Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста - Георгий Иванович Зуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смирдин меня в беду поверг,
У торгаша семь пятниц на неделе.
Его четверг на самом деле
Есть после дождика четверг…
И все же гонорары, получаемые у Смирдина, являлись важным источником, благодаря которому постоянно нуждающийся в деньгах А.С. Пушкин сводил концы с концами в своей беспокойной семейной жизни. Поэт даже заключил с Александром Филипповичем договор, согласно которого тому на четыре года уступалось право на издания сочинений Пушкина. За что издатель, начиная с 1 мая 1830 г., обязывался регулярно выплачивать Александру Сергеевичу ежемесячно 600 рублей ассигнациями. Эти деньги Пушкин даже называл своим «жалованьем».
По словам очевидцев, Смирдин являлся человеком добрым, весьма честным и бескорыстным. Академик Петербургской Академии наук Александр Васильевич Никитенко неоднократно отмечал доброту и непрактичность в делах Смирдина, предвидел его разорение, поскольку литераторы «без зазрения совести пользовались его карманом, как арендой».
Книжная лавка А.Ф. Смирдина существовала в доме Гавриловой (ныне участок дома № 70) до 1832 г. В начале этого года издатель перебирается со всем своим «хозяйством» на Невский проспект, в правый жилой флигель дома Лютеранской церкви (ныне дом № 22).
В ознаменование этого радостного события, Александр Филиппович пригласил на новоселье многих столичных литераторов, невзирая на их личные отношения друг к другу. Человек добрейший и преданный книжному делу и литературе, он искренне хотел за одним дружеским столом в своей новой резиденции примирить отечественных писателей, тем более что все приглашенные на новоселье приняли участие в альманахе «Новоселье», организованном Смирдиным и заслужившим высокую оценку В.Г. Белинского, назвавшего этот журнал «лучшим альманахом».
Дружеский обед состоялся 19 февраля 1832 г. в просторном помещении библиотеки Смирдина, расположившейся в бельэтаже дома № 22 на Невском проспекте. Он запечатлен на гравюре (по рисунку К.П. Брюллова) С.Ф. Галактионова, ставшей обложкой первого тома сборника «Новоселье».
На рисунке К.П. Брюллова прекрасно отображена общая картина этого праздника. Альманах «Новоселье», изданный Смирдиным по предложению Жуковского в 1833–1834 гг. в память об этом дне, объединил в себе литературные произведения гостей. В нем Смирдин опубликовал шедевры русской литературы: гоголевскую «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», пушкинский «Домик в Коломне» и целый ряд значительных произведений отечественных публицистов.
Празднование превратилось в подлинное торжество русской литературы, развитию которой Смирдин содействовал по мере своих сил и возможностей. В зале библиотеки для чтения за общим столом собралось восемьдесят человек, среди них А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, В.Ф. Одоевский, П.А. Вяземский, В.А. Шаховской, сам А.Ф. Смирдин, О.И. Сенковский, Ф.Ф. Цветаев и многие другие лица, причастные к отечественной литературе.
Однако при искреннем желании добрейшего Александра Филипповича попытка примирить Пушкина и его сторонников с их литературными противниками оказалась тщетной. Во время обеда произошел эпизод, смысл которого потом долго еще оставался предметом обсуждения в литературных и светских салонах Петербурга. Журналист, писатель и филолог Н.И. Греч, издававший совместно с Ф.В. Булгариным журнал «Сын Отечества» и газету «Северная пчела», рассказывал: «Нам с Булгариным пришлось сидеть так, что между нами расположился за столом цензор Василий Николаевич Семенов, старый лицеист, почти однокашник Александра Сергеевича. Пушкин на этот раз был как-то особенно в ударе, болтал без умолку, острил преловко и хохотал до упаду. Вдруг, заметив, что Семенов сидит между двумя журналистами… крикнул с противоположной стороны стола, обращаясь к Семенову: „Ты, брат Семенов, сегодня словно Христос на горе Голгофе“. Слова эти тотчас были всеми поняты, я хохотал, разумеется, громче всех…»
В выпаде против своих «заклятых» друзей Пушкин явно обличал «разбойников» от литературы Греча и Булгарина, ведь все прекрасно знали, что Христа на Голгофе казнили между двумя разбойниками, распятыми на крестах одновременно с ним.
Обложка журнала «Новоселье» с рисунком К.П. Брюллова «Дружеский обед у издателя Смирдина 19 февраля 1832 года»
Поэт Греч громко смеялся, дабы принять оскорбительную реплику за невинную шутку, но Булгарин «пришел в совершенное… расстройство и задыхался от бешенства».
Фаддей Булгарин, продажный журналист и негласный агент Третьего отделения был особенно антипатичен А.С. Пушкину и его единомышленникам. Поэт неоднократно отвечал на оскорбления и доносы Булгарина в Третье отделение острыми эпиграммами, стихами и журнальными статьями, называя его Видоком Фиглярным, агентом, работавшим в те времена в сыскном отделении.
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин, —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид – и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
Альманах «Новоселье», изданный по «простому случаю», как писал в предисловии его создатель А.Ф. Смирдин, являлся «первенцем литературных сборников новой формы» и достойно вошел в так называемый «альманачный» период русской словесности. Это было время оживления выпуска изданий подобного рода. В своих воспоминаниях Александр Филиппович отмечал: «Перемещение магазина моего с Мойки на Невский проспект… доставило мне счастье видеть у себя на Новоселье почти всех известных литераторов… Гости-литераторы вызвались, по предложению Василия Андреевича Жуковского, подарить мне на Новоселье каждый свои произведения, коих часть издаю нынче…»
В статье В.Г. Белинского «Литературные мечтания» определено особое место А.Ф. Смирдина в отечественной литературе. «Смирдинский период» в русской литературе приходился на неповторимое время, когда литературный Петербург представляли Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Жуковский, Крылов, Баратынский, Дельвиг, Вяземский.
Предвиденье А.В. Никитенко о возможном разорении знаменитого книгоиздателя, к сожалению, подтвердилось. В начале второй половины XIX столетия финансовые дела его предприятия значительно ухудшились. Смирдин влезает в долги, предпринимает попытки выпустить дополнительные выгодные коммерческие издания, но исправить финансовые дела и спасти себя от разорения ему не удалось.
«Смирдин, истинно честный и добрый человек, но не имеющий характера, разоряется по милости наших литераторов, залезавших в его карман», – записал А.В. Никитенко в своем дневнике 29 мая 1834 г. Так и случилось. В начале 1840-х гг. начинается мучительный этап разорения Смирдина. Он лишается своей библиотеки, роскошного помещения в жилом флигеле лютеранской церкви, переезжает в более скромное помещение в доме Энгельгардта.
В 1857 г., окончательно разоренный, сломленный болезнями и жестокой нуждой знаменитый издатель и книгопродавец умирает всеми забытый. Пытаясь реанимировать дело отца, его сын А.А. Смирдин на углу Гороховой улицы и набережной Мойки, в доме Таля, открыл в 1854 г. книжный магазин,
