Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Если только Эйдолон и еще кто-то из десантников еще оставался в живых.

Вся эта ситуация попахивала полным провалом, а Дети Императора не могли и не хотели с этим мириться. Чтобы исправить положение, ничего не оставалось, как только собрать уцелевшие силы, и воины рассредоточились на местности в поисках братьев, которым требовалась помощь. По пути, если удастся, можно будет собрать рассеянные части неудачного десанта или даже определить свое географическое положение.

Район приземления мало способствовал ориентированию. Под эмалево-белым небом, смятым и раздираемым шторм-щитами мегарахнидов, простиралась холмистая равнина, покрытая слоем буро-красной пыли, а над ней поднималось море гигантских травянистых стеблей, серых и бело-серых, словно сухой лед. Каждый такой стебель, жесткий, сухой и колючий, был толще закованного в броню человеческого бедра и поднимался вверх на два десятка метров. Растения слегка покачивались под радиоактивным ветерком, но даже эти небольшие колебания наполняли воздух беспрестанными скрипами и стонами. Космодесантники пробирались через стонущие заросли, словно жуки через пшеничное поле. Ко всему прочему видимость была просто отвратительной. Осветительные ракеты взвивались над головами, но неуклонно упирались в низкое небо. Гигантские стебли по сторонам росли так густо, что взгляд не проникал дальше нескольких метров в любом направлении. Почти все стебли у самого основания были усыпаны раздувшимися черными личинками. Эти бесформенные создания размером с человеческую голову покрывали растения на высоту около метра над землей. Они ничего не делали, просто висели и, возможно, пили. В последнем случае личинки испускали шипящие и свистящие звуки, которые вплетались в и без того зловещую какофонию леса.

Балли предположил, что личинки могли быть детенышами врагов, и в первые несколько часов воины систематически уничтожали все, что попадалось по пути, при помощи огнеметов и мечей, но занятие оказалось спилком изнурительным и бесконечным. Личинок оказались слишком много, и постепенно космодесантники предпочли не обращать внимания на эти свистящие мешки. Кроме того, брызги вылетавшей из них зловонной жидкости, попадая на края доспехов, оставляли глубокие следы.

Первое дерево обнаружил Люций, второй капитан и приятель Тарвица. Он подозвал остальных, чтобы осмотреть находку. Дерево намного превышало траву, а формой напоминало гриб с широкой шляпкой. Гигантский купол метров пятидесяти в поперечнике опирался на крепкий ствол диаметром около десяти метров. Куполообразную крону составляли острые, похожие на кости шипы, еще и усеянные колючками в два или три метра длиной.

— Интересно, для чего они? — удивился Тарвиц.

— Ни для чего, — ответил Люций. — Это дерево. У него нет никаких целей.

В этом случае Люций ошибался.

Люций был моложе Тарвица, хотя оба они прожили достаточно долго, чтобы повидать немало чудес в своей жизни. Они были друзьями, но их дружба периодически подвергалась нешуточным испытаниям. Саул и Люций по характерам представляли собой два противоположных полюса Легиона. Как и все Дети Императора, они стремились достичь совершенства в воинском искусстве, но там, где Саул проявлял упорное прилежание, Люций действовал из честолюбивых побуждений.

Саул Тарвиц уже давно понял, что Люций однажды обгонит его по числу наград и в табеле о рангах. Не исключено, что в будущем Люций дослужится до ранга лорда-командира и станет частью замкнутого кружка иерархической верхушки Легиона. Его это ничуть не беспокоило. Тарвиц был прирожденным офицером, способным воином и не стремился к повышению. Он был вполне доволен тем, что на своем месте и с достойным прилежанием прославляет примарха и возлюбленного Императора.

Иногда Люций добродушно посмеивался над ним и утверждал, что отсутствие честолюбия Тарвица объясняется его неспособностью завоевать авторитет среди своих товарищей. Тарвиц тоже смеялся в ответ, зная, что его друг ошибается. Саул Тарвиц неуклонно следовал кодексу и гордился этим. Он знал, что с большей пользой будет служить в качестве боевого офицера. Требовать большего было бы проявлением самонадеянности и некомпетентности. Тарвиц придерживался собственных критериев и презирал всех, кто жертвовал ими ради достижения неуместных целей.

