Томчин - Иван Петров

На протяжении моей жизни меня могли убить более ста раз. Считать и не начинал, но первые все сохранились в памяти. Первый раз это было в семнадцать, запомнил легкий укол ножа в подвздошную впадину и потеки крови, на которые я, по причине вечерне-ночного времени, обратил внимание только часа через два, когда пояс на брюках стал темнеть. Молодой был, а жизнь казалось вечной. Ну и сам я, конечно, много раз мог умереть без всякой посторонней помощи, начиная с раннего детства. Характер свой не меняю и, таким образом, все сказанное можно распространить на возможную перспективу для состояния моего здоровья. У многих мужчин так. И вообще, характер - это судьба.

Жизнь не берегла меня для пути Чингисхана. Не стоит и сейчас забивать себе голову, и готовить марафонский забег. Это моя дорога и я хозяин своей судьбы. Делай что должно.

А тут и думать не надо, а надо брать! Беспокойное лето у нас в этом году намечается. Я Сисю забодать собираюсь, о торговле и караванах беседы веду, замучил специалистов и - на тебе! Подарок небес! У западных соседей нашего родственника национально-освободительное восстание пошло. Ей-богу, мы здесь не при чем. Оно само загорелось. Я гораздо позже об этом думать собирался, сначала Китай и государство Сися со столицей в Нинся, есть в этом какое-то китайское звучание, а все остальное потом. И, что приятно, надо только помочь объединению двух братских стран в одну. Нашу. Сбываются вековечные чаяния поколений, на всеобщее счастье - мы рядом оказались и, только снизойдя к многочисленным просьбам лучших представителей восточного и западного ханств, соглашаемся помочь. Добровольное присоединение! Нет, все-таки, какая удача!

Две дивизии Наи и Джелме срочно туда, и, чтобы ни единого волоса не упало с головы наших новых сограждан! Этих подлых оккупантов китаев, под протекторатом которых сидел западный грамотный хан, не убивать, а, аккуратно попугав, как мы это умеем, выпереть к ним на малую родину. Ну, разве что при защите имущества и жизней наших подданных, могут быть возможны отдельные прискорбные случаи. И не сметь мне города разрушать! Осенью, после Сиси, приеду и проверю, починить не успеете. И западный хан мне нажалуется, если что! Ханы существа жадные, злобные и мстительные, за копейку удавятся. А этот вообще называется идикут. И имя у него грозное - Барчук! Ничего не напоминает? Собираем дивизии и аллюр три креста к нашему драгоценному родственнику на границу. Жду с победой. Все. Свободны.

Итак, что, собственно говоря, мы имеем с гуся? Мы имеем входящую в наш союз степную страну и степь, на юге переходящую в солончаковую степь, и далее в пески пустыни, посередине пересеченную рекой и окруженную горами, частично, с Севера и Запада. Пока ничего узнаваемого по курсу школьной географии нет. Подножия гор покрыты лесами, там же пастбищные угодья. Ближе к горам система оазисов, орошаемая горными реками. Часть из них и так два года наши, остальные - получаем сейчас. Хорошие сады, огороды, развито землепашество. Есть пшеница, другие зерновые - мне не знакомы. Виноград. На мой вкус - кислый дичок. Вино. Отвык, не надо. Отрезок караванного пути у нас был только северный, а сейчас будет и южный: по Лобнору, Хотану и Яркенду. Теперь мимо нас не пройдешь, пошлину получим за провоз по нашей территории и вклинимся в поток, подключим к его течению свои караваны в обе стороны. Размер пошлины сохраним на прежнем уровне, можно даже снизить, нужны консультации со специалистами - караванщиками, чтобы не поломать снижением пошлины торговлю. Оазисы кормят караваны и богатеют, а мы еще через эти городки впрыснем струю эксклюзивного степного товара. Можно бы и начать процветать. Вот это - дело. Похоже, мы попали на отрезок великого китайского шелкового пути, и это - совсем не фунт изюма. Это гораздо лучше. Это наш кусок газопровода Уренгой-Помары-Ужгород.

Теперь что мы будем иметь, когда это сделаем с Сисей? Конечно, огромное моральное удовлетворение и чувство выполненного долга. Перед всеми нашими гражданами, которых пообещали защищать. Сделаем. Что еще? Страну на нашем Юго-Востоке. Пустыня переходящая в степь с оазисами, в которых уже почти год стоят наши гарнизоны и не дают товарам Сиси покидать страну. Только для благородных иностранцев. В смысле, благородных по сравнению с сисцами и их правительством. Не они же убивали наших караванщиков? Ну вот, и - благородные. Думаю, сисская торговля уже порядком захирела и может скончаться прямо на глазах. Так поторопимся же, мне ее еще восстанавливать надо. Далее, что мы еще имеем? Еще одну степь, охваченную огромной петлей реки, на которой стоит их столица - Нинся. Вот это название мне очень не нравится, берем, кроме моей гвардии, еще пять дивизий: Чжирхо, Собутая, Архая - из ветеранов; Бугу и Джебке - из недостаточно обстрелянных. Три дивизии остаются на хозяйстве, две на отдыхе. Да, а что вы хотели? Зимой отоспимся, а пока надо потрудиться во славу Монголии. Она у нас еще слабенькая, только что образована, и кто, кроме нас, ей поможет?

Ну и, наконец, в оазисах, мы имеем такой же кусок газопровода, то есть великого китайского шелкового пути. Это понятно, повторяться не будем. Работаем.

Как? В авангарде я, с гвардией. Архая, привычно, на обоз - в арьергард. Остальные - основная группа вторжения. Одну степь нам уже отдали, при проникновении во вторую нас попытаются не допустить к столице и дать нам сражение. После него проводим осаду столицы и, параллельно, думаем, как на коне штурмовать десятиметровую стену и пытаемся вспомнить, как же Чингизхан проник за Великую китайскую стенку? Близко не подходим, чешем в затылке вдалеке. Может, сами сдадутся?

В какой раз я тайно мечтал оказаться в большинстве и шустро скрутить вяло сопротивляющегося, и отругивающегося врага, отводя от своего лица его слабенькие грабки, и, нежно подтолкнув чуточку вперед, обрушить на его задницу всесокрушающий пендель. И опять обман. Опять со мною всерьез воевать собрались. Слушайте, если у вас есть семьдесят тысяч конницы, то где вы раньше были? Почему мои гарнизоны в оазисах не разогнали или просто не пришли ко мне в степь, поговорить за жизнь, в прошлом году? Я, можно сказать, губу раскатал на легкую прогулку до вашей столицы и там собирался пугать столичных жителей жуткими ночными огнями, чтобы сами все вынесли, сдали и сказали: забери это все, только уходи, смотреть на тебя противно. А здесь? Хоронятся, конечно, по складкам местности, в кустарниках прячутся, выжимают нас потихоньку на равнину, но все-таки - семьдесят тысяч! Это вам как? Эй! Мои вас посчитали, мы вас видим, вставайте из травы и кустов, хватит прибедняться. Кстати, важный вопрос: скольких из вас я должен взять в плен, чтобы потомки в веках не ославили меня чудовищем, устроившим грандиозную бойню? Вас же больше на десять тысяч, чем нас? Вот как бы на моем месте поступила мировая интеллигентская мысль? И бежать, как заяц, от превосходящего численностью противника не хочется, и прослыть чудовищем - тоже не хотелось бы. Как там? Есть хочется, худеть хочется. Все хочется. А у меня наоборот. И как только другим людоедам вывернуться удалось?