Наследники Демиурга - Андрей Ерпылев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владислав принял твердое решение исправить сделанную им ошибку, хотя и не знал еще – как. Но не бежать же с покаянными признаниями в милицию или службу безопасности? Ненароком уедешь оттуда не домой, а прямиком в «желтый дом», да еще в неудобной одежке, застегивающейся на спине… Но к кому обратиться, Сотников не знал. А если так и так обращаться не к кому, то почему бы не рассказать все… Нет, не первому встречному – тому самому Маркелову из архива. Излить, так сказать, душу, исповедаться… А там – хоть трава не расти!
К тому же от того – будет она расти или нет, самому Сотникову уже, скорее всего, будет ни холодно ни жарко. Поскольку послать конверт по адресу Ирина должна была лишь в крайнем случае. И ох как не хотелось бедняге, чтобы этот «крайний» случай наступал…
– В общем, запомни: если со мной что-нибудь случится… Ну, если я вдруг не буду отвечать на телефонные звонки, а дома меня не окажется… Ну, ты понимаешь… Ждешь два дня, потом несешь письмо на почту и отсылаешь заказным по адресу, указанному на визитке. Просто в ящик не бросай. Поняла?
– Да все я поняла. Ты уже десятый раз мне все это объясняешь.
На душе у женщины скребли кошки, но она старалась выглядеть легкомысленной, чтобы не раздражать чуть-чуть успокоившегося Владика. Не без ее помощи успокоившегося, между прочим…
– Да?.. Разве… Но все равно: постарайся, чтобы письмо отправили при тебе. И это…
– Что?
– Постарайся сразу уехать куда-нибудь.
– Но я же работаю!
– Работа, работа… Хорошо. Если не можешь уехать из города, переберись на время куда-нибудь. Ну, хоть номер в гостинице сними. Я тебе дам денег.
– Зачем? Я могу на недельку перебраться к Ритке. Скажу, что затеяла дома ремонт и…
– Отлично, милая! Не нужно рисковать.
– Я не буду рисковать, милый…
* * *Всю дорогу до дома Владиславу чудились за спиной какие-то тени, казалось, будто кто-то следит за ним, следует по пятам, прячется в тени и снова выступает оттуда, как только он минует темный закоулок. Несколько раз он резко оборачивался, стремясь вывести преследователей на чистую воду, но всякий раз улица позади него оказывалась пуста. А перед тем, как войти в темный родной подъезд, минут пять собирался с силами…
Перевел он дух, лишь захлопнув за собой дверь отцовской квартиры, тщательно заперев замок на два оборота и накинув старинную кованую цепочку, остро сожалея о том, что эта преграда не снабжена десятком других запоров, как у незабвенного «шефа» из гайдаевской «Бриллиантовой руки».
«Ну вот, теперь можно и…»
Внезапно Сотникова пронзила мысль:
«Идиот! Себе тылы прикрыл, Ирину предупредил, а Сашка? О сыне ты подумал?»
Как был, не снимая обуви, Владислав кинулся к телефону и сорвал трубку.
Светка долго не отвечала: час шел уже довольно поздний, а она всегда была известной засоней…
– Алло-о-о… – наконец, томно пропело в старой мембране. – Слушаю-ю-у…
– Свет, это я, – буркнул мужчина, который терпеть не мог общаться со своей бывшей супругой, особенно после того, что она с ним сделала. Тем более – разводить долгие политесы.
– Сотников, ты? – разом слетел налет томности с женского голоса на том конце провода. – С ума сошел? Одиннадцать часов!
– Свет, я на секунду…
– Мало того, что ты угробил мою молодость, ты еще смеешь звонить мне ночь-полночь, беспокоить понапрасну? Ну и гад ты, Сотников!..
Бывшая госпожа Сотникова, особа весьма и весьма склочная, судя по всему, с удовольствием настраивалась на длительный скандал. Увы, выслушивать потоки обвинений и водопады оскорблений в свой адрес, за последние годы ставшие чем-то привычным и обыденным, бывший супруг в данный момент не был расположен.
– Света! – перебил он скандалистку на полуслове, повысив голос. – Саша дома?
– Саша? – Светлана даже на миг потеряла дар речи. – Ты позвонил только ради того, чтобы поднять ребенка с постели в одиннадцать часов ночи? Ты изверг, Сотников! Я всегда знала, что ты изверг и садист в душе. Даже если бы он был дома…
– Так его нет?
– Разумеется, – сухо ответствовала экс-супруга. – Саша с Рамзаном сейчас на Кипре. Отдыхают на море. Ты за все время нашей совместной жизни…
«Слава богу!..»
– А ты?
– А у меня дела. И вообще, с каких это пор я должна перед тобой…
– Спасибо, Свет! Спокойной ночи! – Не слушая визгливого голоса женщины, давно ставшей ему чужой, Сотников торопливо повесил трубку и удовлетворенно потер ладони: все устраивалось как нельзя лучше и притом – без каких-либо усилий с его стороны.
