Литературные сказки и легенды Америки - Джоэль Харрис

И у людей было все, что им необходимо: бутерброды, пирожки, содовая вода, мороженое. Глого, наверное, очень бы скорбел, но последнее из названных человеческих открытий очаровывало его в этом пекле штата Невада и смягчало его страдания.

Шоссе дальше не было асфальтировано, а только засыпано гравием. Это означало, что дальше они катились в клубах пыли. Но пыль клубилась сзади: хорошо дрессированный гномобиль отшвыривал ее в морды другим своим собратьям. В этой части страны движение было невелико, и большинство пыли доставалось шалфею и диким бобам.

На дороге попадались выбоины, и гномам приходилось держаться за веревку. Бобо нравилось, что его подбрасывает, и Родни назвал его «молодым гномом на свободной трапеции».

Бобо и Элизабет изобретали разные игры, чтобы побороть скуку этих дальних дорог. Они заключали пари по поводу номеров идущих мимо машин. Им нечего было выигрывать, но они тем не менее очень держались за свои выигрыши. Родни покупал дорожные карты на заправочных станциях, и Бобо неутомимо их изучал вместе с ним. Он не умел читать, но заставлял Элизабет учить его. Он уже мог разбираться в линиях, обозначающих дороги, и просил Элизабет прочитывать ему названия городов и обозначения расстояний между ними. Он учился распознавать марки автомобилей и сорта бензина. Короче, он становился молодым современным американцем даже в мельчайших оттенках поведения, в своих представлениях и в языке. Если бы они и встретили гномов, он теперь бы презирал их как «отсталый элемент».

Путешественники считали, что они больше не услышат о королевских гусях. Но ничего подобного!

В газетах появилось сообщение о том, что гусей купил какой-то эстрадный актер, который торопился заработать на них, показывая их публике за деньги. Он нарядил смуглую девушку «абиссинской пастушкой», и она выводит гусей на сцену запряженными в разноцветные ленты и при этом сама танцует и поет смешные куплеты. Все это имеет огромный успех у публики.

Элизабет удивилась, как этому артисту удалось выдрессировать гусей в такой короткий срок. Родни высказал предположение, что, может быть, у него за сценой где-то спрятан провод и он руководит бедными птицами, ударяя их током.

Во всяком случае, было отрадно, что зеваки глазели теперь не на гномобиль и его пассажиров.

Глава девятая, в которой гномобиль направляется на Восток

Друзья приехали в Юту, соседний штат, где было множество гор и где силы природы производили какие-то странные опыты: переворачивали горы вверх ногами, или ставили их набок, разрубали их на строительный камень, а потом ссыпали все это в кучу самым невообразимым образом, или раскалывали горы пополам, или прорубали в них арки. Вы могли там встретить такие подобия построек, которые обязательно приняли бы за Китайскую стену, и такие, которые показались бы вам древнеиндийскими храмами, и те, что непременно напомнили бы вам египетского сфинкса, а потом вам бы показалось, что целый квартал нью-йоркских небоскребов вот-вот рухнет и превратится в руины. Вы бы увидели стадо слонов, тесно прижавшихся друг к другу, потом целый автомобильный эскорт, переходящий затем в горизонт, и вскоре — висячие сады царя Навуходоносора. Вы попали бы в такие места, где вам показалось бы, что туда в свое время явился великан с острым мечом, и снес все горные вершины, и сделал их не острыми, а плоскими и гладкими, и вам показалось бы, что там зелено и уютно и хорошо бы устроить пикник, только уж очень далеко добираться. А проехав немного дальше, вы решили бы, что туда приходил другой великан, с красками, такими, какие были у Элизабет и стоили десять центов. Он обмакнул свою кисточку в яркорозовую краску и положил мазки на горные щеки, а вершины выкрасил светло-желтым — в точности как королевских гусей. Потом он нанес на горные склоны красные и зеленые пятна — для оживления пейзажа, а некоторые самые высокие вершины выкрасил белилами, и они сверкали белизной. Может, это был снег, а может, белый мрамор, неизвестно. А еще подальше великаны попробовали, как будет выглядеть иная комбинация красок, и наложили белые и зеленые мазки на низкие холмы, а красные и серые — на стоящие за ними высокие горы, а иногда это были коричневые холмы, и сзади — зеленые горы. Время от времени огромные утесы выскакивали навстречу гномобилю, стараясь преградить ему дорогу, и дороге приходилось то срезать кусок горы, то проскакивать прямо через нее.

Глого и Бобо очень волновались, потому что не привыкли врезаться головой прямо в гору со скоростью восемьдесят километров в час. Но дорога всегда кидалась вперед первой и все устраивала сама. Это повторялось неизменно, случалось ли то днем или ночью — все равно.

Гномобиль добрался до Брайс-Каньона, а потом до Зайон-Парка. Путешественники погрузились в тамошние леса и добросовестно все обыскали — как всегда, напрасно.

И опять Глого впал в тоску, а Родни попытался применить свое обычное лекарство от мировой скорби:

— Но ты не видел еще Колорадо, Глого!

И он пропел такой гимн колорадским горам и лесам, точно он был самой колорадской торговой палатой или рекламным агентом железнодорожной линии Денвер — Рио-Гранде. Родни и правда остановил гномобиль у какого-то железнодорожного вокзала, зашел туда и купил в киоске брошюрку, откуда он почерпнул, что «Колорадо» значит «красный» и что одна ступенька местного капитолия находится как раз на высоте полутора километров от уровня моря. Бобо, как истинный турист, был заворожен этими сведениями, а Глого, поняв это, сдержал свою скорбь и сказал только:

— Да, да. Хорошо. Продолжай.

Друзья ехали все на восток и вдруг неожиданно добрались до Колорадо. В национальном парке Скалистых гор они снова произвели разведку. Родни сказал, что среди этих скал полно окаменевшей коры и листьев тех деревьев, которые росли и цвели сорок миллионов лет назад. Может быть, они обнаружат там также и кости древних гномов. Но это предположение нисколько не ободрило Глого. Он ответил, что вовсе не ищет окаменевших гномов, ему нужна только одна живая маленькая ледигном, чтобы женить на ней своего внука.

Ну, что можно было сделать? Они проехали через все горные районы Запада, но удача ни разу им не улыбнулась. Если они вернутся назад, это будет означать полное поражение перед черными силами мировой скорби. Глого забрался в корзинку, улегся на подушку, и даже мороженое не могло его соблазнить.

Родни и Элизабет сговорились друг с другом заранее и на расширенном заседании с гномами принялись расхваливать чудеса штатов Миннесота и Висконсин: никаких гор, красивые озера, девственные леса на севере этих штатов, где могли обнаружиться огромные племена гномов. Дорога была длинной, ехать предстояло по жаре, но Родни обещал покрыть весь путь за пару дней, а Глого может пока полежать в корзине и побеседовать с мотором.

Глого сказал:

— Я слушал его долго. Мне кажется, что он не вполне счастлив. Это может оказаться началом мировой скорби.

— Боже мой, я не знал, что она заразительна!

Но в ближайшем городе Родни пригласил механика, и выяснилось, что человек, который заправлял машину маслом, не завернул гайку трансмиссии и масло чуть все не вытекло. Родни сказал, что Глого будет теперь не генерал Гранд, а Лорд-Первый-Начальник-Определитель-Беды, и еще он сказал, что гном на заднем сиденье машины скоро станет принадлежностью стандартного оборудования автомобилей в Америке.

Друзья отправились дальше.

«Миннесота или крах» было их девизом.

— Звезда гномперии гномператор Глого направляется на Восток, шутил Родни.

Он все дурачился, задавал Глого то шутливые, то, серьезные вопросы, заставляя его все время говорить, чтобы отвлечь его от грустных размышлений. Ночами в отеле Родни записывал то, что слышал от Глого. Он собирался написать книгу о гномах.

Родни позвонил маме и сказал, что они собираются на Восток. Конечно, мама пришла в ужас. Зачем было везти Элизабет на Запад, чтобы теперь ехать прямо в противоположную сторону! На это Родни ответил: «Для того и повез на Запад, чтобы появилась возможность поехать на Восток. Иначе как же можно попасть на Восток, если перед этим не поедешь на Запад!» Элизабет сказала, что она первый раз в жизни учится с удовольствием, но мама относилась с сомнением ко всякому учению с удовольствием. Мама сама проводила время неплохо, и поэтому она сказала Элизабет: «Хорошо, поезжай» — и не велела говорить «законно», потому что это ужасно и потому что так говорят гангстеры в кино. Но Элизабет сказала, что они ни разу не пошли в кино на гангстерский фильм, потому что им было гораздо интереснее беседовать с профессором Глого. Мама решила, что культура ее дочери в самом деле повышается.

Наутро путешественники двинулись дальше в путь, окрыленные надеждой на успех в Миннесоте. Родни воспользовался случаем и прочитал стихи, посвященные Бобо. Родни часто писал стихи, но редко их печатал. Он говорил, что они слишком понятные, а теперь никто не держит за поэзию стихи, если их каждый может понять. Элизабет никак не могла в этом разобраться, и он пояснил: поэтам так хотелось быть непохожими на тот мир, в котором они живут, что они сделались непохожими даже на самих себя и совсем перестали понимать самих себя и друг друга. Во всяком случае, вот стихи о Бобо: