«Гран-При» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

Дамаск. 8 апреля 1997 года Утром за завтраком Дронго встретил Алису Линхарт. Она кивнула ему, усаживаясь за соседний столик. Он взял газету, положил на тарелку одну булочку и, попросив официанта принести ему чай с молоком, уселся за столик. После завтрака он вышел в холл, где случайно оказалась и мисс Линхарт. Они вместе вошли в лифт, и только когда кабина тронулась, Дронго негромко произнес:

— Пока все идет по плану.

— Может, вы объясните мне ваш план? — нервно спросила она.

— Долго объяснять, — сказал он, — мне понадобится оружие.

— Что? — удивилась она.

— Мне нужен пистолет, — негромко сказал он.

Она смотрела на него, пока лифт не остановился на его этаже, и только тогда сказала:

— Хорошо, когда он вам нужен?

— Сегодня. И чем быстрее, тем лучше, — с этими словами он вышел из кабины лифта, и створки двери за ним мягко закрылись. Женщина покачала головой.

Ее раздражал этот непонятный тип, кажется, искренне считающий себя гениальным аналитиком. "И с такими самоуверенными нахалами приходится работать, — разочарованно подумала она. — О нем столько говорят. А на самом деле ничего нет. Немного наглости, самоуверенность, напыщенный вид и загадочные фразы. Как можно найти в огромном городе нужного человека, если не знаешь языка, первый раз сюда приехал и вообще не представляешь, как нужно искать. Не говоря уже о том, что Ахмеда. Мурсала не может найти даже такая организация, как МОССАД.

Неужели он считает себя умнее и способнее всей агентуры МОССАД в Сирии? Слишком самоуверенный человек, думает, что добьется успеха там, где не смогли ничего сделать сотрудники МОССАД".

Она вышла из лифта и направилась к своему номеру. В это время Дронго в своем номере задумчиво смотрел на лежавшую перед ним бумагу. «Три разведки, — думал он. — Три разведки. Кажется, был такой мультфильм „Три банана“. А сейчас три разведки. Или, может, четыре?» Нет, ему нужны пока именно три, чтобы проверить свои предположения. И заодно выяснить свои подозрения. Он включил телевизор. В отелях компании «Шератон» можно было принимать всемирную сеть Си-эн-эн, которую он с удовольствием смотрел, где бы ни находился. Многих дикторов он знал в лицо, отмечая их манеру вести репортаж, умение подавать себя. В компании Тернера работали выдающиеся профессионалы.

Он немного убавил звук и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Если все будет правильно, то сегодня к вечеру или завтра утром он должен ждать гостей. Вся проблема лишь в том, что он знает, что к нему пожалуют гости. А они даже не догадываются о его знании.

«Нужно немного пройтись по городу», — подумал Дронго. Потом два дня ему придется сидеть в номере. Он оделся и вышел на улицу, стараясь не отходить далеко от отеля. Повсюду висели портреты президента Сирии Хафеза Асада. Он как заботливый отец смотрел с них, то улыбаясь, то пристально вглядываясь в прохожих. "Как странно, — подумал Дронго, — практически единственное демократическое государство в этом регионе — это Израиль. Ну, может быть, относительно и Ливан. Все остальные демократическими вряд ли можно назвать. Это либо монархии по типу Саудовской Аравии, Кувейта, Иордании, Арабских Эмиратов, либо режимы с несменяемыми президентами по типу Египта, Сирии, Ирака. Кажется, на их фоне есть еще одно демократическое, где граждане все-таки имеют право выбора, — подумал Дронго. — И это исламский Иран. Вот тебе и религиозные I страны. Иудейский Израиль и исламский Иран демонстрируют региону демократичность выборов, тогда как другие страны с умеренными теологическими воззрениями выказывают откровенное неприятие любой демократизации собственных режимов.

Почему Мул так рискует? — в который раз подумал Дронго. — Почему он решил сунуться в Ливан, который нашпигован израильской разведкой и проиранскими группами? И те, и другие готовы растерзать его на месте, едва только обнаружив.

Но он решился переправить груз в Дамаск, а отсюда в Бейрут. Почему? Может, у него здесь самый безопасный канал переправки грузов в Европу? И что было в этих проклятых ящиках, из-за которых он прилетел в Баку, а его сообщник даже вылетел на один день в Москву? Что они могли привезти из России? Что могло быть в этих ящиках? Узнав это, можно будет примерно вычислить, где собирается нанести удар Мул и его группа".

Он пообедал в городе и, вернувшись к отелю в четвертом часу, заметил здесь Алису Линхарт. На этот раз она была в темном костюме. Несмотря на ветреную погоду, в апреле в Сирии бывает достаточно тепло.

— Где вы пропадаете? — рассерженно спросила она. — Я гуляю около отеля уже третий час.

