Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

на батарее шла обычная, каждодневная рутина – примерно то, что позднее в некоторых родах войск стали именовать терминами «парковый день» или «техобслуживание».

Маленькие, выглядевшие на таком расстоянии практически игрушечными фигурки солдатиков в сероватых рабочих рубахах и бескозырках со всем усердием драили два крайних слева из числа стоявших на огневых орудия. Человек восемь пушкарей под непосредственным руководством рослого бородатого типа (унтер или фельдфебель?) активно дефлорировали ствол одной из пушек при помощи банника и какой-то матери. Впрочем, про едрёну мать я додумал – звука на таком расстоянии я расслышать не мог, даже при всей продвинутости «встроенной аппаратуры».

Со стороны за процессом чистки-драйки снисходительно наблюдал, заложив руки за спину, слегка возвышавшийся над бруствером тощий офицер в купринско-чеховском стиле (усики, пенсне, через плечо портупея с уставной «селёдкой», длинный белый сюртук с двумя рядами начищенных пуговиц, фуражка с кокардой и ярким околышем), по виду которого можно было понять, что и ему, и его подчинённым абсолютно фиолетовы те «регламентные работы», которые они выполняют, а уж тем более всё, что происходит вокруг.

Часовых или наблюдателей я на батарее не заметил, так что в случае, если моё вечернее приключение вдруг перерастёт в «интимно-близкое знакомство со стрельбой», они там точно спохватятся далеко не сразу. С их позиции те прибрежные сараи даже в сильный бинокль не особо разглядишь, особенно если всё основное действо будет внутри, а ни малейших признаков наличия поблизости армейских или полицейских патрулей автоматика вообще не показывала. То есть теоретически какое-то время на разного рода «импровизации» у меня будет.

Идти по улице просто так я не мог (ибо нехер, не совсем же я дураком родился), поэтому передвигался перебежками, пригибаясь и приникая к заборам и стенам, стараясь обходить стороной видимые мне метки сидящих в засаде людей с учётом доступных им секторов обзора, о которых меня любезно предупреждала автоматика. Тем более что, скажем, в подвалах или за какими-нибудь толстыми стенами (хотя каменных построек я здесь и не видел) вполне мог таиться кто-нибудь ещё, кого автоматика не засекла.

Пробираться по самому короткому пути я благоразумно не стал и, выбрав по расположению отметок один из наблюдательных постов «господина Ху», стал обходить его, выдерживая исключающую обнаружение дистанцию, благо местность это позволяла.

По мере своего продвижения я всё более убеждался в том, что райончик здесь абсолютно нежилой. Пахло вокруг как обычно в давно и явно покинутых местах: плесенью, сырым деревом и почему-то золой от костра.

В моём родном Краснобельске в закоулках промзоны возле реки Белой ароматы были примерно те же, и это несмотря на солидную разницу в сто с лишним лет, мобильную связь, атомную энергию, разные там спутники на орбите и прочие приобретённые позднее «блага цивилизации».

Господствующим звуковым фоном оставалась всё та же глухая далёкая канонада где-то за спиной, к которой я уже стал привыкать. Полностью заглушить возможную стрельбу она точно не могла, но, по крайней мере, отвлекала внимание.

Замирая у кустов и заборов (не дай бог засекут раньше времени!), я наконец приблизился с тыла к одноэтажному строению под ветхой двускатной крышей, внутри которого, по данным автоматики, сейчас сидели двое с холодным оружием.

Это была очередная пресловутая фанза, на фоне которой любая российская садово-огородная будка выглядела просто архитектурным шедевром, – постройка на четырёх столбах по углам, стенное пространство между которыми обычно заполнялось смесью глины и бамбука, крытая гниловатым тростником или соломой. Вход и окна темнели сквозными проёмами – если тут и было что-нибудь похожее на оконные рамы и дверь, от этих явных «излишеств» фанзу избавили уже давно. Хотя, по идее, в тогдашней Азии вход и окна могли закрывать чуть ли не бамбуком или бумагой…

На моём пути это был первый пост воинства неведомого и грозного «Ху». Автоматика показала: по периметру вокруг интересующей меня группы прибрежных сараев, явно поделив район на сектора, сидело попарно не меньше десяти человек, но основная тусовка явно намечалась поблизости от сараев или даже внутри их.

Для разнообразия обезоружить и допросить кого-то из этой стоящей на стрёме парочки? А зачем? Всё равно у них в бестолковках одни сплошные суеверия…

Прокравшись на четвереньках как можно ближе, я подобрался к входу в фанзу. Если я и шумел, меня не слышали, поскольку, как я с удивлением обнаружил, двое вконец потерявших нюх наблюдателей внутри халупы разговаривали. Беседовали, конечно, вполголоса, но тем не менее это лишний раз указывало на полное отсутствие у них профессионализма…

При этом беседа велась на каком-то местно-местечковом диалекте, и явно перегревшийся с места в карьер «адаптер» переводил их речь с пятого на десятое, откровенно выхватывая из контекста отдельные знакомые слова. Попытка немного послушать этот разговор привела только к тому, что из словосочетаний типа «Yu» и «Tai guile» я узнал «ценную информацию» о том, что кто-то из этих двоих, судя по всему, явно не в восторге от здешних цен на рыбу. Большое спасибо за сообщение, ешьте сами, с волосами…

Здраво оценив «важность» подобных сведений, я решил, что слушать дальше смысла не было. А потому отклеился от стены фанзы и, стараясь шуметь как можно меньше, сделал решительный шаг в тёмный входной проём, держа лжебраунинг в руке.

Тонкая внутренняя стенка разделяла фанзу на две части или, если хотите, комнаты. В одной был пришедший в запустение каменный очаг с дымоходом и вмурованным железным котлом. А вот если двух сидевших за стенкой неизвестных и насторожили мои шаги, для каких-то разумных действий с их стороны было уже слишком поздно, поскольку с тыла они никого, кроме своих, категорически не ждали.

Оба обалдуя полулежали на потёртых циновках, да ещё и спиной ко мне, у дальней стены, наблюдая за соседней улицей через проём узкого окна. Поэтому их скоропостижная гибель от двух абсолютно бесшумных выстрелов из «Гипфа» была не видна и не слышна никому. Связи с другими такими же постами у них, судя по всему, не было никакой (кроме, разумеется, классического «побежать и доложить»), и это был плюс.

Ну что же, стало быть, один сектор наблюдения, как говорят у нас, зачищен и более не мог принести сюрпризов. А кроме того, из десяти гавриков, составлявших их «внешнее кольцо наблюдения», теперь осталось всего восемь. Что тоже есть гут.

Потом я в несколько приёмов спустился вдоль улицы ещё ниже и наконец затаился в удачно оказавшихся на моём пути кустах, метрах в трёхстах от интересующей меня группы сараев. Наибольшее количество «встречающих» концентрировалось в одном из трёх стоявших несколько в стороне