История Древнего мира. Том 3. Упадок древних обществ - Коллектив авторов

В предимперскую эпоху, когда распространение товарно-денежных отношений стимулировало развитие рабовладельческих хозяйств, работавших на продажу, такое отношение отражало прежде всего реакцию общественных слоев, наиболее пострадавших от «победного шествия денег», в первую очередь прежней знати. Вместе с тем оно показывало реакцию правящих кругов — идеологов «фацзя», не связанных со старой знатью, но ставящих превыше всего интересы авторитарного государства, которые, по их мнению, ущемлялись новой денежной знатью. Эти воззрения шли вразрез с развитием рабовладельческой экономики той эпохи.

Теперь обстоятельства переменились. В условиях укрупнения рабовладельческих хозяйств, изменения самого их характера при усиливающейся натурализации хозяйства дальнейшее расширение и углубление денежных отношений (обусловленное также и политическими причинами(В частности, притязаниями фиска: подушный, а зачастую и поземельный налог, составлявший важнейшую статью доходов империи, правительство пыталось исчислять в деньгах.)) становилось отрицательным фактором, подрывающим экономику общества в целом. Вызванные этим противоречием общественные сдвиги давали себя знать во всех областях жизни и объяснялись современниками по-разному, но, как правило, пагубностью денег, как таковых. Подлинная причина этого кризисного явления заключалась в том, что достигнутый к тому времени уровень товарно-денежных отношений не соответствовал существовавшему тогда характеру производства. Поскольку в древности производство из-за низкого уровня производительности труда в целом носило натуральный характер, постольку товарно-денежное обращение затрагивало лишь относительно небольшую часть производимого продукта и капитал был торговоростовщическим, т. е. к производству не имел прямого отношения. Таким образом, рост денежных накоплений не стимулировал производства. И если оборотную сторону обогащения частных домов в империи Хань многие современники видели только в безмерной роскоши и беспредельном расточительстве — на фоне все возрастающей бедности подавляющего большинства населения и за его счет, — то в некотором смысле они были недалеки от истины.

Все это привело к обострению внутренней борьбы в правительстве и самом императорском доме. Две группировки боролись при ханьском дворе за влияние на императоров, в какой-то мере отражая две указанные тенденции общественно-экономического развития. Во внешней политике это были линии на ее активизацию и на затормаживание. Сначала одержала победу первая, и ее выражением были успехи Бань Чао, действовавшего в Западном крае в течение 30 лет. Но вскоре, и не случайно, взяла верх вторая. Еще во времена Бань Чао придворные советники настаивали на прекращении походов в Восточный Туркестан. После его смерти наместничество в Западном крае было уничтожено. Сын Бань Чао еще некоторое время продолжал дело отца. Однако государственной поддержки его деятельность уже не встречала, а в сложнейшей обстановке Западного края это означало постепенную сдачу империей ключевых позиций на Великом шелковом пути. Уже с конца первого десятилетия II в. северные сюнну при поддержке владетелей Западного края возобновили набеги на Китай. Активизировались племена цянов. Северные и северо-восточные границы империи стали подвергаться нападению сяньби, занявших прежние кочевья сюнну. У династии едва хватало сил для обороны границ.

На отказ от активной внешней политики повлияла и наметившаяся в первой четверти II в. убыль числа налогоплательщиков государства. Во 2 г. н. э. — в конце правления Старшей династии Хань — в Китае впервые была проведена перепись населения по числу хозяйств и душ, показавшая соответственно цифры: 12 233 062 и 59 594 978, т. е., как и обычно в древности, около пяти душ на хозяйство. При Младшей династии Хань составление фискальных списков стало одним из важнейших мероприятий имперской администрации. «История Младшей династии Хань» сохранила нам данные поголовного учета податного населения, производившегося примерно через каждые десять лет вплоть до середины II в. н. э. Столь пристальное внимание к проблеме народонаселения и регулярная регистрация основных непосредственных производителей государства обнаруживают жизненную важность для империи этой проблемы.

В самом начале правления Младшей династии Хань перепись зафиксировала всего 21 млн. человек, но в течение длительного правления Гуан У-ди имел место неуклонный рост числа налогоплательщиков, количество которых к концу I в. н. э. достигло 53 млн. человек, что означало соответствующее возрастание доходов казны. Однако уже через полтора десятка лет и перепись показала убыль подданных империи почти на 10 % — и * это в то время, когда, по свидетельству источников, у империи «не было дел», т. е. ни внутренних смут, ни внешних кровопролитных войн. Важная статья государственных доходов оказалась под угрозой. И хотя войны с кочевниками стоили жертв, однако причина этого неблагополучного экономического положения была глубоко внутренней. Не срабатывала одна из основных функций государства: непосредственного изъятия прибавочного продукта у основной массы трудового земледельческого населения (притом что сельское хозяйство было важнейшей отраслью общественного производства в империи). Сокращение количества налогоплательщиков не означало, конечно, их физической гибели, но знаменовало их гибель «гражданскую», поскольку они отдавали себя под покровительство частных лиц. Это положение принципиально отличалось от того, которое вызывало тревогу ханьских политических деятелей примерно за полтора-два столетия до этого. Тогда донесения местных властей сообщали, что, несмотря на сокращение поземельного налога до 1/зо доли урожая, бедняки в действительности лишаются половины в пользу богачей — обычно своих кредиторов, что вынуждает бедный люд закладывать поля и отдавать членов семей в рабство. Речь шла об общинниках, попавших в долговую кабалу, но остававшихся в числе граждан — налогоплательщиков империи. Ни о какой личной зависимости бедствующего люда от частных лиц тогда не было речи, во всяком случае как о массовом явлении. И тогда и сейчас государство пеклось о своих доходах, о налогоплательщиках империи, и болезненно реагировало на их сокращение, но за внешним сходством явлений скрывалось их принципиальное различие. Многие должники и теперь продавали членов своих семей и даже себя в рабство, но общая тенденция развития становилась иной. Заметно возрастало число маломощных семей, «добровольно» отдающих землю «сильным домам» с условием пользования ею на правах лиц, лично зависимых от земельных магнатов. К концу II в. под покровительством отдельных крупнейших представителей «сильных домов» находилось по нескольку тысяч кэ, бу-цюй и дянь-кэ. Практика перехода под покровительство формально ве носила характера торговой сделки, не скреплялась актом купли-продажи земли и не означала порабощения личности должника. Фиксировались отношения личные, патронажные; фактически они приводили к переходу распоряжения землей должников и значительной части доходов с нее к заимодавцу или другому «покровителю» обедневшего общинника и к потере в конечном итоге последним какой-то доли своей гражданской свободы.

Патронаж привязывал отдавшегося под покровительство к земле, что, очевидно, было в интересах обеих заинтересованных сторон. Если доведенные до разорения земледельцы отдавались под покровительство крупных собственников, попадали в личную зависимость от них, то такой ценой они сохраняли известные владельческие права на свои участки. Покровительство патрона, видимо, освобождало их самих и от уплаты государственных налогов. О том, что в основе этих процессов часто лежали долговые сделки, можно судить по постоянным упоминаниям источников об огромном количестве должников у земельных магнатов.

Из подданных государства, его свободных граждан, попавшие в долговую кабалу лица теперь превращались в людей, лично и поземельно зависимых, вышедших из-под фискального надзора имперской администрации. Для государства этот процесс означал потерю доходов, для земельных магнатов — их приобретение, причем явно в ущерб государству(Очевидно, к концу описываемого периода «гостевые дворы» получают какой-то официальный статус и начинают учитываться властями на предмет налогообложения, но не как самостоятельные хозяйства, а как податные единицы, подчиненные «сильным домам», приписанные к ним.)

Создалась своеобразная ситуация: общинники — основные налогоплательщики государства могли распоряжаться своей землей, передавать ее на определенных условиях другим лицам, в частности «сильным домам», которые, в свою очередь, также имели право распоряжаться своими поместьями, расширяя их до любых мыслимых пределов. Государство же, чьими подданными они являлись, не имело реальной возможности помешать этому. Таким образом, ни императору, ни ханьскому государству не принадлежала и в это время собственность на всю территорию империи, на которую распространялся их публично-правовой суверенитет.