Вице-адмирал Нельсон - Владимир Шигин

К моменту возвращения Нельсона борьба за Тулон приняла самый ожесточенный характер. Из Неаполя прибыли войска, и их тут же с ходу бросили в бой. На близлежащих холмах республиканцы установили осадную артиллерию и теперь простреливали город и гавань вдоль и поперек. Едва войдя в гавань, «Агамемнон» тут же получил несколько ядер в такелаж.

– Привыкайте, Нельсон, у нас здесь жарко! – этими словами встретил лорд Худ прибывшего к нему на борт капитана «Агамемнона».

Прочитав письмо и выслушав доклад капитана, Худ лишь покачал головой:

– Я весьма признателен королю Фердинавду за его готовность оказать нам помощь, однако, судя по развитию событий, она нам уже не понадобится.

– Неужели все так безнадежно? – расстроился Нельсон.

– Отчаиваться рано, но и питать иллюзии тоже не стоит, – отвечал ему Худ.

В тот же день часть команды «Агамемнона» была свезена на берег, чтобы пополнить ряды обороняющихся. Нельсон рвался с ними, но командующий велел ему оставаться на борту корабля.

Несмотря на драматичность ситуации под Тулоном на душе у Нельсона было хорошо. Худ вновь вернул ему свое расположение, а это значило, что он не преминет помочь ему отличиться при первом удобном случае.

Между тем с каждым днем огонь осадных французских батарей становился все более точным и массированным. Чтобы избежать напрасных потерь, английские корабли начали постепенно выходить на внешний рейд. Исход битвы за Тулон становился все более очевидным.

Так состоялась первая заочная встреча двух будущих великих противников: морского капитана Горацио Нельсона и артиллерийского капитана Наполеона Бонапарта. Нельсон уже ощутил на себе огонь умело расставленных бонапартовских пушек, а Бонапарт видел мачты нельсоновского корабля. Оба еще не знают о существовании друг друга. Однако скоро, очень скоро они друг о друге узнают…

Под свист пролетающих ядер Нельсон пишет письмо жене: «Зачем тебе нервничать? Я здоров, твой сын тоже, и жизнь у нас нормальная. Конечно, насколько это позволяет служба… Лорд Худ сейчас совершенно такой, как раньше; он настолько хороший офицер, что нам всем следует его уважать. Все иностранцы в Тулоне его боготворят, и, если бы с ним что-нибудь случилось, я уверен, что никто на флоте не смог бы его заменить».

Вскоре Нельсон еще раз убедился, что командующий вернул ему свое былое расположение. Однако помимо Нельсона у Худа появился еще один любимец – капитан Сидней Смит. Значительно моложе Нельсона, Смит делал блестящую карьеру. Большой авторитет ему принесло участие в качестве волонтера в Русско-шведской войне 1788–1790 годов на стороне шведов. Проникнутые безмерным уважением к морским талантам англичан, король Швеции Густав III и командующий шведским флотом герцог Карл Зюдерманландский доверили молодому английскому капитану фактическое командование своим флотом. И несмотря на то, что все свои сражения с русскими Сидней Смит проиграл, апломб его после этого только увеличился. Теперь Смит пытался даже давать советы лорду Худу, и, к ужасу Нельсона, тот к мнению молодого выскочки прислушивался.

Впрочем, и Нельсон был отличен от остальных. Довольный итогами его миссии в Неаполе, лорд Худ решил отправить его с новым дипломатическим заданием в Тунис. Дело в том, что тунисский бей все еще колебался в выборе союзника, и Нельсону надо было постараться убедить его заключить союз с Англией.

– Действуйте решительно и говорите убедительно, тогда у вас все получится! – наставлял его лорд Худ.

Однако по пути к Тунису Нельсону пришлось пережить несколько весьма неприятных часов. У берегов Сардинии «Агамемнон» внезапно нос к носу столкнулся с французской эскадрой, патрулировавшей здешние воды. Три 44-пушечных фрегата и два 24-пушечных корвета против одного 64-пушечного линейного корабля, у которого к тому же отсутствовала почти половина команды.

Однако жажда победы была столь велика, что Нельсон, невзирая на численное превосходство неприятеля, сам ввязался в неравный бой. Умело маневрируя, он пытался разобщить французские суда, чтобы затем расправиться с ними поодиночке. Однако и французы тоже были не лыком шиты. Поняв замысел англичанина, они все время держались вместе и дружно обстреливали «Агамемнон» из всех пушек.

Спустя три часа после начала боя Нельсон понял, что если и далее будет упорствовать, сражение неминуемо обернется его поражением и пленением. Повреждения «Агамемнона» были уже весьма значительны, тогда как французские суда пострадали не сильно. Пока не поздно следовало заканчивать бой, что капитан «Агамемнона» и сделал. Оторвавшись от неприятеля и кое-как исправив повреждения, Нельсон прибыл в Тунис.

Тунисский бей внимательно слушал все доводы англичанина, однако с ответом не спешил. Тогда Нельсон выложил свой последний аргумент:

– Ваше величество, дружить с французами нельзя хотя бы потому, что они имеют обыкновение казнить своих законных правителей!

– О да! – закивал огромным белым тюрбаном бей. – В мире нет ничего более гнусного, чем казнь собственного повелителя. Однако, насколько я знаю, вы, англичане, тоже отрубили голову своему королю! Так чем же вы лучше французов?

На это ответить Нельсону было нечего. Переговоры завершились полным провалом. Увы, в Тунисе у капитана «Агамемнона» не было таких влиятельных союзников, как сэр Гамильтон и его очаровательная супруга.

Раздосадованный Нельсон тут же написал о постигшей его неудаче дядюшке Уильяму Саклингу: «Поверь мне, чаще всего результатом дипломатических миссий англичан бывает то, что они становятся посмешищем. Сейчас такое происходит со мной, и это мне совсем не по душе».

Тогда же пришли и последние новости из Тулона. Король Фердинанд, верный своему слову, опять прислал свежие войска, но они прибыли как раз к моменту сдачи города. Никому дотоле не известный артиллерийский капитан Бонапарт столь удачно расположил осадную артиллерию, что в ходе непрерывной 48-часовой бомбардировки смел с лица земли пушки защитников, после чего начался генеральный штурм. Впереди одного из отрядов шел и Бонапарт (уже майор!), который вскоре был ранен английским матросом.

Лорд Худ эвакуировал часть гарнизона и вывел флот в открытое море. Его запоздалая попытка уничтожить французский линейный флот, сохранявший до поры до времени нейтралитет и отстаивающийся в дальнем углу тулонской гавани, была неудачной. Во-первых, не хватило матросов, чтобы укомплектовать такое количество кораблей, во-вторых, против захвата французского флота выступил и испанский адмирал, рассудивший, что не стоит делать Англию единоличной властительницей Средиземноморья. Сопротивлялись и остатки французских команд, причем их активно поддержала с берега артиллерия. В результате удалось вывести в открытое море всего лишь три (по другим данным – четыре) французских линкора и еще девять пришлось сжечь. Но и этим был нанесен большой ущерб французскому флоту.