Искусство творения - Александр Поповский

Новый пришелец — одомашненный родственник семейства американских одуванчиков — достиг западных берегов при помощи ковра-самолета, в соответствии с лучшими традициями его родных мест — Центральной Азии. Ранним летом по воздуху была переброшена из Союза Советских Республик первая партия семян в Вашингтон. Они прибыли в Америку восьмого мая. Об озабоченности Соединенных Штатов можно судить по ряду инструкций, которые передавались по двухпутному кабелю, и по ежедневным запросам относительно судьбы двух непредставительных джутовых мешков с семенами во время их путешествия вокруг половины земного шара. После совершения определенных церемоний семеноводческого ритуала семена были самолетом отправлены на шестьдесят приготовленных заранее участков в Канаду, Аляску и Соединенные Штаты Америки. Успех этих опытов определит, где будут в дальнейшем заложены плантации больших размеров…»

Год спустя другой журнал, «Таир Ревью», написал:

«В Корнельском университете Соединенных Штатов Америки на средства фирмы „Гудрич“ исследовались две тысячи растений западного полушария на каучуконосность. Из них русский одуванчик признан наиболее многообещающим…»

Надо было ожидать, что под влиянием своей пагубной страсти строить и переделывать все на свой лад, Филиппов бросится в омут сомнительных планов — механизировать уборку семян и обработку корней кок-сагыза. Тот, кто звал аспиранта, неисправимого многодума с повадками крепкого хозяйственного мужичка, мог это заранее предвидеть.

Так оно и случилось. После первой же уборки, когда лаборантки, потрудившись до изнеможения, сумели лишь собрать по пятьдесят граммов семян, Филиппов задумал построить машину. Идея вызрела в теплице, у вазонов, вернее при их благосклонном участии.

Помощницы аспиранта, наблюдавшие его в это время, рассказывали много веселых вещей. Один видели его стоящим подолгу перед вызревшим цветком, легонько пощипывавшим или подергивавшим одуванчик, как это делают дети с малознакомой игрушкой. Другие заставали аспиранта за не менее странным замятием: он сдувал со стеблей расцветшие шары кок-сагыза, дул напряженно, всей силой своих мощных легких. Когда ему удавалось сдуть шар до последней летучки, он потирал руки от удовольствия и, привстав на носках, произносил одобрительно: «Славно! Очень и очень хорошо». Время от времени аспирант пригибался к цветкам и шумно всасывал воздух, действуя на пушок, как вбирающий пылинки пылесос.

— Я хочу сконструировать машину, — сказал Филиппов Лысенко тоном человека, ступившего на гибельный путь, путь, с которого ему уже не сойти.

Тонкий знаток человеческих слабостей, Лысенко понял безнадежность всякой попытки возражать или не соглашаться и спокойно заметил ученику:

— Нам нужны сейчас корни. Семена — дело второе. Думайте над машиной, если хотите, я этим делом заниматься не хочу.

Этого только и ждал аспирант. Он захватил свои схемы и поспешил к столяру — единственному мастеру в хозяйстве.

— Я придумал машину, — сказал ему Филиппов, — которая будет прочесывать и всасывать семена кок-сагыза. Механика несложная: щетки из конского волоса и вентилятор, связанный с ходовым колесом.

Столяр поморщился и спросил:

— А где я материалы достану?

— Много ли их надо? — пожал плечами изобретатель. — Листа два фанеры, кусок кровельного железа, конский хвост и пара деревянных реек.

— Оставьте чертеж, я подумаю.

Через несколько дней аспирант застал мастера за изготовлением комода.

— Вы не брались еще за машину? — рассердился заказчик. — Ведь дело не ждет.

— Что поделаешь, некогда. Вот доработаю комод, тогда и подумаю.

Ответ возмутил изобретателя. Он стал решительно доказывать, что его машина — вещь серьезная и ни в какое сравнение с комодом не идет. Честные люди так не поступают!

— Тоже машина, — даже обиделся столяр. — Сказали бы — игрушка из конского волоса и фанеры.

Удивительно ли, что первая машина по сбору семян кок-сагыза родилась несовершенной. Зачатая без страсти, с холодным сердцем, она не была жизнеспособной.

— Я заставлю вас до тех пор переделывать ее, — предупредил столяра оскорбленный конструктор, — пока Лысенко эту штуку не одобрит. Сделайте вентилятор таким, каким он значится в схеме. Не больше и не меньше. По конструкторской части ваша помощь мне не нужна.

В ближайшее воскресенье, спустя несколько дней после этого, по широкому шоссе спешил на велосипеде Филиппов. У дома Лысенко он остановился, вытер пот, улыбнулся и позвонил.

— Поедемте со мной, — сказал взволнованный аспирант, — машина готова. Убирает превосходно, ничего не придумать лучше.

— Какая машина? — удивился ученый. — Вы все-таки сделали ее?

В Горках Лысенко долго разглядывал грубо сколоченный аппарат, весьма напоминающий тачку, и не слишком уверенно покатил его к опытному полю. Было еще рано, кок-сагыз не созрел, только дикий одуванчик выбросил местами свои семенные шары. Ученый провел машину по расцветшим сорнякам и убедился, что ни одна пушинка не ускользнула от аппарата. Он сделал несколько указаний помощнику и одобрительно покивал головой.

— Теперь и потрудиться не жаль, — согласился с поправками плотник. — Лысенко сказал, что машина хороша, — значит, моя работа не будет без пользы.

Это подтвердила еще одна инстанция — специальная комиссия, постановившая выпустить массовым тиражом творение Филиппова.

Другая машина, сконструированная аспирантом, стирала пушок с каждого семечка и просеивала чистые зерна.

— Я хотел бы поручить вам серьезное дело. — сказал однажды Лысенко помощнику.

Они бродили по опытному шлю, где кучками громоздились выкопанные корешки. Ученый был чем-то озабочен и нервно мял пучок зеленой травы.

— Сейчас время военное, — продолжал он, — железной дороге не да наших корней, она перевозит нечто более важное и нужное. Да и незачем занимать вагоны под груз, состоящий на девяносто восемь процентов из отбросок и воды. Мы должны научиться извлекать каучук на месте. Никаких агрегатов и ничего сложного — методика и средства должны быть доступны любому колхозу. Надо без лишних мудрствований сгнаивать корни и промывкой выделять каучук.

Мудреная задача! «Сгнаивать корни», «выделять каучук», и, конечно, без химикалий, центрифуг и котлов. Ведь не в каждом хозяйстве все это найдется. Счастливы те, кто добывает каучук из млечного сока, именуемого латексом, надсечкой деревьев гевеи. Им не страшны сорняки, они не знают корней с метровыми стержнями, и нет нужды им сгнаивать их. Наши каучуконосы хранят свое сокровище не в сокопроводящих сосудах и не под корой, а в самой ткани. Извлечь этот клад можно, только разрушив растение.