Свадьбы - Владислав Бахревский

Пыль, топот, храп лошадей, звон оружия - и где? Перед воротами дворца.

Хан Бегадыр поднял бешеные глаза на вошедшего в тронный зал Маметшу-ага.

- Повелитель! Твой раб, сеймен Амет Эрен, посланный в Грамата-кая, прибыл и просит известить о том.

Толстые губы Бегадыра Гирея растянулись в улыбке.

- Пусть Амет Эрен войдет вместе со своим отцом.

- Повелитель! Акходжа, отец Амет Эрена, привел тебе в подарок сто отборных кобылиц. Он спрашивает: не желаешь ли ты посмотреть на лошадей?

- Желаю.

Хан встал с трона и без всякого промедления пошел из дворца. Удивленные вельможи, толпившиеся у двери тронной залы, последовали за ним: хан идет к простому сеймену? Что бы это значило?

Кобылицы - одна к одной; это было видно издали. Все в масть: литая красная бронза и золотой фонтан грив.

Перед табуном на коленях люди. Впереди седой, в белых одеждах старик.

Хан Бегадыр остановился перед ним.

- Встань, Акходжа! Что это за люди с тобой?

Спросил, а сам уже насчитал: за Акходжою семнадцать

человек. Значит, сыновья.

Акходжа поднялся с колен.

- Повелитель, ты звал меня, и я пришел. Прими же в подарок плоды наших трудов - этих кобылиц. Повелитель! Ты позвал меня одного, но я пришел к тебе с моими детьми. Я привел их к тебе потому, что все они воины. Мое сердце говорит мне: скоро будет большая война! Великий хан Бегадыр! Молю тебя, прими моих детей под свою могучую руку - и у тебя будет еще семнадцать пар рук, на которые ты можешь положиться, как на свои собственные.

Акходжа опять упал на колени.

- Встань, Акходжа! Твое сердце тебя не обмануло, ибо скоро татары выступают в поход. Мы поднимем знамя священной войны, и победы наши принесут нам стократную добычу.

Чуя спиной, как тихо и напряженно следят его вельможи за этой беседой, Бегадыр Гирей нарочито потупился вдруг и спросил так тихо, что за его спиной, стараясь не упустить царское слово, раздался шелест движения - мурзы вытягивали из халатов шеи. Бегадыр Гирей спросил Акходжу:

- Скажи мне, но скажи только то, что думаешь, а не то, что было бы приятно ушам повелителя Крымского царства. Скажи мне, Акходжа, веришь ли ты в нашу победу над неверными?

- Повелитель, я отвечу тебе сразу, чтобы раздумьем не вызвать в тебе колебания. Я отвечу, спросив тебя: разве привел бы я корень моего рода, если бы в душе у меня росло хотя бы одно зерно сомнения? Но, повелитель, мне кажется, я знаю, что тебя тревожит! И я скажу тебе: татары испытывают терпение аллаха. Вера пошатнулась. Есть такие, кто забыл о джигате109 - великом завете Магомета, кто вместо того, чтобы употребить все усилия в войне ради аллаха и пророка его Магомета, думает только о наслаждениях. Сабли многих наших мурз ржавеют в ножнах.

Хан Бегадыр смиренно склонил голову перед неистовым стариком.

- Научи меня, что же делать с теми, кого ты порицаешь, Акходжа.

И в запальчивости старик сказал:

- Повелитель! Китаби, огнепоклонники и прочие отступники от ислама, убоясь нашего оружия, платят нам джизье. Пусть же те, кто не посещает мечетей, кто ленив в молитве и в служении богу, заплатят тебе, повелитель, джизье, и пусть эти деньги, повелитель, пойдут на приготовление к походу.

- Вы слышали? - Бегадыр Гирей проворно обернулся к мурзам. - Само небо послало мне этого человека. Я беру его сыновей в сеймены. Мой народ жаждет войны. Идемте же в мечеть, помолимся нашему великому богу! Пусть с сегодняшнего дня, подготовляя себя к высокому божественному делу, правоверные мусульмане говеют и ходят для молитвы в мечети. С тех, кто не выполнит указа, брать по два золотых… Веди нас в мечеть, Акходжа.

И Акходжа, впервые вступивший во Дворец Гиреев, повел за собою высочайших людей государства в священную мечеть крымских царей.

Хан Бегадыр не мог нарадоваться на царские свои деяния.

Стоило султану потребовать действия - и тотчас объявился Акходжа с неистовой проповедью священной войны. То, что Акходжа появился в нужный миг, - счастливая случайность, но ведь случайностями нужно уметь пользоваться.

Нуреддин Сафат Гирей покинул Перекоп, с ним сорок тысяч конников. Султан против набега, ему нужен Азов, но, чтобы взять Азов, необходимо отбить у русских охоту помогать Азову. Хан Бегадыр Гирей тоже не одобряет своеволия нуреддина и беев, которые идут с нуреддином в русские украйны, хан Бегадыр за большую войну под зеленым знаменем Магомета. Краеугольный камень этой войны - взятие Азова и уничтожение донского казачества. Но в свите нуреддина все семнадцать сыновей Акходжи. Если набег будет удачен, все вспомнят об этих семнадцати и вспомнят, что их послал с нуреддином хаи Бегадыр. Эти семнадцать - ханское благословение набега.

