Сексуальные типы: поиск идеального любовника - Джон Береж

А он так гордился своим новым щенком! Даже пробовал научить Дружка кое-каким командам, но юный спаниель, не секунды не способный усидеть на месте, только и делал, что пытался лизнуть своего хозяина в лицо. Отец говорил, что Керк слишком мал, чтобы заботиться о щенке, но мама встала на сторону сына. Когда отец вышел за утренней воскресной газетой, он обнаружил, что Дружка сбила проезжавшая машина. Он проверил вольер собаки и убедился, что дверца его была раскрыта. Таким образом, Керк нарушил «правило номер один», согласно которому всегда обязан был сажать щенка в вольер и запирать дверцу после того, как поиграет с ним.

Тогда отец и решил привязать щенка к шее Керка и заставить сына носить его на себе весь день, чтобы «преподать ему урок, который он никогда не забудет».

И он своего добился! Много лет спустя, когда мы вместе учились в старших классах, Керк вспоминал тот день, как самый ужасный в его жизни, а отца называл не иначе как «психом рехнувшимся». «Ненавижу ублюдка, — говорил он мне. — Он научил меня никому не доверять. Неплохой урок, а?»

То воскресенье стало поворотным моментом в жизни Керка. Он сам разделил ее на две части, которые стал называть ДЩ и ПЩ («до щенка» и «после щенка»), и говорил, что «в тот день старик просто оттрахал мне мозги. С тех пор я стал совсем другим».

Однако все началось (или закончилось) отнюдь не в день происшествия со щенком. Нет сомнений, что важно определить инцидент в жизни ребенка, необратимо травмировавший его психику, но еще важнее понять ту ежедневную атмосферу, на фоне которой этот инцидент имел место. Потому что травма ребенка была хронической и состояла она в том, что он изо дня в день жил с отцом, способным «преподать ему урок», привязав мертвое животное к шее. Постоянное общение с отцом возымело на Керка куда большее влияние, чем единственное трагическое происшествие. То, как повел себя отец с сыном в день гибели щенка, было всего лишь вершиной айсберга.

Отец Керка был алкоголиком, которому найти очередное место работы было так же сложно, как и удержаться на нем. Если ему удавалось куда-нибудь устроиться, то после окончания рабочего дня он непременно заглядывал в бар и возвращался домой абсолютно пьяным только несколько часов спустя. Керк и Рой, завидев пьяного отца, с трудом преодолевавшего порог, мгновенно прятались в своих комнатах или убегали к соседским детям, чтобы только не попасться ему на глаза. Отец избивал сыновей часто и беспричинно. Его жестокость сама по себе была травмирующей для их психики, однако ее опасность еще более усугублялась оттого, что она никак не провоцировалась поведением детей. Вопреки всякой логике, жестокость отца зависела только от количества выпитого им.

В такой непредсказуемой, но эмоционально напряженной обстановке Керк и сам стал прибегать к насилию как способу избавления от царившего в его душе смятения. Привычка постепенно превращалась в характер, и вскоре за ним закрепилась устойчивая репутация «драчуна». Играя, например, в бейсбол, он все чаще стал пытаться решать спорные вопросы при помощи кулаков.

Ему уже не хотелось, как раньше, заботиться о ком-то, все его желания теперь сводились к хаотичному поиску удовольствий, и при удовлетворении этих импульсивных потребностей мнение других учитывалось все меньше и меньше. К тому времени, как ему исполнилось двенадцать, он уже проявлял завидную сексуальную активность, пользуясь любой подворачивавшейся возможностью и хвастаясь затем перед приятелями своими подвигами.

Я был хорошо знаком с Керком, потому что мы росли по соседству и ходили в одну школу — пока, конечно, он ее не бросил. И местные органы правопорядка не менее хорошо были знакомы с Керком и его семьей. Его отец не раз оказывался под стражей за вождение автомобиля в нетрезвом виде, воровство, драки, нарушение общественного порядка и, разумеется, жестокое обращение с членами своей семьи. Впрочем, он скорее был местным дебоширом, нежели серьезным преступником. Несколько раз соседям приходилось вызывать полицию, чтобы утихомирить отца Керка, когда признаки скандалов в его доме становились слишком явными. В пьяном угаре он регулярно избивал жену, но она ни разу не выдвинула против него обвинение и не позвонила в полицию, опасаясь, что «от этого будет только хуже».

