Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия! - Ольга Грейгъ

После утверждения приемо-сдаточных актов корабли распределялись по соединениям и частям Черноморского флота.

Такой нюанс: боеспособность всех этих «приобретений» вызывала глубокую озабоченность у руководства ВМФ, ведь ни один из кораблей не прошел не то что капитального, но и текущего ремонта. Потому хотя линкор «Новороссийск», крейсер «Керчь», а вместе с ними эсминцы «Легкий» и «Ловкий» были зачислены в состав эскадры Черноморского флота, использовались они в основном в учебных целях. Известно, что впоследствии– 7 февраля 1956 года– легкий крейсер «Керчь», которым когда-то очень короткое время командовал Семен Михайлович Лобов, вывели из боевого состава и переформировали сначала в учебный крейсер, а 11 марта 1958 года – в опытное судно «ОС-32». Но в феврале 1959-го списали на слом.

После заграничной командировки, Семен Михайлович вновь возвращается командиром Краснознаменного крейсера «Ворошилов» (был назначен в мае 1948 года), который в 1949 году занял 1-е место по состязательным артиллерийским стрельбам среди флотов. За что командиру 13 июня 1950 года досрочно было присвоено звание капитана 1-го ранга. 7 сентября 1951 года Лобов возглавил экипаж Краснознаменного линкора «Севастополь» и успешно подготовил находившийся в ремонте корабль к плаванию, выполнил план боевой подготовки, наплавав около 4 тысяч миль без аварий и поломок. Линкор являлся лучшим кораблем на эскадре по морской и физической подготовке.

Вот на этом корабле и происходили всякие интересные, прямо-таки юмористические события. К примеру, многие помнят и передают из уст в уста историю, как один лейтенант из БЧ-2 пришел на свидание к девушке в ресторан станции Севастополь, которая там работала официанткой. Но по пути встретил сокурсника, они выпили небольшую дозу спиртного и попали в комендатуру. К часу ночи их выпустили. Лейтенант тут же побежал в ресторан в надежде застать свою девушку. В ресторане, естественно, уже не было света, так как он не работал. Однако возбужденному воображению моряка за темным окном кухни почудилась его подружка. А вдруг она не одна? – пронеслось в мозгу и, недолго думая, он забирается внутрь через окно, пытается спрыгнуть на пол и… вместо этого – как был, в форме – угодил в большой котел с гарниром. С криком «Врагу не сдается наш гордый линкор!» он был задержан сотрудниками линейной милиции и во второй раз за короткий промежуток времени препровожден в комендатуру гарнизона.

С декабря 1953 года по декабрь 1954 года Семен Михайлович Лобов – слушатель Академических курсов офицерского состава при Военно-морской академии. Во время учебы 31 мая 1954-го он удостоен звания контр-адмирала. Затем вновь прибыл в Севастополь и был назначен командиром 50-й дивизии крейсеров Черноморского флота. Но менее чем через год его перевели на Северный флот и назначили начальником штаба эскадры Северного флота; 8 июня 1957 года он возглавил эту эскадру; 25 мая 1959 года удостоен звания вице-адмирал.

Его служба в то время была высоко оценена бывшим командующим Северным флотом 1-м заместителем Главнокомандующего ВМФ адмиралом Арсением Григорьевичем Головко.

После повторной учебы на Академических курсах офицерского состава в 1960-61 годах, 9 октября 1961 года Лобова назначают 1-м заместителем командующего, а со 2 июня 1964 года– командующим Северным флотом. 16 июня 1965 года он получил звание адмирала, а в 1970-м– адмирала флота.

Вот в то лето я с ним и встретился под палящим солнцем юга. У нас состоялась долгая непринужденная беседа, и я осторожно спросил адмирала флота про то, что услышал от офицера. На что тот, улыбаясь, ответил: «Это хорошо, что о командующем рассказывают всякие доброжелательные байки». И пребывая в благодушном состоянии, сам рассказал несколько смешных историй, происходивших в бытность его военной службы на кораблях флота.

Вот на корабль пришли молодые матросы. Осмотрев строй, он, командир корабля, приказал старшему помощнику совместно с замполитом более обстоятельно познакомиться с пополнением, доложить о впечатлениях, а затем распределить прибывших по боевым частям корабля. Сам же направился на левый фланг строя матросов, остановился напротив одного небольшого молодого морячка со светлыми ясными глазами и по-девичьи длинными ресницами. Капитан 1-го ранга доброжелательно взглянул на него, и моряк, уже прошедший курс молодого матроса, представился: «Матрос Матрос, товарищ капитан 1-го ранга». Семен Михайлович пристально оглядел юношу и по-отечески снисходительно сказал: «Сынок, ты не волнуйся. Просто представься». «Матрос Матрос», – еще громче повторил тот. У командира крейсера капитана 1-го ранга Лобова от удивления брови поднялись вверх.

