Нужен нам берег турецкий - Анатолий Спесивцев

Кенан-паша шаха не разочаровал. Он приехал просить о мире.

– …объяснить, каким образом эти, вероятно, выдуманные, венецианцы смогли взорвать одновременно сразу четыре мины возле моста, да как раз в момент нахождения на нём падишаха, руководство оджака не смогло. Пишут какую-то несуразицу и ссылаются на величие Аллаха. Да мы и сами знаем, что Аллах воистину велик и всемогущ! Но причём здесь кяфиры-франки?

– И вы сочли, что убийство Мурада – их рук дело?

– А что нам остаётся думать? Без помощи охранников султана такое подлое убийство совершить было невозможно. Ну, а венецианцев приплели для отвода глаз черни. Только глупые райя способны поверить в этот бред. Да и желание оджака объявить султаном одного из принцев Гиреев… мы не согласны с ним. Посовещавшись, руководители Анатолийской армии, бейлербеи Анатолии и Сирии решили провозгласить султаном и халифом

Исмаила, сына халебского бейлербея Ахмед-паши и дочери Ахмеда III.

Учитывая, что бабушкой Ахмеда-паши была дочь величайшего из султанов,

Сулеймана Кануни, мы решили, что его сын наиболее подходит для наследования власти. Великим визирем избран бывший бейлербей Анатолии

Гюрджи Мехмед-паша.

– А как же последний из оставшихся в живых Османов, Мустафа?

– Мы не будем покушаться на его священную жизнь, но, увы, он безумен и бесплоден. Его даже проклятые казаки, разграбившие и спалившие Истамбул, не тронули.

– Как, у вас и столица сожжена? Когда? – шахиншах бросил недобрый взгляд на командира гулямов, отвечавшего за разведку. Тот был также поражён этим новым, для Исфахана, известием.

– Мы сами узнали об этом совсем недавно, незадолго до моего выезда из Анатолийской армии. Эти шайтановы дети проскочили мимо укреплений в проливе, ворвались в город и начали его грабить. Заодно все корабли позахватывали или сожгли. А пограбив, подожгли город со всех сторон, там, говорят, погибла чуть ли не половина жителей.

– Неужели в городе не было кому его защитить?

– Так в том и дело, что было! Сам не знаю, как этим проклятым гяурам удалость такое провернуть. Воистину – они дети шайтана и он им помогает! Вести оттуда идут опять-таки долго до востока Анатолии. Но я сюда не о Истамбуле договариваться приехал. Какой ответ, о великий шахиншах, вы дадите на наше предложение?

– Оно… недостаточно. Вы предлагаете оставить мне то, что и так у меня. Между тем, у вас намечается война между своими. Моя же армия, раньше противостоявшая всем вашим войскам, которые сейчас будут резать друг друга, как никогда сильна и готова к битвам! – шах не поморщился, завираясь о своих возможностях, хотя прекрасно помнил нытьё генералов о тяжелейшем положении персидского войска.

Видимо, такой поворот дела ожидался пославшими бейлербея. Кенан паша не задумываясь ответил: – Что вы хотите получить в обмен на заключение мира?

– Имеретию, Ван, Эрзерум, Диабакыр, Трапезунд, Халеб. И компенсацию за потери в этой войне.

– Не может быть и речи о передаче Имерети, Халеба или Трапезунда.

Даже треть нашей армии способна защитить все вышеперечисленные земли.

– Но идти на войну с половиной армии – означает заранее обречь себя на поражение.

– У нас там есть союзник, большая армия Румелийского бейлербея,

Еэна-паши.

Торг, по-восточному цветистый, с перерывом на обильный обед, длился до вечера. Уже затемно договорились, что османы уступают шахиншаху Ванский, Битлиский, половину Диабакырского и сорок процентов

Эрзерумского вилайетов. За что Иран обязуется продолжить поставку бесплатного шёлка в прежнем объёме и не будет покушаться на остальные земли Османского султаната. Или уже Халебского?

После ухода посланника генералы, самым почтительным образом, намекнули шаху, что в данной ситуации у проклятых еретиков можно было бы выбить больше.

– Дурачьё. Впрочем, вам и полагается блистать не умом, а храбростью. Кто сказал, что собираюсь ограничиваться этой жалкой подачкой? Обещание я подпишу одним людям, а завтра их головы украсят серебряные блюда в Стамбуле, и кто мне помешает взять то, что я захочу?