«Эгоист! – укоризненно буркнул внутренний голос. – Все бы тебе без усилий… Так и катишься по течению всю жизнь…»
Внутренний голос был как всегда прав. Прав на сто пятьдесят процентов, но сейчас Владислав не собирался спорить даже с ним.
Он торопливо прошел в свою комнату, переоделся в домашнее и вынул из ящика стола неоконченную рукопись. Следовало хотя бы для порядка перечитать последние абзацы – слишком давно он не прикасался к исписанным листам, но в данный момент ему было наплевать на сюжетную линию. Мужчина повертел в пальцах ручку (Бог с вами – никакой не отцовский «Паркер» – обычную «одноразовую» шариковую ручку китайского производства), на мгновение задумался и вывел с красной строки:
«Мансур распахнул глаза и слепо уставился в непроницаемую темноту…»
Звонок, громом раздавшийся в тишине, заставил его вздрогнуть всем телом…
6
– Какова причина смерти?
Александр далеко не в первый раз в своей жизни бывал во всякого рода мертвецких, но так и не смог привыкнуть к этому царству мертвых, транзитному пристанищу еще недавно теплых, дышащих, радующихся или страдающих, любящих и ненавидящих, на пути из мира живых в Вечность. И не было разницы: импровизированный ли это морг при полевом госпитале, где скорбные останки, лежа на неструганых досках, готовятся превратиться в безличный «груз 200», или солидное, оборудованное по последнему слову техники учреждение с кондиционированным и практически лишенным запаха смерти воздухом, сверкающими чистотой «разделочными» столами и аккуратным персоналом.
С одним из таких чистюль – достаточно молодым, но уже изрядно лысоватым человеком в очках с толстыми линзами – Маркелов сейчас беседовал над покрытым с головой белоснежной простыней телом.
– Извините, не знаю вашего звания…
– Майор, – мягко подсказал Александр.
– Извините, господин майор. – Патологоанатом нетерпеливо оглянулся на своего безмолвного «пациента», словно горя нетерпением приступить к своему неаппетитному занятию. Судя по чистоте простыни и безупречному блеску инструментов, разложенных на никелированном столике, напоминающем сервировочный, – покойника он еще не касался. – Но это можно прочесть в заключении о смерти, которое вы, естественно, проштудировали от доски до доски.
– И все-таки, – майор тоже покосился на чуть-чуть выглядывающую из-под белой ткани желтоватую безжизненную кисть с голубоватыми ногтями, – мне хотелось бы это услышать от вас. Ведь это вы делали вскрытие?
– Разумеется, – желчно откликнулся «врачеватель мертвых». – Все более-менее интересные случаи забирает себе Шнеерсон, а мне достается текучка. Думаете, на таком материале я когда-нибудь смогу защитить докторскую диссертацию? Черта с два!
Александру, собственно говоря, было наплевать на интриги, существующие, оказывается, даже в таком более чем специфическом учреждении. Но расположить к себе медика было просто необходимо.
– Понимаю, понимаю… Маститый профессор стремится все на свете подгрести под себя…
– Именно! – просиял разом улыбкой и очками патологоанатом. – Представляете себе: ученая степень, завкафедрой в престижном ВУЗе, триста пятьдесят восемь публикаций…
– Триста пятьдесят восемь? – ужаснулся Маркелов, даже примерно не представляя – много это или мало.
– Совершенно верно! Триста пятьдесят восемь. Это – не считая трех монографий. Но ему все мало, понимаете? Нет, пока надо мной висит Шнеерсон – мне в этих стенах ничего не светит…
– И все-таки, – перебил горестные излияния майор, – что вы мне можете сообщить о Сотникове?
– Сотников? Что Сотников? – ВРИО Харона снял свои монументальные очки, протер их платочком, близоруко моргая бесцветными глазками, и снова водрузил на нос. – Тривиальнейший случай, уверяю вас.
Маркелов молчал, и врач вынужден был продолжить:
– Обширнейший гемопарез… Пардон, кровоизлияние в мозг. Даже молодому человеку такое выдержать проблематично, а ему было… Извините… – Очкарик порылся в своих записях, возлежащих на отдельном пюпитре, и с удивлением констатировал: – Девяносто девять лет… Хм-м… Я как-то не обратил внимания, но ему было девяносто девять лет. Старичок и старичок, а вот поди ж ты…
– И ничего нельзя было сделать?
– Ха! Удивительно, что смерть не наступила мгновенно и он жил еще несколько часов! В девяносто девять лет человек вообще может умереть от чего угодно. Например, от пустяковой инфекции, на которую более молодые люди не обращают никакого внимания. Да что там инфекция – банальный насморк, допустим от аллергии, легко приводит к летальному исходу. Организм просто перестает сопротивляться. Понятно это вам?
