Ангел - Сергей Демченко

Мир с чем-то мучительно борется, да и пусть его. Организм, лишённый необходимости сражаться с внешней угрозой и пичкаемый лекарствами по всякому ничтожному поводу, в любом случае обречён на гибель, как только зазевается врач.

Да, я знал врагов этого мира. Да, я по-прежнему считал себя его неотъемлемой частицей и любил его, несмотря на нынешнюю его чуждость мне по времени и состоянию. Любил его, такого, каким он сейчас для меня был, и любил вполне достаточно, чтобы не желать ему зла. Но что-то властно и холодно нашёптывало мне о том, что все горести и беды этой крохотной колыбели для меня — лишь сторонняя данность, привычная рутина, своего рода работа. Которую нужно делать лишь тогда, когда к тому возникает совершенно крайняя необходимость.

Что я должен считать себя некоей отрешённой единицей, не входящей в состав живущей в этом времени общечеловеческой семьи. Не обязанной по собственной инициативе или велению сердца ли, совести хвататься за утыканную гвоздями дубину. И мчаться, угрожающе размахивая ею, в сторону любого происшествия на её тесной жилой площади. Вроде драки или межгосударственной усобицы.

Я был немало удивлён подобным нынешним подходом Неведомого к своей персоне. Но, привыкший уже изрядно к некоторым странностям в своей жизни, пожимал плечами и старался не обращать на всё это особого внимания. Мол, мало ли что может почудиться изнывающему от безделья и одиночества индивидууму?

Как раз для того, чтобы хоть немного скрасить своё необщительное и монотонное существование, я вчера осторожно наведался в небольшой городок в соседней долине. Само собой, ночью. Словно трусливый заяц. Словно тать. И приобрёл, а точнее, просто украл, забрал, отнял — как хотите — для своей первой личности, этой весьма скучающей по коммуникациям персоны, весьма полезный «набор» в виде генератора, телевизора, радиоприёмника, DVD и всего того, что в том районе попало мне под руку. То есть дисков, газет, журналов и книг. То, что всё это было на австрийском или английском языке, меня с недавних пор абсолютно не смущало. Я неожиданно для самого себя обнаружил, что стал понимать эти языки. Впрочем, я понимал все языки, наречия и сленги, которыми оказалась столь богата наша планета. Первоначально сие открытие повергло меня в глубокий шок, когда я осознал однажды, что свободно читаю и понимаю надписи на наполовину выцветших маршрутных стендах, расставленных по туристическим тропам, когда-то пролегавшим в моём районе.

Произошло и обнаружилось это совершенно случайно. И когда до меня дошло то, что я, даже не зацикливаясь на этом, подсознательно пробегаю, походя, глазами тексты на японском и шведском языках, словно на родных…

Тут уж, признаюсь, у меня несколько приподнялись волосы на голове, несмотря на всю их немалую длину. Несколько секунд замешательства, граничащего с паникой — и всё. Принял это, как должное. Я вновь флегматично двинулся дальше, таща на себе вязанку свежесрубленных дров. Все происходящие со мною незаметные, но крайне поразительные метаморфозы подозрительно быстро укладывались в моём сознании в спокойный сон с заливистым храпом. Словно они всю жизнь были мне присущи, и при этом я знаком был с каждой из них лишь шапошно.

Так вот, ограбив внаглую, в подобие кавалерийского набега или погрома, несколько лавок подряд, я умудрился смыться ещё до приезда полиции. Впрочем, особо «сигнализировать» там оказалось и некому. Придя на место, я для начала совершил неприличный акт вынужденного насилия, вырубив всех, кого, на их беду, нашёл в поре бодрствования и кто мог ещё поднять среди ночи такую ненужную мне панику. От проводов электрической подстанции, сторожей, охранников… — и до зевающих напропалую седоков притаившейся в парковой алее патрульной машины. А уж потом беззастенчиво и спокойно погрузил в собственное авто всё, чего так жадно пожелала моя беспокойная натура.

Я представляю себе, сколько новой суеты породил мой новый акт разбоя. Уверен, что некоторые офисы этой улочки были битком набиты наружной следящей техникой. Но что можно сказать о громиле с наглухо измазанным чёрной сажей лицом?! Ну, я думаю, что вскоре они прозреют, почешут макушку, затем немного в паху, и начнут прочёсывать в том числе и все окрестные горы.

Но, во-первых, я от них пока далеко. И не в их районе ответственности. Доберутся сюда они не скоро. А во-вторых, меня не покидало ощущение, что весьма скоро меня здесь уже не будет.