Даже если они выиграют у себя, во внутренней войне, найти причину для разрыва мира нетрудно, было бы желание. А оно у меня будет. Скорее занимайте оставляемые еретиками земли. Пока они там разбивают друг другу головы, мы укрепимся в новых своих владениях и в нужный момент ударим в неожиданном для них направлении. И никакого шёлка не видать им, как своих ушей без зеркала. Готовьтесь к большой войне, я стану величайшим шахиншахом за всю длинную историю этой древней страны.

Вести из Стамбула и Анатолии разворошили и без того неспокойный регион. В Кумыкии, весьма пострадавшей от зимнего налёта с севера, разразилась небольшая войнушка за земли, оставшиеся без хозяев. Гибель претендовавшего на верховенство Сурхай-мирзы, сына Эльдар-Шамхала, этому способствовала. Желавших стать шамхалом и без него хватало, но такого, кого признали бы все, не нашлось. Активно поучаствовали в выяснении отношений авары, лазы, окоты, гребенские казаки и сваны.

Когда Аркадий стал разбираться, кто есть кто на востоке Северного

Кавказа, его поразила мизерность численности чеченских предков. Их там было два-три племени, на расклад сил не влиявших совершенно. Окоты, которых по инерции двадцать первого века считал прачеченами, оказались тюрками. Встретившись с окотами в первый раз, он даже смог без переводчика с ними объясниться. Успел нахвататься тюркских слов от окружающих.

Неспокойно было и у гребенцов. Новопоселенцев из Малой Руси они разместили, но относились к ним свысока, равными себе их не считали.

Если бы не взбаламученное, не всегда дружеское окружение, то для новоприбывших всё могло обернуться очень плохо. Притирка друг к другу старых и новых казаков давала немало искр, что могло закончиться опасным пожаром. Оказачивание бывших селян шло с большими трудностями, да и признавать казаками вчерашних холопов гордившиеся своим воинским прошлым гребенцы не спешили.

В Кабарде правитель Алегуко Шогенуко вынужден был опять возобновить военные действия против группировки князей возглавлявшейся потомками его двоюродного деда, Кази. Эта братоубийственная война, столь характерная для черкесов, отвлекла кабардинцев от внешних дел.

Благодаря помощи от гребенцов и русских войск из Терского городка

Алегуко стал одерживать победу за победой, однако во внешней политике активно участвовать не мог.

В Западной Черкесии известия вызвали неоднозначную реакцию. Здесь уже были племена и роды, ориентировавшиеся на обслуживание интересов

Османской империи, им происходившее не нравилось категорически. Стоило учитывать и то, что хотя подавляющее большинство горцев сохраняло ещё древние верования и обычаи, очень многие их правители уже успели принять ислам. Казацкие победы ставили под вопрос выбор предков, а кому это может понравиться? Однозначно враждебны казакам были мамлюкские сёла и городки. Христиане для них были врагами и раньше, а после разгрома прошлым летом нескольких их поселений они жаждали реванша.

С другой стороны, огромная добыча в Стамбуле разбудила у многих воинов жажду поучаствовать в казацких походах, тысячи всадников стали седлать коней по призыву казаков. Собственно, обработка черкесских уэрков (дворян) велась целенаправленно ещё с прошлого лета, теперь эта работа стала давать плоды. На призыв совместно пограбить причерноморских ногаев и поляков откликнулись более одиннадцати тысяч черкесов. Шестью отрядами – вместе их собрать было затруднительно из-за взаимных счётов и обид, они явились к Азову.

Очень обиделись на казаков шапсуги, нередко участвовавшие в совместных морских набегах. Их на разграбление Стамбула не пригласили.

Послам пришлось много извиняться и оправдываться. Здесь им здорово помог шторм, так досадивший флоту при возвращении. Для ходивших на челнах, подобных стругам и чайкам, нахождение в море во время такого волнения моря – приговор. Но весенние шторма подходили к концу, договор о совместных действиях против поляков был заключён, к походу готовилась судовая рать более чем в три тысячи человек на пятидесяти кораблях.

Тихая паника царила во владетельных грузинских домах. Во всех.

Кахетинский Теймураз, имеретинский Теймураз III, мингрельский Леван

Дадиани, все были озабочены поисками новых покровителей, так как старые, Персия и Турция, явственно пошатнулись и ослабели. "Акела промахнулся!" – значит, пришла пора искать новых покровителей. Для грузин такое поведение всегда было нормой. Степные бандиты не могли быть ими по определению (подчиняться некоронованным разбойникам – моветон), царю искать покровительства у явного бандюка – западло.

Естественно, как и в реале, они все кинулись за защитой к единоверному московскому царю. И так же получили отлуп. Государь Михаил искренне им сочувствовал, но помочь реально не мог.