В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Кисть художника сменил на винтовку Борис Баранов. Ополченец Иванов послал в Красную Армию двух своих сыновей. А когда прогремело 22 июня, сам стал в ряды добровольцев.

Таковы народные ополченцы. Их много», — заканчивал свое письмо политрук Н. Черемисин. И возможно потому, что в их рядах были люди, чьи руки, ум и талант полезнее было бы использовать в мирной обстановке, командование 24-й армии не торопилось вводить 6-ю дивизию народного ополчения в боевые действия. Она уже несколько раз занимала оборону во втором эшелоне, вот и теперь, передислоцировавшись в район Подмошья, получила задачу прикрыть две дороги лишь в случае прорыва неприятельских танков и мотопехоты.

В этом же номере газеты впервые появился сатирический отдел «Фронт смеется». Всего три дня назад в «Военном дневнике» Ф. Гальдер записал: «Войска смеются над тем, как наступают танковые и пехотные части». И вот смеяться над гитлеровскими войсками решили советские журналисты. Удивительное совпадение! Смешить красноармейцев взялся коллективный автор Тимофей Сибиряков. Справлялся он с этой обязанностью, надо сказать, неплохо. Вот, например, объявление в траурной рамке: «Убитые горем Гитлер, Гимлер, Геббельс и другие с прискорбием сообщают о преждевременной кончине молниеносной войны. Панихида состоится в ближайшие дни». Тут и точная характеристика боевых действий — ведь именно в Смоленском сражении рухнули гитлеровские планы молниеносной войны, — и уверенность в победе Красной Армии, и скорбная печаль фашистского командования, которое действительно начало задумываться в связи с первым крупным провалом гитлеровской авантюры. Однако враг был еще силен.

Коварство захватчиков проявлялось повседневно и неожиданно. Вчера они отступили из деревни Вараксино, ее заняла сводная рота старшего лейтенанта Полякова, сегодня они решили восстановить утраченные позиции и, подтянув свежие силы, пошли в новую атаку. Устоять перед ними было невозможно, потому что в роте, оборонявшей Вараксино, было всего лишь два полноценных стрелковых отделения.

А на участке 106-й дивизии, в 106-м артиллерийском полку, удача была на стороне красноармейцев. И отличился там опять младший сержант Анатолий Лиранцевич. Он вел разведку с наблюдательного пункта, выдвинутого далеко в сторону противника. Его обнаружил фашистский снайпер и ранил в руку, но Лиранцевич не оставил своего поста. Сделав себе перевязку, он продолжил наблюдение и выследил стрелявшую в него фашистскую «кукушку», корректируя огонь своей батареи, в пух и прах разнес ее укрытие вместе с нею. Только по приказу командира взвода младший сержант Лиранцевич оставил НП и отправился на пункт первой медицинской помощи.

В дневное время противник повысил свою активность. И все же им не была сорвана подготовка ракутинских войск к наступлению. А сам командарм смог действовать в соответствии с личным планом.

Утром Ракутин занимался кадровыми вопросами. Ему доложили, что комиссия по проверке начальствующего состава отдела связи армии выявила четырех человек, не соответствующих занимаемым должностям. В их числе оказался и начальник отдела. Вместо него Ракутин назначил майора Николая Степановича Яранцева, которого хорошо знал лично и в чьей преданности не сомневался. Яранцев окончил высшие армейские курсы при электротехнической академии в городе Ленинграде и работал в штабе Прибалтийского пограничного округа. С первого часа войны он успешно выполнял задания начальника войск округа генерал-майора Ракутина, организовывал доставку ценностей Эстонской республики в Псков, привел в Москву несколько легковых автомашин и автобус для штаба армии, командующим которой назначался Ракутин. Вслед за командармом прибыл в Семлево.

В частях и соединениях армии тоже была завершена проверка личного состава связистов на предмет их благонадежности, проводившаяся по указанию наркома обороны Сталина от 23 июля. Выяснилось, что штаты подразделений связи укомплектованы «недостаточно проверенными людьми как в отношении политической благонадежности, так и деловой квалификации». Так, в 102-м полку противотанковой обороны 102-й танковой дивизии целое отделение связистов пятой батареи второго дивизиона во главе с командиром было укомплектовано немцами; русскими, конечно, но немцами. В других отделениях связи этого же полка выявилось большое количество красноармейцев из западных областей. Естественно, соответствующие меры были приняты незамедлительно. Рота управления дивизии на сто процентов была укомплектована надежными радистами и телефонистами. Части дивизии тоже полностью обеспечили себя связистами, в благонадежности которых не было сомнений. В роте связи заменили политрука.

