Торжество справедливости - Юрий Иванович

И на четвёртой минуте поединка мне все же пришлось уступить уговорам Бульки и досрочно прекратить нашу затянувшуюся драку Мы как раз в тот момент напоминали катящийся комок рычащего мяса в лохмотьях, так как от наших ещё недавно шикарных костюмов остались лишь клочья истерзанной ткани, чудом висящей на изрядно поцарапанных и измочаленных телах. Не стоило забывать и о недавно оставленной за плечами полосе препятствий: в большинстве своём раны, полученные там, открылись при наших совсем не дружеских объятиях.

Поэтому я выбрал момент, когда придерживал вырывающегося герцога за шею левой рукой, а правой из неудобного положения попал ему прямо в подбородок. Хоть без ожидаемой силы, но никому не видимая молния пронеслась в момент удара, и Лежси существенно обмяк. Я тут же вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону, надеясь на окончание поединка. Каково же было моё удивление, когда мой недавний союзник встал-таки на ноги и, очумело мотая головой, вновь устремился в мою сторону. Вот только молния все же сделала своё дело: герцог двигался словно под гипнозом и даже не смог прикрыться руками на должном уровне. А я его жалеть не стал: со всей силы, словно по беззащитному мешку с песком, въехал кулаком ему между глаз. И вот только тогда он потерял сознание. Хоть и умудрился сделать несколько шагов в сторону на заплетающихся ногах. Когда он падал, то зацепил один из больших столов, запутался в скатерти и на него посыпались все блюда и полный комплект сервировки. Грохот разнёсся под стать завершившейся драке! Так мнимый новорождённый и затих – под грудой разбившейся посуды, в пятнах крови, разноцветных вин и ликёров и присыпанный смесью различных джемов, тортов и пирожных. Ведь как раз перед началом скандала успели подать десерт.

Я же как ни в чём не бывало подошёл к другому, уцелевшему столу и налил себе солидную дозу коньяку. И, лишь почувствовав приятное тепло в желудке, ощутил и полученные в драке травмы. Да и осмотреть смог себя снаружи. Благо рядом стена представляла собой зеркало, и оценить весь свой внешний вид не составило труда. Больше всего у меня пострадали сильно разбитая губа и порядком разорванное ухо. Кровь из обеих ран уже почти не сочилась благодаря незаметной помощи риптона, но вид у меня оказался, мягко говоря, не соответствующий образу любимца публики.

Сама публика продолжала стоять в возбуждённом оцепенении. Лишь представители прессы действовали с должным профессионализмом и снимали каждую деталь завершившегося спектакля. Один из них, пытаясь выбрать ракурс как можно колоритнее, даже чуть не наступил на герцога, лежащего в луже, под горой десерта. Пришлось припугнуть оператора:

– А вдруг он сейчас очнётся и примет вас за меня?

Моя фраза как-то незаметно сняла общее напряжение. Все задвигались, заговорили, а несколько человек даже попытались оказать первую помощь хозяину приёма. Здесь, как ни странно, наибольшую инициативу проявил наш новый знакомый Цезарь Малрене. По его распоряжению в зал допустили охрану отеля и нескольких врачей. Видимо, последние находились где-то рядом, – может, даже в штате отеля. Минут через пять их усилиями удалось привести герцога в сознание и остановить многочисленные кровотечения по всему его телу. Когда Мишель открыл глаза и попытался встать на ноги, вид у него оказался ещё хуже, чем у меня. Вокруг обоих глаз наливались красные кольца будущих жутких синяков. Одна из бровей была рассечена, и полоска разрыва пересекала весь лоб. Такой же глубокий разрыв украшал левую скулу. Нос выглядел словно начищенный напильником с крупной насечкой, а под распухшими губами угадывалось отсутствие одного, а то и двух зубов. В общем, отделали мы нашего обидчика по полной программе. Но если бы не помощь Бульки, ещё неизвестно, сколько времени мне пришлось бы потратить на драчливого герцога. Так как в своей окончательной победе я не сомневался ни секунды. Похоже, что Мишель Лежси был такого же мнения, но только о своей непобедимости. Когда он сфокусировал на мне взгляд, то попытался даже улыбнуться, сокрушённо и с удивлением:

– Меня ещё никто не побеждал…

– А меня побеждали! – признался я, массируя ноющую челюсть. – Но давно, ещё в детстве. Да и то соперников было либо много, либо… очень много.

– Ну вот, теперь нам уже и не надо соревноваться в предстоящих силовых единоборствах. Её высочество и так запишет мне поражение…

– Ничего страшного, – стал я его успокаивать, обводя зал руками, – зато сами повеселились от всей души и смогли развлечь гостей!

– Да уж…

– А засим разрешите откланяться! Дел ещё, знаете ли, на сегодня невпроворот. Да и выспаться не помешает хоть пару часиков. Всего хорошего!

И, не дожидаясь ответа, я развернулся и покинул банкетный зал. На выходе меня плотно окружила баронская охрана, которую так и не пропустили в зал. При этом ко мне приблизился сержант Майнски и стал докладывать прямо на ходу:

– Ваша светлость! Буквально несколько минут назад двое неизвестных подвели к нам капитана Нирьяла и передали в наше распоряжение. Капитан сейчас в нашем большом флаере, но его состояние характеризуется полной апатией и прострацией. Верные признаки воздействия домутила. Неизвестные предупредили, что антидот введён, и подчеркнули, что начальник охраны добровольно согласился на допрос под воздействием психотропного средства. Задерживать их мы не стали. Хоть и сейчас есть возможность их отыскать – они наверняка где-то в гостинице.

– Не стоит! Сейчас для нас главное – быстрей добраться до своей “Роки” и как следует отдохнуть. А когда Нирьял придёт в себя, узнаем у него подробности.

Во флаеры мы садились без бросающейся в глаза поспешности, но деловито и со сноровкой. Не то чтобы я боялся непредвиденной реакции принцессы на затеянный мною скандал, ведь и замышлялся он только для свободного ухода с приёма. Но ведь её подчинённые могли проявить инициативу и всё-таки задержать строптивого барона для проведения “милой” беседы. И даже второе кольцо из журналистов и фоторепортёров вокруг нас бойцов дивизиона не остановило бы.

К моему полному удовлетворению, все обошлось. Никто из служб безопасности даже не маячил в окружающем нас пространстве. И уже через полчаса, по пути отвлекшись лишь на короткий разговор с Николя, мы находились в “Роке”. Навстречу сразу бросился дежурный администратор:

– Ваша светлость! Десять минут назад нам доставили графа Шалонера и приказали передать лично в ваши руки. Его светлость то ли пьян, то ли под воздействием наркотиков, но говорить с нами не желает и вообще на наши вопросы не реагирует.

– Все в порядке! Я уже в курсе его состояния. Проведите графа в мой номер, пусть он отдохнёт под моим присмотром. Тем более что я знаю, какими лекарствами ему можно помочь. Больше для меня ничего важного не передавали?