Брат-чародей - Евгения Горенко

— Значит, говоришь, ничего… такого… о них сказать не можешь?

— Пока — нет.

— А чародеи их как-то выделяют?

— Тоже нет, — Хартваль начал багроветь.

Лорд Станцель ехидно бросил — старый паникёр! — и принялся дальше угадывать учеников. Но на сей раз всё мимо. И только с четвёртой или пятой попытки он попал в цель.

— Это Керинелл, — голос декана смягчился. — Вот уж кого чародеи выделяют. Я совсем не удивлюсь, если скоро в Круге будет пополнение.

— Керинелл?… Я что-то слышал о нём. Это сын Остинеры из Саммасаты?

Хартваль молча кивнул. Лет тридцать тому назад имя Остинеры было на язычке всех местных кумушек. Тайком от своей семьи она вышла замуж за беглеца из Местании (этот задиристый парень без гроша за душой и разветвлённым генеалогическим древом, уходящим своими корнями во дворцы почти забытых королей Светени, убил в "схватке чести" какого-то вельможу и, спасаясь от мести его родственников, как-то нашёл убежище в усадьбе отца Остинеры). Старый Керинелл сначала чуть было не свернул шею неблагодарному гостю; потом он то выгонял дочь, то пытался вернуть её силой — но в, конце-концов, смягчился. Говорят, это произошло после известия о том, что его внука назвали его же именем. А когда маленький Керинелл при первой встрече с дедом громко чихнул и крепко схватил кулачком его за бороду, тут уже он простил всех и вся…

На этом счастье Остинеры и закончилось: от спокойной и размеренной жизни в доме тестя её непоседливый муж заскучал. Стал часто пропадать, иногда его видели в сомнительных компаниях, пока однажды… пока однажды его не нашли зарезанным в воровском притоне. Злые языки разносили по округе — не поделили добычу. Старый Керинелл ради будущего внуков (у маленького Керинелла тогда как раз появилась сестра) принялся рассказывать всем, что до его зятя добрались наёмные убийцы семьи того самого местанийского вельможи — и даже, рискуя навлечь на себя гнев Королевского правосудия, с большой помпой повесил двух подозрительных бродяг. Это не помогло. Кровавыми драками со сверстниками мальчик смыл с себя позорную кличку "сын вора", но только затем, чтобы вместо неё к нему намертво прилипло прозвище «волчонок». Как только он немного подрос, Остинера (её отец к тому времени уже умер) отослала сына постигать морскую науку — подальше от неласковых родных мест. Полученная в детстве закалка не прошла даром — Керинелл быстро одолел путь с бака на корму. Но тут то ли в нём проснулась непоседливая отцовская кровь, то ли ещё что, но он почти самовольно покинул корабль во время стоянки в Хасс-ан-Долле и несколько лет колесил по всей ойкумене и за её пределами — водился с "огненными факирами", вместе с другими смельчаками охотился на волка-людоеда, наводившего ужас на деревни в верховьях Глена, пытался постигнуть суть "золота молчания" у отшельников Священного леса, искал клады в Сиреневых горах — пока однажды не поспорил в какой-то случайной компании бродяг и менестрелей, что ренийские чародеи с первого раза примут его к себе. С лёгкостью выиграл пари — и остался у чародеев. Выигранную же бутылку вина так и не озаботился забрать…

Керинелл не любил распространяться о себе, поэтому вряд ли кто на свете знал хотя бы часть деталей его жизненного пути. Не были исключением и декан с мажордомом. Но окружавший его ореол приключений был таким явственным, что окружающие люди если что и не знали о его прежних подвигах, так придумывали их. Лорд Станцель попытался получше рассмотреть Керинелла, но с такого расстояния разглядеть тонкие детали было невозможно. В общем же и целом он создавал впечатление сдержанности и уверенности в своих силах. И ещё не стремился смешиваться со всеми остальными — хотя, может быть только потому, что был здесь самым взрослым, старше даже самого Миреха.

Тут, кстати, лорд Станцель понял свою ошибку, которую он совершал, пытаясь найти среди школяров учеников чародеев. Он, оказывается, выглядывал людей, выглядевших многозначительно и с неким апломбом. Попробовав сделать поправку на "сдержанную уверенность", он дважды подряд попал в цель.

Михо, невысокий коренастый увалень мохонской наружности и с таким же мохонским именем. Из семьи лесорубов. Года два назад Чень зачем-то был в Мохони, — продолжал рассказывать декан, — и этот мальчишка буквально увязался за ним. Чародеи долго отгоняли его от своих дверей, но, в конце-концов, он их переупрямил. С тех пор он здесь… Что ещё? Кроме поистине необыкновенного упорства у него ещё почти медвежья сила. Но больше, похоже, ничем похвастаться не может.

Эд-Тончи. Впрочем, гораздо чаще его называют просто Тончи. А если за глаза — так вообще Бутончик… Лорд Станцель одобрительно улыбнулся — даже отсюда было видно, что юноша был невероятно, неправдоподобно красив; хуже того — красив женской красотой… Иногда мне кажется, что к чародеям он подался только ради того, чтобы с помощью магии изменить свою внешность, — поделился своими мыслями Хартваль… А характер — тоже?… - лорд Станцель, как обычно, предельно укоротил свой вопрос… Это нет. Говорят, когда он пытался завербоваться в солдаты и когда капрал отказал ему, смеясь… мол, "переодетые барышни в армии нужны только ночью"… так он чуть не насквозь проткнул солдафона его же собственным палашом. У чародеев он с прошлой осени. А перед зимними праздниками снова отличился…

…Дело было так. Проходя мимо северной окраины Базарки, Тончи увидел, как компания великовозрастных балбесов издевается над бездомной собакой — и молча налетел на них. Завязалась драка. То есть, какая там могла быть драка… Если бы мимо не проходила одна студентка, то этим балбесам он бы с успехом заменил успевшего к тому времени сбежать пса. Её боевой вопль школяров, говорят, был слышен на другом берегу Гленмара. А драка — не лекция; её школяр не пропустит. В общем, очень скоро туда сбежалось достаточно злых студентов, чтобы не только отбить собрата, но и крепко намять бока его обидчикам… Городская стража подоспела, когда сражение уже подошло к концу путём позорного бегства балбесов с поля боя. Так что ей в трофеи достались только школяры — и, причем, лишь те, которые больше всего пострадали в свалке и поэтому не смогли сбежать от не очень расторопных стражников. Среди них оказались Тончи и та девушка. И если бы не своевременное вмешательство декана, они бы провели все праздники в городской тюрьме. Впрочем, говорят, им хватило и нескольких проведённых в темнице часов, чтобы с тех пор их стали слишком часто видеть вместе…

Последнее лорд Станцель воспринял с большим облегчением — такой миловидный парень, да ещё и смелый защитник собак, мог бы, даже не желая этого, вскружить голову совершенно неопытной в подобных делах Легине. А уже будучи влюблённым в другую, он должен был представлять меньшую опасность… И он в пол уха слушал декана, пока тот, не удержавшись, изливал старому другу всё, что накопилось у него на сердце за долгие годы общения с начальником городском стражи.