Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

— Это то, как устроены женщины, моя милая. Когда мы отдаем наши тела, мы отдаем и наши сердца. Когда мужчины дарят нам свои тела, они, ну… — казалось, она хотела подобрать правильное слово.

— Они просто отдают свои тела, — мы с Кимберли закончили фразу Шарлотты в унисон, и затем втроем разразились заразительным смехом. Мое сердце болезненно защемило от того, насколько я привязалась к ним обеим.

Я улыбнулась Шарлотте.

— Это так. И больше не подлежит обсуждению.

— Ну, это мы еще посмотрим, — подытожила она, подмигивая мне.

— Так, не смей замышлять ничего коварного, — воскликнула я. Но, честно говоря, мое сердце наполнилось теплотой от мысли, что Шарлотта хотела видеть настоящие отношения между мной и Грейсоном. Возможно, для нее это было настолько важно, потому что она не верила в брак по расчету, который мы организовали, и, если бы он стал настоящим, то, скорее всего, это сделало бы ее счастливой.

— Оу, что ты, нет, — проговорила Шарлотта совершенно неубедительно, — ну, по крайней мере, я постараюсь сделать это так, чтобы меня не поймали с поличным.

Я мягко рассмеялась и сделала глоток кофе. Мне так хотелось расспросить Шарлотту о некоторых вещах, которые узнала о Грейсоне в ночь нашего ужина, особенно о тех, что касались Ванессы. Но, во-первых, мне казалось совершенно не правильным говорить об этом за его спиной, и, во-вторых, здесь была Кимберли.

— Он простит тебя?

— О, в конце концов, да, — прощебетала Шарлотта, кивком указывая на тесто в ее руке, — это для его любимых булочек с черникой. Ему нравится с джемом и кремом. Он будет ходить на протяжении пары дней очень сердитым, но это для виду, чтобы восстановить свою гордость, но по прошествии пары дней все наладиться и он будет в отличном настроении. — Она мягко улыбнулась, но затем вдруг стала серьезной. — О, это напомнило мне кое о чем. Мне нужно пойти на южное поле, чтобы собрать абрикосы, потому что они настолько спелые, что просто падают на землю. Хочешь помочь мне сделать пару партий абрикосового джема?

— О, конечно. Я как-то делала земляничное варенье с моей бабушкой, — проговорила я, вспоминая с нежностью о том дне.

— Мне нравится это место, — внезапно подала голос Кимберли, делая глоток кофе. — Мне кажется, что ты отлично вписываешься сюда, в эту обстановку, Кира. — Ее слова одновременно наполнили меня ощущением счастья и в то же время страхом.

И по мере того, как мы сидели на кухне, потягивая горячий ароматный кофе, и наслаждались медовыми маффинами, а Шарлотта весело щебетала об их поездке, внезапно я поняла одну важную вещь: Грейсон говорил мне, что вырос без участия родителей, при их наличии. Но я, на самом деле, не могла понять, что тут в точности происходило. Но он определенно ошибался насчет одного. У него были родители все это время. Просто он не оценивал их должным образом. Их имена были Уолтер и Шарлотта, они любили его всем сердцем, словно он был их сыном. И я задалась вопросом: а понимал ли это Грейсон? И сколько пройдет времени, чтобы он наконец осознал это?

Мы поболтали еще немного, и некоторое время спустя Кимберли сказала, что ей необходимо возвращаться домой. Я проводила ее на улицу, мы стояли около ее машины, и она счастливо улыбалась мне.

— Я замечательно провела время, приехав к тебе в гости. И я имею в виду именно то, что сказала, — она обвела взглядом собственность Хоторнов, — понимаешь, ты подходишь этому месту. — Она пристально посмотрела на меня. — Но, главное, позаботься о себе. Не смогу вынести, если тебе вновь причинят боль, Кира Кэт.

Я кратко улыбнулась ей.

— Обещаю, что постараюсь позаботиться о себе.

Она кивнула в ответ.

— Мне не нравится говорить тебе это после того, как я навестила тебя и посмотрела, как ты живешь…

Мое сердце ухнуло вниз.

— Мой отец звонил тебе, не так ли? — проговорила я, хотя уже все поняла. У нее всегда было натянутое выражение лица, когда она думала о моем отце. Она кивнула.

