Бесспорной версии нет (сборник) - Анатолий Ромов

– Будем ими заниматься?

– Будем. Сухумцы сейчас по моей просьбе изучают регистрационные книги в сухумских гостиницах, кемпингах, пансионатах и так далее.

– На каких судах эти трое выходят в загранплавание?

– Челидзе – на «Георгии Гулиа». Гоглидзе – на контейнеровозе «Адмирал Сенявин». Асатрян – на пассажирском теплоходе «Аджария».

– Я вот еще что подумал: ведь операцию с «Перстнем Саломеи» Пэлтон и Сергей Петрович должны были обговорить заранее, хотя бы за несколько месяцев. Значит, Пэлтон уже был в Батуми.

– Да, вы правы, надо проверить списки пассажиров предыдущих круизов. Как у вас со временем?

– Могу заняться.

– Спасибо. Свяжитесь с транспортниками, я их предупрежу.

В дверь постучали. Телецкий, войдя в кабинет, сел напротив, доложил:

– Мы с Парулавой наметили ювелиров, которые могли бы изготовить копию «Перстня Саломеи». Думаю, он всех этих ювелиров скоро объедет – с черным футляром. Но боюсь, впустую.

– Почему? – спросил Бочаров.

– Все крупные ювелирные мастера в Батуми – люди официальные. Где-то работают, где-то числятся. Вряд ли кто-то из них рискнул бы взять такой заказ. От такого заказа криминалом несет за версту. Скорее, взялся какой-нибудь высококвалифицированный любитель, не внесенный в официальные списки.

– Что же делать? – поинтересовался Бочаров.

– Дождемся, когда вернется Парулава. Если он ничего не выяснит, у меня просьба к Георгию Ираклиевичу.

– Какая? – спросил я.

– Как вы насчет посещения Замтарадзе? Вместе. Я ведь эксперт, не оперативник. У вас с ней контакт, ну а я – на правах старого знакомого.

– Я не против. Только с какой целью?

– Покажем ей черный футляр. Она женщина мудрая, все поймет без объяснений. Когда-то она знала много скрытых любителей среди ювелиров.

– Договорились. Я сейчас в пароходство, а как только освобожусь – звоню вам. Единственное: кто купит цветы?

– Цветами займусь я. У Марии Несторовны особый вкус, она обожает махровые гладиолусы. Вот я их и подберу.

Футляр

Изучив в пароходстве списки участников прошлогодних круизов на «Дарьяле», я довольно скоро установил: Джон Пэлтон был на его борту весной прошлого года. Занимал ту же самую каюту – люкс-А по правому борту. Единственное отличие: в тот раз Пэлтон был без секретарши. Удостоверив на всякий случай этот факт заверенной выпиской, я позвонил Телецкому:

– Эдуард Алексеевич, я свободен. Как насчет цветов?

– Купил. К тому же вернулся Парулава. Как и ожидалось, поиски оказались безрезультатными. Никто из указанных в списке о таком заказе не слышал.

– Значит, едем к Замтарадзе?

– Сейчас я ей позвоню, вы выезжайте. Встретимся около ее дома.

Как и ожидалось, махровые гладиолусы подкупили и размягчили Замтарадзе. Мария Несторовна с видимым удовольствием ставила их в вазу, долго поправляла букет. Бросив еще раз ласковый взгляд на цветы, выслушала нас, взяла в руки черный футляр. Раскрыла, потрогала обтяжку из серой замши, грустно усмехнулась:

– Крутая вещь – время… Очень крутая.

– Этот футляр вам о чем-то говорит? – спросил Телецкий.

– Увы, Эдуард Алексеевич, о моей юности. Что только я не делала… Элеутерококк, женьшень, дыхание по всем системам, питание по всем системам, личный суперэкстрасенс. Все тщетно. Время уходит, а с ним – и юность. Так вот, дорогие друзья, копию эту сделал не ювелир. Ее сделал великий мастер. Фамилия его Лолуашвили. Зовут Элиа Соломонович.

– Как? – не выдержал я. – Но ведь Лолуашвили – учитель!

– Верно. Он преподавал физику, химию. А в свободное от работы время…

– Выходит, он меня обманул? – Я коротко рассказал Замтарадзе о встрече с Лолуашвили.

– Боюсь, вы недалеки от истины.

Срыв

Услышав условный звонок в дверь, Джомардидзе осторожно подошел к окну. Стал сбоку, проверил – улица пуста. Подошел к двери. Условный звонок раздался снова. Джомардидзе заглянул в глазок. Увидев знакомый силуэт, облегченно вздохнул – Главный. Открыл дверь.

Главный кивнул, прошел в комнату, сел, поставил на пол дипломат. Некоторое время изучал его, Бугра. В голове крутнулось: а что, если сейчас завалить Главного, выбрать момент и завалить? Он, Бугор, в квартиру все равно больше не вернется. Пояс же с валютой и перстень останутся при нем. Нет, ни к чему, пустое. Да и Главный может еще пригодиться.

Будто угадав его мысли, Главный спросил глухо:

– Что долго не открывал? Мандражил?

