Шуттовской рай - Роберт Асприн

Гарри шарил под стойкой бара, и теперь выпрямился, небрежно держа в руке отпиленный кусок бильярдного кия. Это была, в сущности, залитая свинцом дубинка, держали ее для прекращения драк, и по случайности она была любимым оружием Гарри.

– Тебе об этом знать ни к чему, правда, – ответил он, подмигивая. – Да ты ничего и не видел, правильно?

– Если ты так хочешь. – Вилли пожал плечами и демонстративно отвернулся.

Прижав оружие к боку, чтобы его было не так видно, Гарри вышел из бара, торопясь нагнать ушедшего вперед Стилмана.

Тиффани казалась меньше ростом, лежа на больничной койке, и это зрелище растревожило душу и совесть Шутта, как он и ожидал. Он оттягивал это посещение с тех пор, как выслушал оценку доктором полученных актрисой ран, даже растянул беседу с Доком. Трюкач пребывал в удивительно хорошем настроении, поразительно хорошем, учитывая две сломанных ноги, и ему даже почти удалось избавить командира легионеров от неловкости по поводу этого происшествия и привести в хорошее настроение. Однако, это хорошее настроение улетучилось, едва он увидел забинтованное лицо Тиффани, словно кто-то вытащил пробку из его мозга, а поспешно сооруженная линия обороны рассыпалась в прах.

Тиффани, казалось, спала, и помолчав несколько секунд, Шутт собрался уходить.

– Привет, капитан.

– Привет, Тиффани, – ответил он, заставляя себя улыбнуться и снова поворачиваясь.

– Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто снимает фильм "Невеста мумии"?

Рука актрисы прикоснулась к бинтам.

– Я… не знаю, что и сказать, Тиффани, – заикаясь, произнес Шутт. – "Мне очень жаль, прошу прощения" даже примерно не выражает то, что я чувствую.

– Прощения за что? – спросила Тиффани, слегка приподнимая голову с подушки. – Вы нас предупреждали, что может возникнуть опасность, когда проводили первый инструктаж, и тогда же предоставили нам возможность отказаться. Мы сами виноваты, потому что нарушили ваши предписания. Это же мы сами решили поиграть в войну, ушли из отеля и не взяли с собой никого из настоящих легионеров.

Командир покачал головой.

– Я никогда не думал, что до этого дойдет, – сказал он. – Если бы подумал, то никогда бы…

– Послушайте, капитан, – перебила актриса. – Это наша вина, а не ваша. Ладно? Если уж я вас не виню, не вините себя сами. Мне не следовало позволять Доку уговорить себя туда тащиться.

– Уверен, Док не подумал, что…

– Эй! Я и не пытаюсь свалить вину на Дока, – поспешно перебила Тиффани. – Я уже давно самостоятельно принимаю решения и переживаю их последствия, плохие или хорошие. Я уже большая девочка, если вы этого еще не заметили.

– О, заметил, еще как, – ответил Шутт, невольно улыбаясь. – Не думайте, что я совершенно бесчувственный, или слепой. Просто командование этим хозяйством отнимает у меня гораздо больше времени и сил, чем я ожидал, и я сейчас не могу позволить себе никаких развлечений.

– Развлечений, а? Ну, это уже кое-что, – пробормотала актриса.

– Простите?

– Что? О, ничего. – Она ухитрилась подмигнуть ему, прикрыв одно веко. – По крайней мере, я теперь знаю, чего стоит девушке затащить вас к себе в спальню.

Улыбка исчезла с лица Шутта, словно кто-то выключил свет.

– Поскольку вы проснулись, Тиффани, я хотел сказать вам, чтобы вы не беспокоились насчет… насчет повреждений на лице. Я уже вызвал пластического хирурга, и мы оплатим все расходы и будем продолжать платить вам по контракту, пока последние следы происшествия не исчезнут с вашего лица, сколько бы это ни продлилось.

– Знаю. Врач говорил мне, только… – Актриса повернула голову к командиру. – Знаете, это странно. Я все еще была слегка оглушена обезболивающими, но кажется, он говорил о том, что все расходы оплачивает Максина Пруит.

Лицо Шутта слегка напряглось.

– Знаю, – ответил он. – Мне сказали то же самое. Посмотрим. Вы просто отдыхайте и сосредоточьтесь на том, чтобы поправиться, и не думайте, откуда берутся деньги. Я сам улажу дело с миссис Пруит.

Он направился было к двери.

– А пока, – продолжал Шутт, стараясь придать голосу беззаботность, – обязательно дайте мне знать, если я могу что-то для вас сделать.

– Ну… есть одна просьба, капитан.

– Какая?

– Когда будете говорить с хирургом… Нельзя ли ему немного поработать заодно и над моим носом? Мне он всегда казался слишком большим, и раз уж все равно будут оперировать… – Она замолчала.

