Трофей для Хищника (СИ) - Анна Юта

Усаживаюсь к одному и озвучиваю проблему. На что он принимается расспрашивать меня, какие опции я хочу включить в свою церемонию. Когда мы заканчиваем обсуждение, он называет мне предварительную стоимость — четыреста восемьдесят шесть тысяч триста девятнадцать рублей. Без учета стоимости кремации. Но с крематорием и транспортировкой они договорятся, если я соглашаюсь устраивать похороны в их ритуальном агентстве. Итого выйдет около полумиллиона. Ну и хорошо. Я выбрала отличный дубовый гроб, надгробие, венок и пафосную урну для праха зеленую с белым глазированным голубем, который раскинул крылья в полете. Церемония прощения пройдет не в морге, а в специально отведенном зале крематория, и во время кремации будет играть траурный оркестр.

Когда менеджер спрашивает меня о зале, в котором будет проходить церемония прощания, не могу ответить. Я и понятия не имею, сколько человек придет проститься с отцом Игоря. На всякий случай выбираю большой. Хотя на этом этапе уже начинаю нервничать. Когда речь заходит о датах и времени, становится страшно, что что-то не успеется. Я не могу провалить эти похороны. Ужас, я отношусь к трагичному обряду так, будто это просто задача. Я зачерствела? Или это просто защитная реакция?

И все же мне приходится выбрать дату сейчас. Иначе мы не перейдем к оплате, а тело не может вечно храниться в больничном морге. Беру плюс три дня, в субботу. В одиннадцать утра.

Наконец мы заканчиваем обсуждение, менеджер печатает договор, и я ставлю на нем собственную подпись. Оплачиваю сумму полностью — около восьмисот тысяч со всеми транспортировками, арендой зала, траурным оркестром и так далее. Выдыхаю и возвращаюсь в машину.

Велю Лёше везти меня в поместье. Из больницы так и не позвонили. Значит, завтра.

У меня сердце не на месте по поводу Игоря. Мне нельзя говорить первой, тем более, нельзя первой звонить или писать. Это еще большее вторжение в личное пространство, нежели брошенная без разрешения фраза. Но мой хитрый мозг снова видит оправдание, а точнее, повод.

«Похороны будут в субботу, прощание назначено на 11 утра», — пишу смс и торопливо отправляю, чтобы не передумать. Но сразу же начинаю терзаться и злиться на себя, что зря это сделала. Каждую секунду жду, что от Игоря придет уничтожающий ответ, но телефон молчит.

А когда Леша привозит меня в поместье, я вижу у ворот незнакомую машину. Гелендваген с красивым номером АУТ 007. Мой провожатый ведет себя совершенно спокойно, так что и я не паникую. Даже интересно, кто пожаловал.

Леша оставляет меня у дверей дома и возвращается в свой поменьше. Захожу. В гостиной сидит средней комплекции спортивный мужчина с коротким ежиком мелированных волос. У него плутоватый взгляд и глаза такой формы, что кажется, будто они постоянно улыбаются. Он сначала замирает в удивлении, видя меня, а потом прищуривается.

— А ты, стало быть, Эльвира? — спрашивает он. — Теперь, понимаю, почему Игорь отказался от карьеры холостяка.

48

— Я Эльвира, да, помощница Игоря, — скрещиваю руки на груди и делаю пару шагов в гостиную. — А вы кто?

— Я Юрий, — добродушно отвечает он. — Друг Игоря. Он недавно здорово выручил меня в Москве. Я освободился и приехал поблагодарить. А его и нет, говорят?

— Да, все верно, — отвечаю сдержанно. Мне не нравится этот Юрий. Пугает его напускная доброжелательность. Как волк в овечьей шкуре. — Вы можете оставить сообщение мне, я ему передам.

— Нет у меня сообщений, — Юрий втыкает в меня острый взгляд. — Когда появятся проблемы, обращайся.

Он протягивает мне визитку и уходит. Золотые буквы на бордовом фоне, бумага как бархатная в рубчик. «Юрий Мальцев. Консультант по ведению бизнеса». Ниже телефон. Не Питерский. Ну и ладно. Интересно, он о тех самых проблемах говорил? Когда появятся потерявшие Игоря партнеры?

Я так утомилась за сегодня, что даже не иду есть, поднимаюсь на второй этаж и, приняв душ, засыпаю.

А утром, проснувшись так же в семь утра, сразу иду проверять, не приехал ли Игорь, хотя уже догадываюсь, что его не будет. Естественно, кровать снова стоит заправленная, как вчера.

Пока завтракаю, Людмила со мной вообще не говорит. Обиделась, видимо. И плевать. Из больницы наконец приходит сообщение, что тело можно забирать, справка готова.

День проходит так же муторно, как вчера, однако освобождаюсь я раньше, как только договариваюсь о том, во сколько приедет катафалк. Приходится купить в ритуальных услугах и привезти в морг одежду для Михаила Павловича. На этом приготовления к похоронам заканчиваются. Остается только организовать поминки, так, вроде, это называется? Но поминать же надо с кем-то, а пока даже появление Игоря на похоронах не предполагается.

Ближе к вечеру решаюсь написать ему сообщение с вопросом о том, нужно ли устраивать поминки. Ответа закономерно не получаю. Раздражает и одновременно тревожит. И печалит. Я уже истосковалась.

* * *

Пятница для меня начинается до будильника. Просыпаюсь с тревогой на душе. Вроде ничего не произошло, а внутри мандраж, будто должно случиться что-то плохое. И весь день, как назло, ничего не происходит. То есть, совсем ничего. Я знаю, что завтра с самого утра у меня начнется горячая пора, когда я буду контролировать ход похорон, но пока мне нечего делать.

Последний раз звоню менеджеру ритуального агентства, удостоверяясь, что все должно пройти как по маслу. Катафалк без моего участия заберет тело из больницы и привезет в крематорий к нужному времени. Мне и приглашенным надо прибыть уже на прощание к одиннадцати утра.

А потом в голове мелькает дикая мысль, и я решаюсь на отчаянную авантюру. Направляюсь к дому охраны, и мне навстречу, как и до этого, выходит Леша. Спрашивает, куда ехать, а я отвечаю уклончиво «в город», пока мы не выезжаем на трассу.

— Леша, я хочу, чтобы ты отвез меня к Игорю, — произношу твердо, заглядывая в зеркало заднего вида. — Ты наверняка в курсе, где у него еще одна берлога.

Он бросает на меня короткий взгляд, а потом делает глазами зигзаг вверх и вбок, как случается, когда мозг придумывает ложный ответ.

— Не надо мне врать, Леш, — включаю командный тон. — Просто отвези меня к нему и все. Это несложно.

— Он меня убьет, — отвечает он, качая головой, но звучит больше как для красного словца. — Я знаю, где он может быть, но сейчас соваться к нему — что поджигать тигру хвост. Самоубийство.

— Скажешь, что я пригрозила уйти, — бросаю как ни в чем не бывало. —