Пришлось Ракутину искать замену и хорошим командирам, но выбывшим из строя. Так, вместо недолго командовавшего 315-м стрелковым полком 19-й дивизии прославленного майора Толоквадзе он назначил майора М.П. Бояринцева, награжденного орденом Красного Знамени за отличия на Гражданской войне. Под Ельню он прибыл в должности командира отдельного автомобильного батальона той же 19-й дивизии и успешно справлялся со своими обязанностями, проявляя инициативу. Накануне боев он вывез с ельнинской районной нефтебазы в укромное место большое количество горюче-смазочных материалов, что позволило длительное время обеспечивать бесперебойную работу автотранспорта соединения. Командование дивизии считало майора Бояринцева квалифицированным командиром и доверило ему бывший полк майора Утвенко.

Подписал Ракутин также характеристики на двух подчиненных ему генералов. В одной шла речь опять о бывшем командире 19-й дивизии Котельникове. Она предназначалась суду военного трибунала, который пять дней не имел никаких официальных материалов для возбуждения уголовного дела. Теперь генералу, остановившему на ельнинской земле немцев, за два дня преодолевших расстояние от Смоленска до Ельни, было приписано столько грехов, сколько до приезда Жукова сам Ракутин в нем не замечал. Он, видите ли, допустил захват Ельни противником и не сумел организовать бой и восстановить положение, в сложной обстановке допускает хныкание и просит о поддержке, с командованием дивизии не справляется.

Вторая характеристика была на начальника штаба П.Е. Глинского. Начиналась она, как говорится, за здравие. Рождения 1901 года, член ВКП(б) с 1919 года, политически развит, идеологически устойчив, дисциплинирован, имеет хороший оперативно-тактический кругозор, хорошо подготовленный командир. А недостатки его заключались в том, что имеющиеся знания в практической работе применить не может, в боевой обстановке нечетко организует работу штаба, допускает окрики и излишнюю нервозность, недостаточно инициативен и самостоятелен, не может отстаивать собственное мнение… В заключение — вывод: должности начальника штаба армии не соответствует и подлежит срочной замене.

Жуков издал о Глинском следующее приказание: «Направить в распоряжение т. Румянцева снятого с должности по согласованию с тов. Маленковым» (ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 688. Д. 3-а. Л. 70). Как видно из этого краткого документа, инициатором освобождения генерала Глинского от обязанностей начальника штаба был сам Георгий Константинович Жуков, а согласовал он свое решение не со Сталиным и не с управлением кадров РККА, а с Маленковым. На это ему потребовалось пять дней.

Так сначала командарм Калинин, затем начальник штаба Глинский, подготовившие первоклассных воинов-сибиряков и сформировавшие в считаные часы мощную 24-ю армию, были отстранены от командования хорошо знакомыми им войсками.

Вместо Глинского Военный совет фронта допустил «к исполнению должности начальника штаба 24-й армии генерал-майора Кондратьева Александра Кондратьевича, бывшего начальника штаба 3-й армии, прибывшего в отдел кадров Резервного фронта по излечению из Орловского военного госпиталя» (там же. Л. 27).

Основным же занятием Ракутина в этот день была подготовка оперативной группы армии к возобновлению наступательной операции по освобождению Ельни. Жуков, возвратясь из Москвы в штаб фронта, в Гжатск, сразу же вышел на связь с командармом-24, сначала попросил его доложить обстановку и внимательно выслушал, а затем сообщил:

— Ставка Верховного командования придает исключительное значение району Ельни. Товарищ Сталин приказал уничтожить ельнинскую группировку противника. Армия должна выйти на рубеж: станция Добромино, Бердники, Бобарыкин холм, Старое Щербино, Светилово. В районе станции Добромино войти в связь с левым флангом Западного фронта.

Ракутин, слушая Жукова, делал пометки на карте. Сообщение комфронтом, что операция по уничтожению противника ельнинской группировки противника возлагается «лично на генерал-майора товарища Ракутина», для командарма не было неожиданностью, но то, что его армия должна выйти далеко за Ельню, что справа у нее должны оказаться войска Западного фронта, давало основание полагать, что двумя фронтами Красной Армии готовится совместная крупномасштабная наступательная операция.