Ник. Беглец - Анджей Ясинский

— Тристис Имаген. К вашим услугам.

— Позвольте поинтересоваться, что вас сюда привело?

Тристис обвел взглядом комнату, посмотрел на коменданта, тот слегка кивнул головой.

— Видите ли, я расследую дело с нападением на тюрьму и пришел к выводу, что вполне возможно ваше, — он слегка мне поклонился, — появление здесь. К сожалению, я опоздал с предупреждением.

Блин! Шерлок Холмс местного разлива!

— Что заставляет вас чувствовать себя так уверенно и спокойно, высказывая это предположение? — я откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на него.

Тристис слегка задумался. К сожалению, аура его была достаточно неплохо прикрыта, и понять, что он чувствует на самом деле, без взлома защиты не представлялось возможным. Поэтому приходилось ориентироваться на небогатую мимику. А лицо его выражало в основном печаль. Знаете, есть такие люди, которые, даже будучи веселыми, все равно имеют вид печального идола. Вот Тристис и был таким.

— Разрешите? — он взял от стены стул и сел рядом с комендантом. При этом он почему-то с неудовольствием посмотрел на своего коллегу-искусника. По крайней мере именно так я оценил его заминку, когда он глянул на того. Кстати, что-то с тем искусником не в порядке — взгляд все такой же отсутствующий и, кажется, из левой ноздри слегка выступила кровь. Его аура странно переливалась цветами, но что это значит, я никак не мог понять. На создание плетений и даже на подготовку к магическому поединку совсем не было похоже. Мне даже интересно стало.

— Видите ли, в чем дело, — начал сыщик. — Проанализировав все данные о происшествии, у меня сложилась следующая картинка. Если я в чем-то ошибусь, прошу поправить меня.

Я кивнул.

— Вы — владетель неизвестных мне ветвей Искусства неопределенного уровня силы. — Интересно он сказал, как-то даже старомодно. Не искусник, а "владетель", похоже, специально подчеркивая то, что к обычным искусникам меня не причисляет. — Поступили к нам почти тридцать лет назад. В то время у нас было сложное положение — война с Оробосом, — Тристис бросил мимолетный взгляд на Карину, — поэтому любая помощь была очень к месту. Использование вас в качестве подпитки искусной защиты города — естественное решение в той непростой ситуации, в которой пребывала империя. Кроме того, вами заниматься просто было некому, так что только благодаря этим действиям тогдашних структур Маркина вы до сих пор живы.

Я махнул рукой:

— Можете не оправдываться, я и так не имею претензий к городу и его жителям. Сам понимаю. Мне лишь нужны мои вещи, которые были со мной, когда меня нашли.

Сыщик покачал головой:

— Думаю, это невозможно. Я был в той деревеньке, жители которой вас нашли — в живых в данный момент остались лишь дети и внуки тех, кто вас доставил в город. И никто ничего уже не помнит.

Я с уважением посмотрел на сыщика. Надо же, уже успел со всеми пообщаться и все разузнать. Мне бы его зарядить на поиск моих вещей. А что? Стоит, наверно, попробовать. Хотя… он наверняка служивый человек и просто так никто его не отпустит на вольные хлеба. Да и не верю я, что меня просто так отпустят. Столько натворил тут… Кстати!

— Вы разузнали, кто напал на тюрьму?

Комендант тоже с интересом посмотрел на сыщика. Тристис же почему-то глянул на Карину и, помолчав немного, ответил:

— Это было организованное нападение диверсионной группы Оробоса с целью похитить из тюрьмы некоторых узников. А возможно, убить, здесь я не пришел к определенному выводу.

От его слов Карина впала в ступор и не перевела мне сказанное, но я и сам понял. Все уставились на девушку.

Тристис воспользовался повисшей паузой, чтобы получше обдумать и попытаться мысленно собрать части сложившейся головоломки. Каждую секунду, каждую паузу в разговоре он пытался использовать для размышлений. Даже на заре своей карьеры, когда он ради продвижения по службе зубами и жезлом вгрызался в любое выданное ему дело, Тристис ни разу не был так поглощен расследованием, как сейчас. В былые времена Имаген даже сосредоточиться не смог бы, попади он в подобную ситуацию, и уж точно думал бы не о поисках истины, а скорее о том, что стоит говорить и делать, чтобы спастись.

На пике своей карьеры Тристис был пятым замом главы имперской сыскной службы. Эх, как он тогда радовался и с каким рвением бросался на самые безнадежные дела, чтобы доказать правильность своего повышения! Только вот потом оказалось, что назначили его с целью нацепить всех блох от темных делишек начальства и предшественника, который сразу после опалы Тристиса уже с "очищенной репутацией" снова вернулся на его место. И все бы ничего, повысили, опустили, нашел работу в другом месте… Только вот в эйфории от повышения он взялся за слишком уж безнадежное дело, потянул не за ту ниточку… Вот и приходится теперь сыщику высшей категории мотаться по захолустью, расследуя всякую бытовуху и ограбления. Даже формулировку придумали для оправдания такой низкоквалифицированной работы: "Назначение ведущим следователем сыскного округа с целью оперативной реакции и расследования возможных диверсий агентов враждебного государства".

