Девочка в безумном мире «Медведь» (СИ) - Кутищев Александр

— Выгнать клан?

— Угу доча, а как мы его выгоним? В общем, не забивай голову, эти грехи на мне и только на мне.

Постепенно меня стало укачивать, да еще отец на ходу начал что-то спокойное напевать, так что совсем скоро я просто закрыла глаза, сама прижалась к нему покрепче и уснула.

Хочется рассказать, что хорошо отдохнула и набралась сил, но мало ли чего мне хочется? Вместо этого я вдруг опять увидела все вокруг, только теперь не своими глазами, а будто кто-то показал съемку видеокамеры летящего над нами дрона, который загружает данные напрямую в мой мозг. В принципе ничего, привыкнуть можно. Пару секунд я парила за папой, всматриваясь во всех по очереди.

Вот впереди Ивора несется Ким — в новой одежде и причесанный, его и не узнать. Интересно, о чем он сейчас думает?

Стоило сконцентрировать внимание на приемном брате, как я начала быстро к нему приближаться, причем сама не успела сообразить, чем это обернется, как уже полностью оказалась внутри парня, даже зрение изменилось, я вроде как стала выше, да и тело двигалось совсем иначе.

Если сравнить мысли с водой, то сейчас меня окружал океан, представляющий из себя одного знакомого мне парня. Разноцветными волнами они накатывали на островок, воплотивший в себе суть девочки Ари. Стоило сконцентрироваться — и любая из этих волн при желании становилась больше, превращаясь в цельное предложение или порыв. Концентрируясь на светлых, теплых волнах, я слушала воспоминания Кима о семье, о моей маме, даже мне досталось несколько теплых образов. Судя по всему, он воспринимал меня как взбалмошную, но хорошую девочку, не обделенную талантами. Поковырявшись немного, вылавливая то одну, то другую волну-образ, наткнулась на что-то темное, аморфное, а когда поняла, что это было уже слишком поздно.

Страх, боль и бессилие моментально овладели мной, сковывая, не давая отвести взгляд. Крики умирающих близких, горячая струйка стекающая по ноге, вонючий дым…

Пробкой вылетела обратно на простор, заметив, как покачнулся Ким, как болезненно схватился за голову.

Нет уж, к близким я больше не полезу. А к кому тогда? В этот момент мне вспомнилось, как получилось заставить одну из тварей скверны атаковать саму себя. Может, и сейчас получится?

Конечно, веры, что сейчас самостоятельно одолею такого страшного зверя, у меня не было, но попробовать определенно хотелось. Я оглянулась вокруг, пытаясь понять, в какой стороне находится преследующее нас существо, а потом внезапно взлетела вверх к звездам, выше самых высоких деревьев, над горами и нависающим над нами облаком. Казалось, еще чуть-чуть — и порвется связывающая меня с телом нить. Откуда-то пришло знание, что это вполне возможно, и тогда придется мне бестелесной неприкаянной сущностью бороздить просторы мира.

Наудачу долго это состояние не продлилось, там, за горным хребтом, шевелилось что-то бесформенное и темное, двигалось словно снежная лавина, неумолимо приближаясь. Расстояние в моем нынешнем образе похоже не играло ключевой роли, по крайней мере оказаться внутри головы здоровенного мертвого медведя было не многим сложнее, чем проникнуть к моему приемному брату.

Я опять оказался на небольшом островке посреди бушующего океана, но на этот раз все выглядело совершенно иначе. Вместо могучих, но спокойных волн, вокруг меня простиралась глянцевая блестящая тьма, переливающаяся оттенками от светло-серого до иссиня черного, так еще, будто этого было мало, над всем этим безграничным миром висела плотная и пыльная паутина, покрыта стекающей зловонной слизью. Как и в прошлый раз я попробовала проникнуть в одну из них, самую безобидную на вид и провалилась в одно из воспоминаний монстра.

