затруднениями. Прежде всего, Аристотель формулирует проблему, которая будет ставить в тупик всех последующих философов начиная с блж. Августина. Оказывается, времени не существует: «Одна часть его была, и ее уже нет, другая — будет, и ее еще нет, из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый (промежуток) времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию» (Физика, IV, 10). Однако Аристотель не склонен к скептицизму и уверен, что эта проблема имеет решение, поскольку время тесно связано с движением, в существовании которого сомневаться не приходится: «…время есть… нечто связанное с движением» (Физика, IV, 11).
Время, с точки зрения Аристотеля, бесконечно в обе стороны — и в прошлое, и в будущее. Однако время бесконечно только потенциально. Актуально бесконечным время быть не может, потому что, с одной стороны, актуальная бесконечность вообще не существует, а с другой — время всегда связано с числом, со счетом. Но число — это предмет математики, и оно существует не самостоятельно, а лишь в уме считающего. Отсюда напрашивается вывод: время тоже существует в уме, т. е. в душе, человека: «Если же ничему другому не присуща способность счета, кроме души и разума души, то без души не может существовать время» (Физика, IV, 14). Аристотель тем не менее не психологизирует время и находит в действительности некий субстрат времени, существующий объективно.
Не меньше проблем перед Аристотелем ставит настоящее, «теперь». Ведь как только мы хотим сосредоточить на «теперь» свое внимание, оно уже стало прошлым. Выводы будет делать из этого уже блж. Августин, с чем мы познакомимся позже более подробно. Аристотель делает из этого другой вывод, что поскольку мгновение времени, «теперь», которое я хочу поймать, имеет границу и с одной стороны, и с другой, потому что «теперь» всегда существует так, что у него есть свое будущее и есть свое прошедшее, то время не может иметь начало, поэтому и мир бесконечен во времени. Время не может иметь начала, иначе мы приходим к некоторому моменту «теперь», у которого есть только будущее, но нет прошлого.
Поскольку время не имеет границы, то движение, которое всегда происходит во времени, также вечно. А если мир существует вечно в силу вечности времени, то невозможно допустить, что в какой-то момент времени мир был приведен в движение каким-то толчком, ведь этот толчок сам был бы неким движением, и, значит, существование движения в настоящее время предполагает, что движение существовало и в прошлом. А если бы мир не существовал в какой-то момент времени, а был создан, то тогда имело бы место возникновение сущности, т. е. сущностное движение, что в свою очередь предполагает наличие некоторого движения до возникновения. Поэтому в любом случае, предполагаем мы
