Психология шизофрении - Антон Кемпинский

Под влиянием действительности мир мечтаний редуцируется; то, что нереально, смещается на периферию либо вообще исчезает из сознания. Это не означает, однако, что то, что не вписывается в структуру реального мира, полностью исчезает; оно проявляется в сновидениях. Но даже здесь действует давление реальной действительности, то ли в форме «фрейдовской цензуры» сновидения, то ли в форме моментального забывания содержания сновидения тотчас после пробуждения. Структура мира ребенка менее связная по сравнению со структурой мира взрослого. Элементы желаний и фантазий легче смешиваются в ней с элементами реальности: лишь с возрастом граница между действительностью и мечтой становится четкой и герметичной. Так называемая эволюционная незрелость обуславливается помимо прочего сохранением детской проницаемости границы между реальным и нереальным. Желании и фантазии с легкостью принимаются за действительность.

Отношение мечты к реальности является существенным элементом обсуждаемой здесь проблемы власти. Мечта является чем-то наиболее «нашим»; мы имеем над ней абсолютную власть (она утрачивается лишь после перехода от бодрствования ко сну; в сновидении человек оказывается во власти собственных видений). Действительность, можно сказать, является тем, над чем люди не властны, хотя борются за эту власть, оказываясь то побежденными, то победителями. На этом основывается интеракция между собственным миром и миром окружающим. Собственную структуру пытаются навязать окружению, одновременно принимая структуру внешнего мира как собственную. Чувство реальности формируется в этом взаимодействии. Внешнее, реальное оказывает сопротивление. С реальностью можно бороться и отступать перед ней, преобразовывать или отчуждаться от нее.

Чувство реальности формируется на границе контакта собственного мира с окружающим. Нереальны многие собственные мечты, планы, концепции (чем более собственные, тем менее реальны), но также нереальны далекие континенты и эпохи, т, е. те пространственно-временные области, с которыми самому вступать в контакт не приходилось. Реально то, что можно потрогать, что оказывает сопротивление, на что можно воздействовать и что само непосредственно на нас действует. Планы утрачивают свою нереальность по мере их реализации, а отдаленные фрагменты времени и пространства, когда в них начинают жить.

Деспотическая установка тормозит развитие чувства реальности. Взаимодействие с окружением редуцируется к навязыванию ему собственной структуры. При этом не существует нормальной интеракции между установками «к» и « от» — «преобразую» и «меня преобразуют». «Моим» оказывается только то, чем владеют, что можно произвольно преобразовать. Собственное жизненное пространство сокращается. Но именно вследствие этого сокращения собственного пространства исчезает сопротивление действительности, стирается грань между мечтой и реальностью. Ребенок с деспотическими чертами избегает игры, в которой не может главенствовать, либо приступами плохого настроения навязывает свое главенство. Деспотизм и пониженное чувство реальности характеризуют эмоционально-чувственную незрелость.

Когда собственной территорией становится та часть пространства, в которой субъект является абсолютным властителем, тогда при сохраняющемся еще чувстве реальности зависть вызывают все те, кто свободно перемещаются на иных территориях, а при ослабленном либо исчезнувшем чувстве реальности сферой действия все более становится мир собственных фантазий, а области «не мои» уже зависти не вызывают, они становятся безразличными, ибо действительность стала бледной и далекой. Безразличие к «вещам мира сего», таким образом, часто является выражением высокомерия.

Может существовать также ситуация, при которой под давлением реальной действительности мир мечты подвергается постепенной редукции, а деспотическая установка не допускает экспансии в окружающий мир. Тогда человек, лишенный мечтаний, оказывается замкнутым в тесном и пустом жизненном пространстве. Можно предположить, что такой человек лишь в сновидениях находит полную свободу применения; там его пространство не имеет границ. Однако здесь можно лишь строить предположения, поскольку в подобных случаях структура поведения оказывается столь далекой от структуры переживаний наяву, что содержание сна не может быть реконструировано после пробуждения; оно моментально исчезает из памяти, оставляя после себя чувства беспокойства и подавленности.

