Изгои - Анвар Кураев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Веснин, что произошло?
– Немного повздорили с рядовым. За дело, товарищ майор.
– Ты что скажешь?
– Всё так. За дело…
– Выгораживаешь? Так, вы двое сидите тут, а я пойду опрашивать роту.
«Чтоб я не успел подговорить остальных. Это понятно».
Майор рассадил всех на ЦП и стал разговаривать с каждым по очереди. Через два часа он зашёл в кабинет.
– Странно, Веснин. Все говорят, что драку начал он. Свободны оба.
Майор стал собираться домой.
– Всем готовиться к отбою! – бросил Молчун роте, проходя мимо. А сам пошёл к дежурному офицеру. Он ещё слишком хорошо помнил чувство голода, когда сам был духом.
Сегодня дежурил молодой лейтенант, недавно закончивший училище. На два года моложе самого Молчуна. И ему нужно было докладывать по форме…
«Я сам это выбрал. Никто силком не тянул».
– Разрешите! – Молчун, одновременно входя в комнату.
– Да, сержант? – в комнате было два лейтенанта.
– Мои не ужинали сегодня. Хочу в столовую сходить, по булке им взять. В каптёрке хоть пусть сточат… Молодые ещё, нехват дикий у них. Ничего, нормально?
– Сержант, чё за фамильярности, я не понял? Вышел, зашёл, как положено и доложил нормально!
– Макс, тормозни! – вмешался второй – Сержант, ты иди за булками. Ничё, Макс. Пусть пожрут. Я тебе растолкую всё сейчас.
Молчун вышел из кабинета, зашёл в соседнюю каптёрку, открыл окно и тихо выпрыгнул на улицу, притаившись под окном офицерской. Прислушался.
– Это сержант непростой. Ты Тихого с училища вспомни. РЭКС настоящий. Этот – из того же теста. Помнишь нашего Кабана, рукопашника? Этот сержант его на прошлом чемпионате растоптал. Они с Тихим на этой почве и сошлись.
– Мне что с этого? Он солдат, я офицер. Мне рулить.
– Знаешь, сколько таких, кто как ты думал, в Афгане пулю в спину словили? Или в Чечне. Это здесь ты – офицер. А там – горы, и ты наедине с ротой. И вокруг никого. К ним в роту Черненко стукачка подсадил. Не понравился им этот стукачок. Почему – не знаю. Но из очередного рейда он не вернулся. Вроде как упал. Только говорят, что этот сержант ему помог. А Тихий – прикрыл. Ты его знаешь. Отморозок ещё тот, хоть и прикидывается спокойным. Этот сержант – его бешеный пёс! В недавней командировке, кстати, он немало офицеров покалечил, когда пьяными их отлавливал. Так что пиетета перед погонами от него не жди. В общем, чужую собаку не трогай. Пусть хозяин дрессирует. А то мало ли, в какие командировки вы с ним вместе попадёте? Лучше пусть он будет другом, чем врагом.
– Тихий… да, опасный урод. Вовремя ты сказал. С меня бутылка.
Молчун тихо отошёл в сторону и направился к столовой.
Позже он вызывал в каптёрку по пять человек. Солдаты приходили, съедали несколько кусков хлеба, булку. И уходили спать. Некоторые благодарили. Все удивлялись.
«Удивляются. Это понятно. Если даже новые офицеры считают меня кровожадным ублюдком, что же думают остальные? И как до этого вообще дошло? Хотя кого я обманываю? Это Шмель умел сходиться с людьми. Он не передавливал, где не надо. Его уважали. Меня боятся».
Шмель
Девушка в новом пальто сошла на предыдущей станции. Бык с Молчуном спали, склонив головы вниз. Они ехали уже больше суток, и нужно было задуматься о нормальном ночлеге. Мало ли, что ещё случится по дороге – нужно хорошо соображать.
Саша осмотрел вагон. Молодые, издевающиеся над контролёрами, давно сошли, и в вагоне было тихо. По диагонали, на соседнем ряду, сидел мужик в форме охранника с шевроном «ФСО» на плече. Явно какой – то рядовой сотрудник службы едет домой после смены. Шмель вспомнил, что он тоже когда – то подавал документы туда. Если бы успешно прошёл конкурс, жизнь пошла бы совсем по другим рельсам. И не было бы сейчас ни бывшей жены, ни дочери, ни развода. Жил бы один спокойно, без претензий. Не нашлось человека, кто мог объяснить ему, молодому, что лучше так. Без претензий.
2010 год
Прошло девять месяцев, как он подал документы в ФСО. Ответа не было. Ждать дальше бессмысленно – он давно это понял. Месяца три назад Шмель начал искать работу – не временную, а серьёзную, надолго. На первой не выплачивали зарплату. Вторая была настолько же низкооплачиваемой, насколько и тупой. Он ушёл оттуда, пока не отупел совсем. Специальность в дипломе подходила, в основном, для вакансий менеджеров по продажам. Саша уже научился отличать нормальные вакансии от мусорных. Но на нормальные не звали.
«Интересно, какой у них конкурс? Почему даже не зовут? Опыта мало? Или считают, что после армии на нём можно ставить крест? Послужил родине…»
Неделю назад Саша обратился к Быку. Ему было стыдно, что он не справился сам. Но сидеть на шее у родителей нельзя. На сегодня было назначено собеседование. Автосалон. Проводили сразу к директору – молодому, но уже набравшему изрядно лишнего веса. Тот смотрел, не улыбаясь.
– Александр Геранин – представился Шмель.
– Андрей Игнатьевич.
Саша протянул руку. Тот нехотя пожал её. Шмель почувствовал пренебрежение.
«Я – не отброс. Он может думать что угодно. Нельзя из-за этого накручивать себя».
– Значит, хочешь у нас работать? Один эс знаешь?
– Да. В интернет – магазине на нём работал.
– Что делал?
– Заказы принимал. И оформлял.
– Просто оформлял заказы… понятно… Документы с собой?
– Да.
Директор вызвал к себе юриста.
– Дима, нужно оформить этого человека в корпоративный отдел продаж.
Юрист кивнул. Резко опустил голову и вернул назад, подчёркнуто прямо держа спину. Как по стойке «смирно».
«Что не так с этим парнем?»
Они вышли из кабинета. Саша дал юристу документы. Тот держался подчёркнуто холодно.
«Ничего. Немного времени и доброжелательное отношение сделают своё дело. Притрёмся».
* * *
Два месяца спустя Шмель готов был набить морду юристу, директору и почти всем остальным коллегам.
Юрист возвращал одни и те же договоры на доработку по несколько раз, каждый раз находя новые ошибки, или просто требуя поменять что – то. Это был его метод обучения. А у Шмеля горели сроки.
Директор отчитывал за косяки. Но Шмель узнавал, что это косяки, только когда его начинали отчитывать.
Где, кто и как должен был его обучать – до сих пор было непонятно. Он спрашивал у коллег, но их ответы не всегда помогали. Иногда даже вредили.
Пока он подружился только с секретарём директора, которая сейчас сидела напротив него в столовой.