– Что мандражить, товар при мне. Я ведь, Сергей Петрович, и слинять с ним мог, да не стал, видите?

– Куда б ты слинял? – Главный даже не смотрел на него. – Кто б у тебя взял этот товар? – Рука его потянулась к карману пиджака, вползла в него, застыла. Ясно, он с оружием.

Главный прав. Он, Бугор, товар этот не сдал бы никому.

– Сергей Петрович, я ведь так. – Косясь, Бугор отошел к стоящей в углу раскладушке. Не упуская из виду руку Главного в кармане пиджака, в которой наверняка был пистолет, присел, достал из-под матраса плоский нейлоновый пояс, набитый пачками долларов. Лихо снимала его с себя в пустом гараже девица, которая была с фирмачом! Лихо… Поискал в наволочке – вот он, байковый сверток. Легко сжал – перстень здесь, ощущается под тканью. Вернулся к столу, положил перед напарником сверток, рядом – пояс.

Главный взял нейлоновую кишку, помял, достал пачку с зелеными бумажками. Спросил:

– Здесь все?

– Обижаете, Сергей Петрович! У нас же с вами были… условия договора. Да и потом…

– Что?

– Да и потом, зачем мне грины?[25] От них одна морока.

– Верно. Грины тебе ни к чему.

Бугор проследил, как Главный перекладывает валюту в кожаную сумку. Вот напарник развернул байку, положил на нее перстень. Стал разглядывать. Сказал наконец:

– Хорошо сработали.

– Да, – согласился Бугор.

– В этом хорошо. – Главный помрачнел. – А вот джвари из-за тебя упустили.

– Сергей Петрович, откуда ж я знал, что джвари у Вити?

– Сказано было: не трогай его.

– Ну, а сдал бы он нас ментам?

– Никому бы он нас не сдал. Только поздно об этом говорить.

Главный помолчал и подвинул к Бугру ногой дипломат:

– Твое.

Бугор взял дипломат, положил на стол, открыл:

– Сколько?

– Пятьдесят, как договорились.

Пачки в банковской оклейке уложены плотно, по виду так и есть пятьдесят тысяч. Разорвал одну, вторую. Кажется, обмана нет. Теперь он при фанере. Вдруг почувствовал: сейчас не выдержит, завоет по-собачьи – так хочется марафету.

– Сергей Петрович, а порошок? Не забыли?

Главный порылся в сумке, достал пакет, протянул:

– Гуляй.

Такой большой упаковки Бугор в жизни не видел. Взял пачку, надорвал марафет.

– Все мне?

– Тебе. – Главный встал. – Давай ключи, и разбежимся.

– Понятно.

– Сюда больше не приходи, засветимся оба.

Улыбаясь и чувствуя увесистость пачки, Бугор следил, как Главный отступает к двери. Вот он нащупал замок, сказал:

– Давай ключ. Уйдешь – захлопнешь.

Бугор достал ключи, бросил. Главный поймал связку на лету. Спросил:

– Что дальше будешь делать?

Они стояли и смотрели друг на друга, будто караулили.

– Прыгну в Кутаиси, у меня там человек и избенка с громоотводом. Буду жить тихо. – Кутаиси он назвал для понта, на самом деле человек и избенка с громоотводом ждали его в Зугдиди.

Некоторое время Главный изучал его. Снова взялся за замок:

– Понятно. Смотри, отваливай без шума. В воздушный и наземный транспорт не лезь, раздобудь частника, хотя бы до Самтредиа. Там возьми другого. И фанеры не жалей – погубит тебя когда-нибудь жадность. – Поймал движение Бугра вперед, оттопырил карман. – Ну, ну, ни с места! Тормози!

– Не верите, Сергей Петрович?

Главный прищурился, и Бугор выдавил:

– И не надо, я ведь вас понимаю. – Он в самом деле не знал, что сделает в следующий момент.

Главный открыл дверь, вышел, замок захлопнулся. Бугор облизал губы, хотелось марафета, но нет, потерпит. Надо уходить, а то, кто его знает, может, Главный сам на него наведет.

Выйдя из дома, Бугор постарался сразу же смешаться с прохожими и сесть в первый подошедший автобус. Это удалось легко, дверь захлопнулась, автобус тронулся. Шел он до Зеленого Мыса. Бугор зажал дипломат ногами, поправил висящую на плече сумку, где лежали бесценная упаковка и наспех засунутые вещи. Нащупал в кармане смятый талончик, пробил компостером. Огляделся – ничего подозрительного, публика обычная. Поразмыслив, решил все же последовать совету Главного и взять частника. Вот только ехать до Самтредиа вряд ли кто согласится – далеко. Добраться хотя бы до Ланчхути. У Ланчхути он знает трейлерную стоянку, с шоферами как-нибудь договорится. Если повезет, на трейлере можно добраться прямо до Зугдиди.

На второй остановке Бугор сошел. Пройдя немного вперед, поднял руку. Завизжало тормозами такси, но он жестом показал: проезжай, не нужен. Минут через пять остановился «москвич». Бугор приоткрыл дверцу: