Ковен отверженных - Айви Эшер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как тебе Утешение, Винна? Уверена, сильно отличается от… где же это…
Платиновая блондинка, которая, я уверена, является матерью Бэкета, поворачивается к своему партнеру и вопросительно на него смотрит.
– Невада. Лас-Вегас, если точнее, – без малейшего интереса отвечает он.
– Точно, Лас-Вегас.
Она смотрит на меня и улыбается. В этой улыбке нет ни тепла, ни дружелюбия. Похоже, я не единственная, кому не нравится ее улыбка. Если она мать Бэкета, один из ее партнеров – старейшина Альбрехт. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю его через пару мест от нее.
– Да уж, сильно отличается, – расплывчато и столь же прохладно отвечаю я.
– Печально, что с твоим дядей такое случилось. Это сильно всех шокировало.
В ее мутно-голубых глазах вспыхивает искра наслаждения, и я знаю, что мне не понравится то, что сейчас услышу.
– И что же с ним случилось?
Похоже, все, кто собрался за столом, наблюдают за нашим разговором. В воздухе повисает смесь напряжения, неодобрения и воодушевления. Из-за водоворота эмоций мне сложно понять, кто из присутствующих поддерживает ее попытку уязвить меня, а кто не хочет в это ввязываться.
– Ну, учитывая распад его ковена и лишение звания…
Она останавливается на полуслове и окидывает взглядом собравшихся. Кто-то с улыбкой кивает ей, другие не меняют безучастного выражения лица, не выказывая одобрения, которого она так очевидно жаждет.
– Неудивительно, что он ушел в подполье, – фыркает она. – Я бы тоже не решилась лица показать.
Стервозная Барби одаривает меня улыбкой, которая по ее задумке должна была быть невинной, но сильно промахивается с этим.
– Что ж, с вашим-то лицом никто бы не стал вас винить, если б вам захотелось проводить больше времени дома, – парирую я.
Нэш давится вином, а сидящий рядом со мной Бэкет напрягается. Его мать негодующе кривится, что делает ее еще более уродливой, довершая работу дурного характера. Бэкету повезло, что внешностью он пошел в отца.
Я указываю вилкой в ее сторону и невозмутимо говорю:
– Да-да, ваше лицо. Ни один человек не заслужил тех кошмаров, которые оно вызывает.
Она становится все более фиолетовой.
– Достаточно, – приказывает старейшина Альбрехт, поворачиваясь к ней. Он что-то бормочет, но я не слышу что.
– Простите, – продолжаю я. – Я думала, началась та часть вечера, когда нужно поливать друг друга грязью. Но вам не кажется странным, что кто-то тут готов поносить других, но не готов слышать ничего про себя?
Старейшина Альбрехт прожигает меня взглядом, но я смотрю на него с отсутствующим выражением лица, слегка наклонив голову. Энох стучит по спине Нэша, пытающегося сдержать приступ кашля из-за попавшего не в то горло вина. Мать Бэкета кидает салфетку на тарелку и испепеляет меня убийственным взглядом. Ее стул громко скрежещет о мраморный пол, она драматично поднимается и выходит из-за стола. Никто из ее партнеров даже не дернулся пойти за ней.
Я откидываюсь на спинку стула и обвожу взглядом гостей, половину из которых мне не потрудились представить.
– Кто-нибудь еще хочет попробовать? Обещаю, что, в отличие от некоторых, способна потягаться с лучшими из лучших. Можете выдать все, на что способны.
– Полагаю, с нас достаточно драмы. – Старейшина Клири вскидывает брови и снисходительно улыбается мне. – Ну что, как продвигается обучение? – спрашивает он, меняя тему.
Я закатываю глаза: предмет разговора – моя персона, но обращается он не ко мне. Свой вопрос он адресует сыну, как будто Энох – мой наставник. И, как и полагается хорошему солдату, Энох вываливает всю информацию о том, чем мы занимались, и в целом о моем прогрессе.
Я не слушаю его. Я делаю все возможное, чтобы скрыть, что сказанное матерью Бэкета достигло своей цели. Ее слова продолжают вертеться в голове. Что она имела в виду, когда сказала, что Лахлана лишили звания? Он больше не паладин? Какого черта они это сделали? Как только я уберусь подальше отсюда, нужно будет позвонить ребятам. Мне нужно выяснить, о чем, черт подери, говорила эта стерва.
С тех пор как старейшины забрали меня из дома Лахлана, я изо всех сил старалась не думать ни о нем, ни об остальных членах ковена. Мне казалось, что нет никакого смысла ковырять эту рану и пытаться понять причины: это совершенно точно не поможет ничего исцелить. Что до Лахлана, он не производил впечатления человека, который станет хандрить или прятаться. Поэтому, если он реально исчез, – это тревожный знак. Ребята должны были сказать мне об этом. Но, может, и нет. Учитывая мои интенсивные тренировки и их переезд в наш новый дом, новости о Лахлане спокойно могли отойти на второй план. К тому же нам всем по-прежнему странно разговаривать о Лахлане и остальных, мы стараемся любой ценой избегать этой темы.
Остаток ужина проходит без происшествий. На вид и на вкус десерт был похож на обычный чизкейк, иначе бы я с гораздо большим нетерпением ждала, пока Энох и компания наконец-то со всеми распрощаются и мы свалим отсюда к чертовой матери. Я умирала от голода. Не считая десерта, я съела всего пару кусочков из девяти тысяч блюд, поданных сегодня к столу. Интересно, согласятся ли эти засранцы остановиться где-нибудь по пути, чтобы я смогла заполнить дыру в своем желудке, или же лучше позвонить кому-нибудь из ребят и попросить привезти чего-нибудь съестного?
Старейшина Клири останавливается рядом со мной, и я стараюсь не подавать виду, что меня напрягает его близость.
– Благодаря тебе вечер стал гораздо более оживленным, – говорит он, и его глаза сверкают весельем. – Обычно наши воскресные посиделки проходят в узком кругу, но всем не терпелось с тобой познакомиться, поэтому мы не удержались и на твой первый официальный ужин решили собраться вместе. На следующей неделе будет не так бурно.
Я фыркаю. Из людей, которым не терпелось со мной познакомиться, мне представили лишь малую часть. И это так называемая верхушка кастеров? С манерами у них так себе, и я буду рада, если больше мне не придется ни с кем из них пересекаться.
Словно прочитав мои мысли, старейшина Клири тихо усмехается.
– Ты к ним привыкнешь. Энох и остальные расскажут тебе, как лучше реагировать в следующий раз.
Я открываю рот, чтобы возразить, как вдруг его слова и то, каким тоном они были сказаны, заставляют меня кое-что осознать. Я поворачиваюсь и смотрю в хитрые кобальтово-голубые глаза.
– Вы собираетесь отклонить Право Связи, так ведь? – С моих губ слетает глухой смешок. – Да, я