— Он звонил мне несколько раз, и откровенно угрожал мне, что если ты не перезвонишь ему, то он воспользуется своими связями у Энди на работе — и я не думаю, что он имел в виду повышение.

— Гребаный властолюбивый сукин сын, — вскипела я. Энди работал диспетчером в полиции, и полагаю, что это в пределах компетенции моего отца иметь связи в полицейском управлении Сан-Франциско, но как он вообще посмел рассмотреть такой вариант! Как он посмел угрожать! Для него не было никаких границ, через которые бы он не переступил, чтобы только иметь возможность контролировать меня.

Кимберли положила свою руку мне на плечо.

— Послушай. Я не говорю тебе, чтобы ты связывалась с ним. Энди немного волнуется по поводу того, что может произойти, но, честно говоря, мы лучше будем безработными, чем позволим твоему отцу как-то влиять и вмешиваться в наши жизни. Я просто подумала, что ты должна знать об этом. Кто знает, на что он способен? Просто, мне кажется, что лучше тебе будет встретиться с ним сейчас, чем ждать пока он не отыщет, где ты и не приедет сюда.

Я вздрогнула всем телом и обняла себя. Согласна с ней, потому что нет ничего хорошего в том, что мы будем оттягивать неизбежное. Кивая головой, я ответила:

— Я так и сделаю, Кимберли. Спасибо.

Пожалуйста, Господи, пусть лицензия на брак будет готова в ближайшее время. Мне просто необходимо получить наличные и чек для Грейсона прежде, чем отправиться к нему…

Я крепко обняла ее на прощание, обещая в ближайшее время навестить ее, а также писать и звонить ей каждый день. А затем я просто стояла и наблюдала за тем, как ее машина выезжает за ворота и скрывается за поворотом.

Я снова обернула руки вокруг себя, стояла и смотрела немигающим взглядом на неработающий фонтан, задаваясь вопросом, как бы он выглядел, если бы был починен и работал, а также гадая, каким по счету в списке на починку собственности идет фонтан у Грейсона.

Грейсон…

Он провел все выходные в состоянии мучения, благодаря действиям Шарлотты, и несмотря ни на что, он все равно самоотверженно заботился обо мне, делал все возможное, чтобы жар понизился, старался не оставлять меня одну в таком состоянии. Скорее всего, я ошибалась насчет Дракона, по крайней мере, в некоторых аспектах это точно. Он не был безразличным животным, как мне казалось. Он был предан своим отцом, братом, и его мачехой. Грейсон был мужчиной, которого глубоко ранили, который изо всех сил старался, несмотря ни на что, жить дальше, до меня, пока я не привнесла в его жизнь надежду.

Я задумалась вновь, как сильно его ранил не только его отец, но и мой отец.

Если он узнает о моем отце, он расстроится, что я не сказала ему об этом?

Я размышляла над тем, чтобы рассказать ему об этом прямо сейчас… только, наш план уже нельзя изменить. И наши дорожки скоро разойдутся. Тогда зачем мне признаваться в этом, а точнее для чего?

Мой разум заполнился переживаниями, и я направилась обратно в дом, а затем в его кабинет, где впервые познакомилась с Грейсоном Хоторном. Я присела на большой стол и начала просматривать увесистую пачку писем, которые вероятно принесла сюда Шарлотта из почтового ящика, когда возвращалась домой этим утром. Так же наряду с новой почтой, тут была большая стопка старых писем, которые даже не были открыты и прочитаны. Я разделила всю почту на три стопки: те письма, что выглядели как счета, разнообразный ненужный спам и личная корреспонденция. Тут были пару запечатанных писем, которые были написаны женским почерком. Я отложила их в сторону, но когда дошла до открытки, на которой был изображен велосипед, что был прислонен к дереву, я перевернула ее, отмечая, что открытка была подписана тем же женским почерком и датирована недавним числом. Я замялась только на долю секунды, прежде чем позволила своим глазам пройтись по тексту.

Грейсон,

Помнишь, когда нам было тринадцать лет, я забрызгала тебя грязью, проезжая на своем велосипеде, и чувствовала себя ужасно из-за этого? Ты тогда мне сказал, что на меня нельзя злиться долго. Я заклинаю тебя всеми чувствами, которые остались у тебя в сердце, простить меня. Я никогда не прекращу пытаться…