Это оказалось мгновение из жизни еще до Скверны, когда медведь был хоть и невообразимо большим, но все же обычным зверем. Правда ничего хорошего в воспоминании я не увидела, ведь тут хищник оплакивал своих деток (или просто других медведей, однако скорее всего верным была первая мысль) — три распростертые на снегу тела лежали безжизненными тушками, а многочисленные следы вокруг намекали на участие в этом деле людей. Место было прямо сказать темное — вся растительность либо давно уже скончалась, либо прямо сейчас делала это, причем с особым цинизмом. Никакие птицы не то чтобы не пели, даже намека них не было. Да что там, даже ветер побаивался влезать в столь странное дело, будто в янтаре похоронив скорбь этого могучего существа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Какими же были другие обрывки, если столь печальный момент показался едва ли не самым светлым? Мне захотелось попробовать достучаться до чего-то иного, более жизнеутверждающего, так сказать.

Ну же, давай, ведь до этого ужасного момента наверняка были другие, радостные, счастливые. Я сосредоточенно вглядывалась в тела малышей, представляя, как они живые бегают вокруг и окружающая унылая картина дрогнула, посыпалась блеклыми осколками, а небо над головой из грязно-синего стало стремительно проясняться.

Кажется, что может измениться за мгновение? Увидев произошедшие с природой изменения, готова со всей ответственностью заявить — за мгновение измениться может все, что угодно.

Вместо сухих веток — зеленые, пышущие жизнью цвета. Вместо могильного молчания — теплый ветерок и птичий щебет. А вместо трупиков медвежат — три сопящих и фыркающих комочка в самый разгар спора, кто же из них главный.

Не больше пары секунд наслаждалась я этой идиллией, а потом мир вокруг стал расползаться, а все вокруг начало утопать в отчаянном реве. Выбравшись из воспоминания и снова оказавшись на своем островке. Тут с прошлого момента произошло множество изменений — черные волны разыгрались, норовя поглотить меня под собой, а вдалеке, на уровне горизонта сверкало вытащенное откуда-то из закромов светлое чувство давным-давно проклятой твари. Но мои действия явно привели к какому-то результату — паутина, висящая надо всем вокруг, съежилась, потекла, здешний экоклимат явно не рассчитан на подобную иллюминацию.

Ладно, нужно постараться какую-нибудь диверсию учинить (так папа говорит), только вот возможность ударить по самому монстру кажется сейчас совсем нереальной — больно старое чудовище, опытное, сильное. Другое дело кто-нибудь из его свиты, ведь их тоже нужно как-то нейтрализовать.

Глядя глазами медведя, я рассматривала несущихся со всех сторон существ — из-за моего нынешнего роста, все они казались совсем небольшими, безобидными, но такое ощущение было обманчивым, на самом деле по сравнению с людьми все они были как минимум не меньше.

Сначала попыталась вызвать в голове медведя агрессию в сторону свиты, нашептывая приходящие в голову мысли:

— Ненадежные, бесполезные, способные только замедлить…

— Слабые, недостойные обладать даже частичкой истинной силы…

— Избавиться от них, убить, растерзать, порвать на части…

Я так увлеклась, что даже и не заметила, как с каждой фразой мой островок безопасности все уменьшался и уменьшался в размерах, а волны вокруг заволновались, налились каким-то мутно-красным оттенком.

— Одно неаккуратное движение, нужно лишь немного выпустить когти…

— Как приятно будет наблюдать за угасанием остатка жизненных сил, как весело будет валяться на куче останков…

— Ради нее, ради Великой, все во имя Скверны!

Не было никакого острова, не было больше девочки Ари, лишь огромное уродливое животное, жаждущее отнимать жизнь во всех ее проявлениях. В момент последнего, неизвестно откуда пришедшего лозунга, поражающего своей безрассудной готовностью сделать что угодно во славу ужасающей силы, я вдруг ощутила на себе чье-то пристальное внимание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лапа медведя внезапно дернулась в сторону, близко-близко к земле, так что даже часть дерна снялась легко, как расплавленное на солнце масло, младшие прислужники Скверны попадали поломанными куклами, а все остальные миньоны в непонимании закрутились вокруг, высматривая притаившегося поблизости врага.

— КТО ЭТО У НАС ТУТ?

Когда-то я считала, что драконы разговаривают излишне громко? Нееет, теперь мне точно известно, что ящеры еще сдерживаются или просто не способны на действительно оглушающую речь.