За набегом следит весь Крым. Все ждут. Ждут беи пяти и беи других восьми родов. Беи боятся большой войны с русскими. Бегадыр тоже ее боится. Он знает, татарской силой не то что Москвы, Азова не взять. Но слова не дела. Слова - для султана. Однако, если набег будет сокрушительным для русских, беи вынуждены будут считаться с волей хана Бегадыра.

Игра затейлива, а правила ее просты: выиграешь - все твое, проиграешь - одного себя.

Чтобы не прогневить Мурада IV, сразу же после бесед с его чаушем хан Бегадыр отправил в казачий Азов свое посольство. Хан требовал вернуть город. И казаки с ответом не тянули. Послы вернулись быстро, привезли письмо казачьего Войскового круга.

“Азов мы взяли, прося у бога милости. Дотоле у нас казаки место искивали в камышах. Подо всякою камышиною жило по казаку. А ныне нам бог дал такой город с каменными палатами да чердаками. А вы велите его покинуть!

Мы, прося у бога милости, хотим прибавить себе город Темрюк, да Табань, да Керчь, а бог даст, так и Кафу вашу”.

Послы с тревогой рассказывали: казаки проломы в стенах залатали, вал земляной возвели, ров углубили, башни на стенах поправляют.

Бегадыр иного ответа и не ожидал. Молился за удачу Сафата-нуреддина.

НАБЕГ

Глава первая

Нуреддин Сафат Гирей шел дорогой, которую разведал отряд Ширин-бея. Миновали сильно укрепленный монастырь и осадили Ефремов. Ефремов, хоть и назывался теперь городом, был слаб как городище: в два ряда тын из острых кольев. Между первым и вторым тыном - ров. Правда, глубокий и с водой. Это уже заслуга воеводы Ивана Бунина - заставил людей поработать ради спасения самих же себя. Перед первьм тыном успели нарыть ям, накидать шипов и спрятать пороховые мины.

Сорок тысяч нуреддина рассыпались по дорогам. Отряды пытали счастье там и здесь, прощупывали оборону. Под Ефремов пришел сам Сафат Гирей с пятнадцатью тысячами. В Ефремове же сидело две сотни стрельцов да сотнп три крестьян, объявленных казаками. Из деревень и сел набежало еще с полтысячи. Какая ни есть, а сила.

Сафат прислал под стены толмача своего:

- Сдайте город! Царевич обещает вам жизнь и волю! Не сдадите - всех уведет в полон.

С насыпного вала из-за тынов в ответ стукнула пушечка. Сафат Гирей поднял саблю и указал на город.

- Час сроку! Город должен лежать у моих ног.

Амет Эрен был в телохранителях нуреддина. Он весь трепетал: хотелось в бой, под ядра и пули, хотелось умыться кровью врага.

С холма, на котором разместился Сафат Гирей и его свита, поле битвы как на ладони.

Мчится конница. Туча горящих стрел взмывает в небо и летит на тын, на городишко. Запылала соломенная крыша. Воины спешиваются возле тына, в руках длинные топоры и лестницы. Бегут рубить бревна, несут сено и факелы. Поджечь тын - и дело с концом. И вдруг взрывы. Как жуткие удары грома. Одно пламя, другое, третье. К нему медленно поднимаются черные клубы. Татары прыгают на коней, спешат отойти в степь. И снова взрывы. Люди взлетают вместе с лошадьми. Отряд наскочил на мины.

Новая волна грохота - это бьют русские пушки. Бьют метко. Летят на землю сбитые ядрами кони, кричат раненые.

- Государь мой, дозволь пойти туда! - Перед Сафатом Амет Эрен. Мальчик-воин. Что ж, пусть идет и посрамит опытных бойцов.

Амет Эрен с братьями и приставшими к ним по пути конниками мчится под Ефремов. Навстречу вышли стрельцы.

Первый ряд припадает на колено. Второй стоит в рост. Залп из пищалей. Всадники вокруг Амет Эрена вылетают из седел. Но Амет Эрен невредим. Крутится перед строем стрельцов, ощетинившимся пиками. Натянул тетиву. Выстрелил в сотника. Убил. Тотчас под седло - и назад. И все. Единственная удача за день. Сафат Гирей наградил Амет Эрена золотым перстнем. А войскам приказал отступать: ему было ясно - с налета городок не взять. Осаждать - терять людей. Терять людей Сафат боялся. Проще пожечь и пограбить беззащитные деревушки.

Набег захлебывался. Нуреддин был неопытен в ратном деле. Да и городки засечного русского рубежа встали костью поперек ненасытной глотки крымцев.

На деревеньку налетели татары против обычая утром. Слишком большое у них было войско.