– Считайте, что дело сделано. – Шутт улыбнулся, теперь он был почти уверен, что Тиффани не просто притворяется ради его спокойствия. – Попрошу его проконсультироваться с вами насчет конечного результата, и вы сможете внести любые изменения, какие захотите.

– Спасибо, капитан, – сказала Тиффани. – Наверное, это звучит глупо, но…

– Извините, капитан!

Они оглянулись и увидели сына Дока, стоящего в дверях комнаты.

Тиффани взмахнула рукой.

– Привет, малыш! Добро пожаловать в театр ужасов!

– Привет, Тиффани.

– Здравствуй, Младший, – сказал Шутт. – Твой отец лежит дальше по коридору. Он не спал, когда я с ним чуть раньше разговаривал.

– Знаю, капитан, – ответил юноша. – Я его уже видел. Я именно вас ищу.

– Вот как? – Командир быстро взглянул на Тиффани. – Я как раз собирался уходить, давайте выйдем в коридор.

– Нет, можно и тут поговорить. Я бы хотел, чтобы Тиффани тоже это услышала.

– Ладно. Что тебя беспокоит?

– Ну… остальные попросили меня поговорить с вами, потому что я все равно собирался сюда навестить папу. – Юноша внезапно смутился. – Дело в том, что… ну, мы все ценим то, что вы нам сказали, насчет того, чтобы заплатить нам по контракту и отправить обратно на Драгоценность, но…

– Что? Погоди-ка! – перебила Тиффани. – Вы мне ничего об этом не сказали, капитан.

– Это к вам не относится, – резко ответил капитан. – Пока, во всяком случае. Так ты говорил, Младший?

– Ну, сэр, – продолжал парень, расправляя плечи, – мы хотим, чтобы вы пересмотрели свое решение. Мы хотим остаться до тех пор, пока все это не кончится. С нашей стороны, ничего не изменилось и первоначальное соглашение остается в силе.

– Ничего? – Шутт нахмурился. – Я бы так не определил то, что случилось с твоим отцом и Тиффани.

– Не могу говорить за Тиффани, – ответил юноша. – Но отцу случалось ломать кости и раньше. Такая у него работа. А что до остальных, так нас предупреждали о возможной опасности в этом деле, и мы согласились. Только потому, что она стала реальной, условия контракта не поменялись. Мы все готовы продолжать работать на вас, если вы позволите.

– Все?

– Ну, у нас не было возможности спросить у Тиффани, – признал парень. – Поэтому я и хотел обсудить это в ее присутствии.

– Можешь засчитать мой голос "за", малыш, – твердо заявила актриса. – Похоже, я здесь на некоторое время застряну, но… – Она с трудом села, обняв руками колени для устойчивости. – Позвольте вам кое-что сказать, мистер Шутт. Возможно, вы и спец в мире бизнеса, или даже среди военных, но в шоу бизнесе вам еще многому надо поучиться.

– Наверное, – сказал командир, слегка покачав головой. – Может, кто-нибудь из вас меня просветит?

Тиффани неизящно фыркнула.

– По-видимому, вы разделяете всеобщее заблуждение и считаете эстрадников тепличными растениями, которые надо нянчить и защищать. Это весьма далеко от истины. Общество никогда по-настоящему не признавало нашу профессию, и любому, зарабатывающему себе на жизнь этой профессией, приходилось сталкиваться с физическим и моральным ущербом постоянно, а не в виде исключения. Возможно, вы считаете театр чем-то утонченным и возвышенным, но наши корни уходят к бродячим труппам, которые были ближе к карнавалам и цирковым шоу, чем к торжественной обстановке театральных премьер.

– Для нас привычное дело сталкиваться лбами с местными, – хладнокровно вставил сын Дока. – Почти так же, как цыганам, и через какое-то время начинаешь ждать, что тебя станут гнать, или эксплуатировать, или обвинять во всех неприятностях, случившихся поблизости. Обычно нам приходится смириться с таким положением, иначе мы рискуем быть выдворенными из города. Но на этот раз, на нашей стороне сила власти. Черт, мы и есть эта сила.

– Этот малыш пытается объяснить вам, капитан, – прибавила актриса, – что мы бываем темпераментными и можем иногда вспылить и бросить работу, но никто не сгонит нас со сцены… кроме, может, директора или режиссера. В данном случае – это вы. Далее, если вы скажете нам, что мы играем, как дебютанты, или что вам приходится несколько сократить штаты из-за финансовых трудностей, – это одно. Но не говорите, что нас вывели из состава участников спектакля ради нашего собственного блага. Вы же нас наняли потому, что мы – профессионалы… "настоящие стрелки", как говорят. Эти парни даже представить себе не могут ситуацию настолько скверную, чтобы закрыть театр, если вы дадите добро на продолжение работы.