Все это касалось понятий безупречности и превосходства. Воинам других Легионов они были недоступны.

Примерно через пятнадцать минут после обнаружения первого дерева — первого среди многих, увиденных позже среди зарослей стонущей травы, — им пришлось иметь дело с мегарахнидами.

Приближение этих существ было отмечено тремя признаками: все находящиеся поблизости личинки прекратили свистеть, гигантские стебли травы стала сотрясать дрожь, словно от действия электрического тока, а потом Астартес услышали странное чириканье.

Во время той первой схватки Тарвиц едва успел увидеть вражеских воинов. С громким лязгом они выскочили из зарослей высоченной травы и двигались так быстро, что казались серебристыми расплывчатыми пятнами. Схватка продолжалась двенадцать хаотичных секунд и сопровождалась выстрелами, криками и странными, увесистыми толчками. А потом враги исчезли так же быстро, как и появились, стебли травы прекратили дрожать, а личинки возобновили свист и шипение.

— Ты видел их? — спросил Керкорт, перезаряжая болтер.

— Я видел… нечто, — ответил Тарвиц, занятый тем же.

— Дареллен погиб. И Мартиус тоже, — без предисловий обронил подошедший Люций, держа в руке какой-то предмет.

Тарвиц не сразу поверил услышанным словам.

— Они мертвы? Убиты? — переспросил он Люция.

Схватка казалась слишком короткой, чтобы кто-то миг за это время одолеть двух ветеранов Космического Десанта.

— Мертвы, — кивнул Люций. — Если хочешь, можешь взглянуть на их трупы. Это вон там. Они оказались слишком медлительными.

Тарвиц с оружием наперевес бросился через густые заросли травы. Несколько стеблей оказались сломанными от попадания болтерных зарядов. На красноватой земле, среди упавших стеблей лежали два тела. Красивые, красные с золотом доспехи были пробиты, и из-под них сочилась кровь.

Он в отчаянии отвел взгляд.

— Разыщи Варраса, — приказал он Керкорту, и тот убежал на поиски апотекария.

— А мы убили кого-нибудь? — спросил Балли.

— Я задел кого-то, — гордо ответил Люций. — Только не могу найти тела. Осталось только это.

Он поднял принесенный предмет.

Это была конечность или часть конечности. Длинная, тонкая, твердая. Большую часть обрубка составляло слегка изогнутое лезвие около метра длиной, изготовленное из начищенного цинка или оцинкованного железа. Заканчивалось оно изумительно острым наконечником. Все лезвие было тонким, не шире запястья взрослого мужчины, к самому концу расширялось и крепилось к более толстому обрубку. Эта часть тоже была усилена вплавленным серым металлом, но резко обрывалась в том месте, где в нее попал снаряд из болтера Люция. Обрубленный конец на изломе открывал металлический кожух, прилегающий к оболочке из характерного для членистоногих хитина, а внутри него виднелась влажная розоватая плоть.

— Это рука? — спросил Балли.

— Это меч, — поправил его Кац.

— Меч на суставе? — фыркнул Балли. — И с мясом внутри?

Люций схватил обрубок чуть повыше сустава и взмахнул им, словно саблей. Он выбрал целью ближайший стебель и перерубил его одним ударом. Массивный сухой стебель с резким треском накренился и стал падать, задевая соседние растения. Люций засмеялся, но тотчас, вскрикнул от боли и выронил обрубок. У самого сустава имелась такая острая кромка, что рассекла рукавицу доспеха.

— Он порезал меня, — пожаловался Люций, показывая прореху на рукавице.

Тарвиц нагнулся и внимательно осмотрел неподвижно лежащий на красноватой земле обрубок.

— Удивительно, что они не разрезали нас всех в клочья.

Спустя полчаса, когда стебли снова задрожали, Тарвиц лицом к лицу встретился со своим первым мегарахнидом. Он убил противника, но несколько секунд или сражались на равных.