И удалым полисменам, буде сюда такие и заявятся, наконец, достанется прелестное наследство в виде обжитого и со вкусом обставленного, но пустого и бесхозного домика.

Поэтому я со снисходительной улыбкой, пережевывая бутерброд с ветчиной и сыром, следил по телевизору за репортажем «с места происшествия». Как всегда, там врали безбожно, безнаказанно и нагло. Если верить словам грозно нахмуренного шефа полиции, «они уже вышли на след преступной группировки, совершившей дерзкое ограбление»…и так далее по тексту.

Когда б за умение брехать и вешать лапшу на уши раздавали медали, любой шеф полиции или милиции города или страны к вечеру бы плотно прижимался мордой к асфальту, не будучи в силах оторвать от него грудь, тяжко увешанную регалиями. Поэтому, поразвлекавшись ещё немного просмотром полицейской хроники и полудетских новостей, я переключился на познавательный канал. Надо сказать, тема была интересной. Тайна Тунгусского метеорита, вот уже более столетия усиленно муссируемая научными кругами и всякого рода любителями, мне всегда импонировала.

Потягивая превосходный гранатовый сок, сдобренный сочными жаренными королевскими креветками, я с интересом уставился в экран. Какой-то рыжий и прыщавый тип в заглаженном до сальных пятен пиджаке гундося вещал о новой теории в отношении сего странного космического события.

Я прислушался:

— …и тогда мы с профессором Траумелем вполне обоснованно предположили, что космическое тело имело заострённый «нос». Пожалуй, общая форма «метеорита» должна быть и по остальным параметрам строения в целом правильной. Однако судить об этом со стопроцентной долей вероятности как раз пока и не представляется возможным. Недавнее событие в Австрии позволяет провести некую параллель между подобными случаями. Там так же, как и в Сибири, небесное тело зарылось глубоко в землю.

Такое происходит крайне редко, но существенно усложняет процесс их поисков и изучения.

Возможно, Тунгусское «чудо» ушло на глубину более пятисот метров, что можно утверждать, исходя из размеров природной катастрофы, учинённой «пришельцем». То есть, «метеорит» имел размеры не менее ста, ста пятидесяти метров в поперечнике. Мои коллеги из Массачусетского университета полагают, что его диаметр был не менее пятисот метров. Не буду пока оспаривать их концепцию, однако интересно другое. Временные вспышки энергетической активности местности, пока не объяснимые и загадочные, ставят в тупик научное сообщество…

Хм, а в этом что-то есть… Я не имею ввиду самое последнее падение «камушка» в вылизанный до блеска огород Европы. Таким образом, видимо, я и появился здесь. Что-то наталкивало меня именно на эту мысль. Раз я был где-то ТАМ, среди звёзд, то единственным логическим объяснением моего «прихода» на порог планеты может служить полёт. С дальнейшим падением раскалённого, пылающего болида с жуткой высоты. Не с местного ж кладбища я выполз?!

Насколько я могу судить по обрывкам воспоминаний, прибили меня где-то на войне в России. Правда, оставался незакрытым и невыясненным ещё один вопрос: как я выбрался из этого «космического яйца»? Откровенно говоря, мне почему-то претило рассуждать на эту тему. Словно в моей голове на это было наложено табу так же, как и на вопрос «Откуда взялся Бог?».

Ну, в самом деле, не станешь же составлять собственное генеалогическое древо?! Кто и кого когда «родил»…

По логике вещей, «родиться» наново, в земном понимании этого слова, я никак не мог. Новых местных мамы, как и отца вкупе с суетливыми и заботливыми родственниками, у меня не было.

Я ПОЯВИЛСЯ, и все дела.

Уже в том виде и облике, в котором сам же себя в один прекрасный вечер и обнаружил. Вряд ли у меня было ещё и босоногое детство в этом промежутке времени, прошедшем с поры моей последней смерти…

Я горделиво улыбнулся собственному каламбуру. Не хило сказано!

Так вот, по всей видимости, я просто «воскрес». Из ниоткуда. Но поскольку всем давно известен закон сохранения и превращения энергий, соткаться из воздуха здесь, на планете, начисто лишённой чудес и сказочного волшебства, я не мог. Как не мог бы быть чьим бы то ни было ребёнком. Мои размеры…

Пожалуй, моя маман, будь она у меня…, и мой папуля…, и вся родословная братия — они тоже обязаны были б быть гигантами. Да и я в самом сопливом возрасте был бы похож больше на рослого мужика с умом грудничка, чем на соответствующего естественным законам природы карапуза. А это уже уродство. А уродство в этом мире тщательно наблюдается. Врачами или хранителями музеев.