— Я обедал, — улыбнулся Дронго.

— Оно лежит в сейфе вашего номера, — гневно сообщила женщина, — код четыре тройки. Там есть глушитель, на всякий случай, чтобы не будить всю гостиницу. Для чего вам пистолет?

— Здесь нельзя разговаривать, — оглянулся по сторонам Дронго, — давайте поднимемся в ресторан на последний этаж. Там очень красивая перспектива. Но учтите, что после этого вы не должны со мной даже разговаривать.

«Что он из себя строит?» — поморщилась она, но не стала возражать.

Они поднялись в ресторан, заказали бутылку вина и легкие закуски. Когда официант отошел, Дронго наклонился к женщине.

— На меня было покушение в Тегеране, — сообщил он.

— Нам об этом известно, — саркастически сказала она, — его организовала иранская разведка. Которая наверняка негласно поддерживает Мула.

— Нет, — убежденно возразил Дронго, — это не они. И я собираюсь это доказать.

— Я не совсем понимаю, чьи интересы вы представляете в Сирии. Их или наши?

— Свои собственные, — мрачно ответил Дронго, — не перебивайте меня, лучше выслушайте. Покушение в Тегеране было организовано самим Мулом, который заранее знал о моем визите в Тегеран, о чем не могла знать иранская разведка.

Поэтому я решил поставить маленький эксперимент. Вчера ночью я поочередно сообщил МОССАД, Службе внешней разведки России и Министерству национальной безопасности Азербайджана о том, что нахожусь в Дамаске, в отеле «Шератон тауэр». Сообщил всем свой номер, попросив информировать меня о возможных новых фактах.

— Ну и что? — не поняла женщина. Официант принес вино, откупорил бутылку, налил немного в высокий бокал и протянул его Дронго. Тот согласно кивнул и попробовал. Вино было терпким и сладким. Разрешив разливать его в бокалы, Дронго подождал, пока официант закончит и отойдет от их столика.

— Я попытаюсь, во-первых, доказать, что иранцы не будут поддерживать Ахмеда Мурсала. А во-вторых, еще раз убедиться в том, что кто-то сообщает Мулу о моих передвижениях, пытаясь помешать расследованию. И наконец, самое важное.

Я сделал это специально, чтобы вызвать огонь на себя. Известная мусульманская пословица гласит: «Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе». Если мы не можем найти в огромном городе Мула, значит, нужно сделать так, чтобы он прислал своего убийцу ко мне в номер. Узнав о том, где я нахожусь, он обязательно решит со мной посчитаться. Хотя бы за убийцу в Тегеране, который уже никогда к нему не вернется. Мне остается только ждать. Ваше здоровье! — Он поднял бокал.

Она ошеломленно взяла бокал, взглянула на него. Потом сделала глоток и закашляла. После чего поставила бокал и тихо сказала:

— Но они придут убивать вас.

— Конечно. И это единственный способ вытащить зверя из логова.

Ненависть — самое действенное оружие. А судя по личному досье, с которым я ознакомился, Ахмед Мурсал часто мыслит чувствами, а не разумом. Но если даже он захочет применить свой разум, то и тогда не поверит, что я сам решился на такой безумный шаг — сообщил о своем местонахождении. Вы бы поверили в такое безумство?

— Но почему вы решили, что кто-то сообщает ему о ваших планах?

— Я не решил, я в этом уверен. У него есть сообщник, который докладывает ему о моих передвижениях.

— Тогда это скорее русские, — убежденно сказала Алиса Линхарт, — они и раньше были его союзниками.

— Может быть. Но я не мог рисковать, проверяя по очереди, кто именно поставляет информацию Мулу. Я мог исключить только иранцев, так как абсолютно убежден, что они никогда не простят Ахмеду Мурсалу убийство хаджи Карима.

— Вы решили стать приманкой? — сокрушенно покачала она головой.

— По-русски в таких случаях говорят, что он вызвал огонь на себя, — пошутил Дронго.

— Но это очень опасно, очень! Неужели вы не понимаете, что вы наделали?

— У нас нет времени. Это единственный вариант. И потом, вы сами сказали, что шансы у нас равные. Пятьдесят на пятьдесят.

Он снова поднял бокал, сделал еще один глоток. Она машинально подняла свой, тоже сделала глоток и вдруг, улыбнувшись, сказала:

— Нет, Дронго, кажется, я ошибалась. Извините, что я сомневалась в ваших способностях. Боюсь, что я неверно просчитала наши шансы. На самом деле у нас пятьдесят один шанс против сорока девяти. И это благодаря вам, Дронго. Я начинаю верить в те сказки, которые мне про вас рассказывали. Но Боже мой, как сильно вы рискуете! Я бы сейчас не поставила на вас и десяти центов.