В отказе от экспансии в окружающий мир, вытекающем из невозможности принятия собственного поражения, можно выделить две фазы: в фазе зависти еще остается надежда завоевания главенствующей позиции в мире, реальность которого принимается; в фазе безразличия действительность окружающего мира становится далекой и чуждой, человек бежит от нее в мир грез либо снов. Таким образом, жизненное пространство человека ни в каком случае не может быть совершенно пустым.

Мечтание можно отнести к тому типу функциональных структур, которые заменяют центральное звено рефлекторной дуги, не задействуя ее афферентных и эфферентных звеньев. Оно относится, следовательно, к той же категории психических явлений, что и мышление, планирование и сновидение, причем в первом и втором случаях тормозящее действие структуры реального мира было бы значительно сильнее, а в третьем — значительно слабее.

Давление реальной действительности ограничивает свободу формирования планов и мыслей. В грезах свобода бывает наибольшей; субъект бывает господином и властителем мира собственных фантазий. Зато в сновидении имеет место обратная ситуация. Правда, актуальная действительность влияет на его содержание и форму в минимальной степени, но в то же время субъект не имеет над ним никакой власти. Напротив, он сам остается во власти сновидения, из-под которой лишь иногда большим усилием воли можно освободиться посредством пробуждения.

Отрываясь от конкретной ситуации, человек получает большую свободу и большую власть над миром даже не конкретным, но более или менее абстрактным. Но эта власть никогда не бывает абсолютной. Наяву она ограничена реальной действительностью и ее специфической структурой, от которых нельзя освободиться никаким способом; во сне же власть переходит от спящего к тому. что порождается его воображением; он становится невольником им же самим созданного. Вероятно, вследствие независимости от воли спящего создания его воображения приобретают характер внешнего и тем самым реального мира. Существенной в этом скачке от деспотизма грез наяву к анархии сновидения является способность сохранения порядка; до тех пор, пока этот порядок может быть сохранен, сохраняется впечатление владения собственным миром, когда же эта способность утрачивается, собственные функциональные структуры высвобождаются и сами захватывают власть.

Разные уровни интеграции

С нейрофизиологической точки зрения степень функциональной интеграции нервной системы, то есть степень целостного упорядочения отдельных функциональных структур, пропорциональна состоянию сознания. Во время сна или наркоза нервные импульсы, вызванные, например, раздражением рецепторов, даже легче, чем в бодрствующем состоянии, доходят до коры мозга(64). Но в результате снижения интегративной функции нервных клеток, особенно самых молодых филогенетически и, следовательно, самых чувствительных, т. е. корковых, поступающие импульсы не включаются в интегральную работу нервной системы. Только степени интеграции могут быть разными: от интеграции основных вегетативных функций, необходимых для сохранения жизни, через интеграцию основных защитных рефлексов и до интеграции разнородных функциональных структур, созданных и все время создающихся в постоянном информационно-энергетическом обмене со средой, в которой животное стремится к сохранению собственной жизни и жизни вида, а человек помимо этого еще и к навязыванию окружению собственной структуры (установка «над»).

Прекращение контакта с окружающим миром изменяет характер интегрирующей активности нервной системы. Она становится более свободной в том смысле, что автономные элементы, т. е. не входящие в основную функциональную структуру в бодрствующем состоянии, могут включаться в нее во время сна.

Такими элементами могут быть разного рода автоматизированные функции, не входящие в содержание переживаний наяву, как и не включенные в это содержание мнемические записи. Поскольку воздействие стимулов из окружающего мира ограничено до минимума, они становятся главными точками кристаллизации, вокруг которых нарастают функциональные структуры.

Нервная система как система власти

Проблема власти и организации является основной проблемой в деятельности нервной системы. Задачи этой системы сводятся к организации и управлению процессами, происходящими внутри организма и между организмом и его средой. Тот факт, что эта интеграционно-управляющая система развивается из того же зародышевого лепестка, что и кожа, указывает на локализацию основного жизненного процесса, т. е. информационно-энергетического метаболизма; он локализуется не внутри, не вовне организма, а на границе между внутренней и внешней средой. Сущностью жизненного процесса не являются ни то, что происходит внутри, ни то, что снаружи живой системы, но то, что происходит между ней и средой.