– Ну, братец, ты даешь, – не выдержал командир и уже немного нервничая произнес – Как фамилия?

– Матрос! – почти прокричал в ответ молодой моряк, еще более тушуясь от напора командира корабля и собственного волнения.

– Что ты матрос, сынок, я вижу, – стараясь быть участливым, сказал командир, – а фамилия твоя как?

– Я же говорю, товарищ капитан 1-го ранга, Матрос, – ответил молодой моряк и краска волнения залила его чистое, почти девичье лицо.

Командир в очередной раз сделал попытку «выжать» из молодого фамилию. И, в конце концов, перешел на официальный тон:

– Товарищ матрос. Прошу вас представиться как предписано уставом: воинское звание и ваша фамилия. Поймите, что может быть проще!

В ответ не менее твердо прозвучало:

– Товарищ капитан 1-го ранга, матрос Матрос.

Терпение Лобова кончилось и он перешел на ненормативную флотскую лексику. Затем крикнул: «Старпом, ко мне!»

Еле сдерживая гнев, командир дал волю словам, поведав вслух о своей уверенности, что беседует он с советским матросом, а оказалось-то что разговаривает с больным человеком «из желтого» дома, неизвестно как попавшим именно на его корабль. Подбежал старший помощник и доложил командиру о прибытии. А молодой матрос, пришедший в себя, спокойно улыбаясь произнес:

– Товарищ командир! Понимаете, ваша фамилия Ло-бов. А моя – Ма-трос. Я думаю, что вы извинитесь и поймете меня.

Какое-то мгновение командир и старший помощник удивленно смотрели на стоявшего пред ними юношу. Первым очнулся командир.

– Какая редкая фамилия!

…Миша Матрос родился в тайге, в такой дикой глухомани, что было удивительно и совершенно непонятно, как в таежном поселке мог появиться человек с такой морской фамилией. О том даже старожилы не знали. В поселке Матросы прославились тем, что были уникальными охотниками, а над происхождением фамилии никто, в общем-то, и не задумывался. Отец Миши служил в армии рядовым солдатом. И ни он, ни Миша даже предположить не могли как уникальная фамилия может сказаться на военной службе на флоте.

Итак, чем дольше Миша находился на крейсере, тем с большим кругом офицеров ему приходилось знакомиться, объясняться что да как, ибо со всеми из них выходило недоразумение. И, еще не успев даже сдать на допуск к самостоятельному обслуживанию своего заведования, Михаилу присвоено было звание старшего матроса.

Его сослуживцы по призыву с другого корабля, или как говорят годки, встретив его на пирсе и глядя на его погончики, не поверили своим глазам. «Ну, Мишка, ты карьерист. И как тебе это удается?» В ответ он лишь загадочно улыбался.

Однако и с присвоением звания проблема не была решена. Офицеры в обращении с ним все равно чувствовали неудобство. Ну посудите сами: «старший матрос Матрос». Так через несколько недель службы Михаил Матрос был удостоен звания старшина 2-й статьи. И неожиданно занял должность командира отделения, соответствующую новому званию.

Семен Михайлович Лобов, как утверждают многие знавшие его, был страстным поклонником русской словесности. Поэтому смысловые нонсенсы типа «масло масляное» приводили его в ярость. И словосочетание «матрос Матрос», «старший матрос Матрос», «старшина 2-й статьи Матрос» не могли удовлетворить взыскательный слух морского волка. В результате, к концу службы на погонах Миши Матроса красовались знаки отличия высшего старшинского состава, а сам он стал уважаемым человеком. За полгода до окончания службы он в звании мичмана был назначен на должность старшины команды.

После увольнения в запас Михаил вернулся в свой далекий таежный край. Любуясь возмужавшим сыном и золотом его погон, рядовой запаса Матрос-отец сделал вывод: «по всему видать, сухопутная служба Матросам противопоказана».

А спустя полтора месяца мичман запаса Михаил Матрос, заскучав по запаху моря и многотонной железной махине корабля, отписал письмо командиру крейсера с просьбой содействовать его призыву на сверхсрочную службу с дальнейшим определением на родной корабль. И по получении положительного ответа Миша сказал родителям: «По всему видать, жизнь моя в тайге мне противопоказана. Так что, дорогие родители, возвращаюсь на флот».

После завершения этого рассказа Семен Михайлович снял светозащитные очки с глаз, помассировал закрытые веки и предложил мне: «Давай так, сейчас пообедаем, отдохнем, а потом, если тебе интересно, заходи, побеседуем».