Впрочем, как показали последние события, какая-то логика (помимо обоснования понижения) в этом все-таки была. То, что случилось пару дней назад — это дело действительно имперского масштаба! Возможно, еще лет пять тому, сразу после опалы, Тристис вцепился бы в это дело, чтобы раскрытием поднять себе репутацию и снова вернуться в "Большой Сыск".

Теперь же, хорошенько обдумав произошедшие и вдоволь наездившись по глухомани, Тристис совершенно по-другому оценивал открывавшиеся (а точнее закрывавшиеся) перед ним перспективы. И эти оценки делали его еще печальнее. Впереди пугающей черной дырой развернулась неизвестность. Не раскроешь дело — окажешься крайним, раскроешь — может, повезет и повысят, а может, наоборот — намотают на жезлы и оборвут нить твоей жизни. Академики свято хранят свои тайны и тайны истоков Искусства и просто так простых смертных к ним не подпускают. Лишь только две вещи помогали Тристису не думать о пугающей бездне незнания впереди — воспоминания о старых-добрых временах и… погружение в мутный омут расследования этого загадочного дела.

Ник

— Легко же тут сдаются тайны следствия! — наконец-то отмерзла и обличающе хмыкнула Карина.

— С тем, кто сумел перестроить защитную систему тюрьмы без всякого жезла, — вышел из задумчивости Тристис и посмотрел на меня, как бы ища в моей ауре подтверждения своих слов, — и взял под контроль артефакт, одна настройка и управление которым требует навыка как минимум Магистра Искусства, а то и Профессора, хочется быть максимально откровенным и дружелюбным. — он слегка улыбнулся.

— Логично, — я вернул ему улыбку, создал еще один бокал и, наполнив вином, силовыми нитями поднес его сыщику. — Насколько я понимаю, сейчас я являюсь как бы врагом империи? Преступником?

Тристис, не отводя взгляда от бокала, слегка помялся.

— Решать подобное не в моей компетенции, однако, на мой взгляд, никаких преступлений против империи вы не совершали. — Он искоса посмотрел на Карину. — К сожалению, есть один неприятный момент — девушка, которую вы прихватили, уходя из тюрьмы, все-таки является преступником и от того, что вы решите, зависит и отношение к вам. Если позволите ее забрать, то и никаких проблем с вами быть не должно, а иначе вы сами становитесь преступником за помощь в побеге и укрывательство заключенного. — Все посмотрели на девушку, застывшую истуканом и переставшую переводить. Руки ее постоянно сжимались и разжимались, крылья носа от напряжения шевелились, а из под воротника появилась морда недовольного дракончика, который уставился на присутствующих и ощерился, зашипев. Правда, самого шипения слышно не было, а вот горящие глаза и иногда появляющееся пламя изо рта — впечатляло. Глядя на пораженные лица сыщика и коменданта (тот второй искусник все так же находился в "коме"), я хмыкнул.

— Что ж… Видимо, не судьба. — Тристис и комендант перевели свои взгляды на меня. — Придется мне считаться у вас преступником. Не знаю, что натворила Карина, но, уверен, что разногласия произошли по политическим вопросам. А политика… это не для меня. Свою помощь ей я обещал, а словами разбрасываться не намерен. Так что придется вам, как истинным сынам своей империи, искать меня, когда я уйду. Сначала соберу всю возможную информацию о моих амулетах, а потом исчезну. Вместе с девушкой. И вряд ли у вас получится меня найти, и, тем более, поймать.

В воздухе повисла неловкая пауза.

Что ж, похоже, неведомый искусник прав. Он выбьет всю информацию об артефактах и уйдет. Возможно, даже оставит в живых. Тристис наработал немалый опыт, расследуя различные тяжелые преступления. А с опытом развивается интуиция: он чувствовал, когда готовы убивать и идти до конца, а когда, возможно, и пощадят. Сейчас она говорила ему, что их не будут трогать. Никоса, имя которого Тристис узнал при обмолвке Карины, уточнявшей, как переводить одну из фраз, похоже, занесло сюда случайно. Точнее, какие-то причины были оказаться здесь у него тогда, двадцать восемь лет назад, но сейчас единственное, что волнует его — это возвращение артефактов и былого могущества. При этом он нисколько не опасается реакции Кордоских властей и возможной погони. И, видимо, решение никого не убивать будет единственно верным — боги не очень любят, когда уничтожают их жрецов. Причем, похоже, бог стихий в оценке возможных действий Никоса был с Тристисом солидарен.