Серые Пределы - Александра Лисина

Таррэн не сопротивлялся.

- Прости, малыш, я не хотел, - шепнул он беззвучно, понимая, что от гибели его отделяет лишь тонюсенький волосок, но все еще помня звенящий долгим эхом пронзительный детский крик: "Лита!!" - Прости... мне жаль, что так вышло.

Мальчишка странно вздрогнул, в упор взглянул в безупречное лицо Перворожденного, искаженное внутренней болью, и вдруг увидел, что эта боль была искренней. Острой. Очень сильной. И по-настоящему мучительной, потому что Таррэн зачем-то решил разделить ее с ним. Что он добровольно пережил сейчас те страшные сутки, которые даже спустя два десятилетия упорно возвращались в кошмарах. Что тоже почувствовал холод чужого лезвия на своей коже, узнал равнодушный голос сородича и его жестокое лицо, от которого бросало в дрожь и начинало скулы сводить от ненависти.

- Прости...

- Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнись!!! Ради всего святого, заткнись, или я... просто не... смогу... - задрожав всем телом, Белик вдруг выронил оба ножа, каким-то чудом не распоров ненавистному Темному брюхо, и с силой обхватил руками виски. Он до боли зажмурился, едва не взвыл от волнами накатывающих эмоций, что повелевали, просто требовали убить проклятого эльфа - немедленно, раз и навсегда. Затем медленно сполз на землю, сжался в комок и, наконец, замер, тихонько раскачиваясь и что-то быстро шепча сквозь намертво сомкнутые зубы.

Траш нерешительно застыла, не смея перечить хозяину, но и от поднимающегося Темного не в силах отвести взгляда. Он - враг, говорил ее прежний опыт. Опасный враг, которого надо уничтожить. То, чему нет места на этом свете. То, что должно умереть. Здесь, сейчас. За то, что сотворили когда-то с Беликом, за его исковерканную жизнь, изуродованную душу, за разрубленное ухо, за погибшую стаю, за Тропу, за Огонь, за все-все, что с ними было... смерть!!!

- Хватит, перестань... - измученно простонал пацан, уткнув голову в колени. - Траш, не надо! Остановись!! Не делай этого!! Он нужен нам, очень нужен... всем... пожалуйста, успокойся... Траш...

И хмера, наконец, опомнилась - перестала сверлить эльфа ненавидящим взором, виновато опустила глаза и, тихонько муркнув, скользнула к непрерывно вздрагивающему мальчишке. Осторожно обернулась вокруг него, успокаивающе задышала в ухо и просительно заскулила. Словно извинялась на свою вспышку. Но Белик не услышал - не поднял головы, не повернулся: кажется, полностью ушел в себя, чтобы хотя бы так удержать вспыльчивую подругу от неминуемого убийства.

Траш заскулила громче, настойчиво теребя его за плечо, мягко толкнула носом, стараясь привлечь внимание, и всем видом говорила: я уже не злюсь, я все помню, больше не буду... а он только свернулся клубком и измученно прикрыл веки, почти перестав дышать.

Таррэн, почуяв неладное, быстро подошел.

- Р-Р-Р-Р!!!

- Да тихо ты! - неожиданно гаркнул эльф, заставив гневно вскинувшуюся хмеру удивленно присесть. - Не видишь, ему плохо! Твоя злость слишком сильно ударила по разуму! Совсем с ума сошла?! Надо было сразу бросаться, а не ждать разрешения, тогда бы он не успел взять все на себя, а теперь... с'сош!! На вас же узы висят!! Ты о чем вообще думала?! Смерти его хочешь?!!

Траш озадаченно потрясла головой, не понимая, откуда у дерзкого ушастого взялось столько смелости, а потом неуверенно рыкнула. Нет, причинить боль своему малышу она никак не желала. Просто опять увидела его рядом с Темным, слишком близко, почти на грани, вспомнила прошлое и не сдержалась... неужели из-за ЭТОГО ему так плохо?!!

Белик, не приходя в себя, тихо застонал.

Она попыталась прижаться боком, забрать, вернуть свою неожиданную ярость, чтобы малыш не мучился, хотя бы чуть-чуть ослабить узы, но он не позволил: намертво сжав зубы и стиснув до боли кулаки, упрямо сдерживал бушующий внутри ураган их общей ненависти. И это его убивало.

- Дай, я попробую, - неожиданно властно отстранил громадную зверюгу эльф. - Если уж один раз получилось пробить эту защиту, может, получится снова? Гарантий, конечно, никаких, но... под руку не лезь! И за дорогой следи, чтобы ни наши, ни чужие подобрались: то, что я собираюсь делать, никто не должен увидеть! Поняла?!

Хмера глухо заворчала (он много себе позволял!), но уходить не стала, а, напротив, прижалась костяным боком к дико раздраженному Темному и так застыла, настороженно поводя чутким носом по сторонам.

- А ведь верно, - запоздало спохватился Таррэн. - Рядом с тобой магия почти не чувствуется. Умница!

Траш презрительно фыркнула, но он уже не услышал: приподняв голову Белика, с силой надавил пальцами ему на виски, обратившись к своему второму сердцу (чуть не впервые за последние два века!) и молча попросив о помощи. Тонкие нити Единения он увидел почти сразу - невесомые, почти прозрачные, но невероятно крепкие, которые плотным коконом укутывали пострадавшего мальчишку и тесно связывали его с обеспокоенной хмерой. Причем, уже очень давно. Так, как бывает между кровными родственниками - сестрами, братьями, родителями. Так, как когда-то было и с ним, до тех пор, пока старший брат не решил разорвать бесполезную связь.

Таррэн поджал губы и осторожно потянул за невидимый узелок.

Живи, малыш. Только живи...

Шансов, конечно, немного - все-таки Гончая была слишком хорошо защищена: и от обычных магов, и от эльфов, и даже от мастеров-гномов, что тоже умели взывать к рассудку. Но мальчишка уже едва дышал - слишком редко, чтобы это выглядело нормально, и слишком слабо, чтобы Темный не испугался очевидного: кажется, пацан действительно собирался вскоре помереть. Сердце его билось невероятно медленно и как-то странно, будто его когда-то вынули из груди и заменили на другое, чужое, вынудив работать с неестественным ритмом, больше подходящим Перворожденному. И это тоже плохо: чем реже оно бьется, тем труднее вернуть умирающего к жизни. Как его подтолкнуть? Как дать опору? Позволить опереться на свое? А не возненавидит ли тогда малыш его еще сильнее, чем раньше?

Таррэн заколебался и осторожно потянулся навстречу, старательно отгоняя от себя мысль, что уже безнадежно опоздал. Но то ли умница-хмера смогла ему помочь, то ли собственных сил и знаний хватило, а то ли мальчишка слишком ослаб от напряженной внутренней борьбы. Однако, как бы то ни было, призрачные нити, тянущиеся к Траш, вдруг поддались под его чуткими пальцами, опали, успокоились. Перестали сопротивляться, легонько подрагивая в умелых руках Темного эльфа и опасливо пятясь от него прочь. А вместе с ними к мальчишке возвращались силы, уверенность и едва не сбежавшее к Ледяной Богине сознание. Наконец, у Белика дрогнули ресницы, слабо шевельнулись красиво вылепленные ноздри, грудь вяло дернулась, делая новый вздох, а затем и голос прорезался.