Достигнув подросткового возраста, Керк практически не заходил в магазины, чтобы хоть что-нибудь не стащить из них. Он постоянно хвастался своими приобретениями, полученными, как он выражался, благодаря «ловкости рук». Несмотря на то, что отец его пил беспробудно, семья Керка никогда не испытывала серьезных материальных затруднений, поскольку мать трудилась на двух работах и всю зарплату тратила на продукты и предметы первой необходимости. Таким образом, когда Керк воровал даже самые незначительные товары — конфеты, жевательную резинку или водяные пистолеты, — он делал это не из-за нужды, а ради «спортивного интереса».

Потеряв последние остатки совести, он стал воровать деньги из ящика для пожертвований местного католического прихода и лазить по складам Армии Спасения, не гнушаясь ничем, что могло бы привлечь к себе его внимание. Однако еще примечательнее его воровства была та непоколебимая самоуверенность, с которой он им занимался.

Керку всегда удавалось сохранять «хладнокровие», и несколько раз, когда его «ловили с поличным», он рассказывал настолько жалостливые истории о «болезни мамочки», что хозяева магазинов отпускали его на все четыре стороны, не заявляя в полицию. Один раз ему даже позволили забрать украденное для «голодающей» матери. Такой поворот событий привел Керка просто в неописуемый восторг, потому что ему удалось «лихо одурачить» управляющего. В душе его не возникло даже намека на угрызения совести, как не появилось и чувства благодарности управляющему за его доброту.

Когда смерч разрушил несколько домов в зажиточном районе соседнего городка, Керк отправился туда в ночную экспедицию, рассчитывая поживиться оставшимся без хозяев добром. Он решил, что если первым обнаружит в развалинах тела погибших, то ему по праву достанутся их бумажники и драгоценности. Ранним утром следующего дня он вернулся с «добычей» — несколькими ювелирными изделиями и небольшой суммой наличных денег — и принялся с упоением рассказывать о том, как нашел тела и опустошил их карманы. Позже выяснилось, что хотя разрушения были катастрофическими, ни один человек, оказавшийся под завалами, не погиб. В действительности Керк под покровом темноты обыскал несколько домов, а свою историю просто выдумал, чтобы произвести на нас впечатление.

Нас это не слишком удивило — мы уже привыкли, что Керк почти никогда не говорил правду. Даже в тех случаях, когда честность не грозила ему никакими неприятностями и не влекла неудобств, он просто не мог удержаться от преувеличений, которые, как вы можете догадаться, были направлены на формирование в наших глазах определенного представления о нем. Впрочем, он и не скрывал, что с помощью лжи может выкрутиться из любой ситуации, если ему «придется туго», и охотно делился с нами многочисленными примерами из собственной жизни, подтверждавшими этот тезис.

В старших классах Керк стал не успевать по большинству предметов, потому что не занимался, а большей частью просто «валял дурака». Занятия он пропускал чаще, чем появлялся на них. Он заявлял, что «школа нужна только тем, кому не хватает мозгов, чтобы обойтись без нее», и на практике воплощал в жизнь свою теорию. Внешне привлекательный, обаятельный и скорый на язык, он активно пользовался врожденным даром красноречия и сообразительностью, чтобы «обводить вокруг пальца» людей, с которыми сводила его жизнь.

Однажды, например, работая на местной заправочной станции, он решил устроить себе выходные в конце недели, несмотря на то, что по графику в эти дни должна была работать его смена. В то время он был помолвлен с девушкой, которая была от него без ума, и летом они собирались пожениться. Внеплановые выходные, однако, понадобились Керку для того, чтобы съездить на север к одной из его многочисленных «посторонних» подружек. У него всегда были «запасные» девчонки, так как он твердо придерживался принципа «не складывать все яйца (или сперму) в одну корзину».

Претворяя свои планы, Керк сказал начальнику смены, что его мать срочно положили в больницу с сердечным приступом и ему необходимо немедленно увидеться с ней. Ее состояние, сказал он, внушает серьезные опасения. Врачи якобы позвонили ему и сказали, что не уверены, сможет ли она выкарабкаться. Начальник, разумеется, с готовностью предоставил ему выходной.

Довольно смеясь, Керк поделился со мной, что работает на «такого болвана, которому даже любой дебил навешает лапшу на уши». Именно это, казалось, было движущей силой всей его жизни — желание перехитрить, обмануть всех и каждого. Для него любые взаимоотношения были постоянным соревнованием, смысл которого сводился к тому, чтобы использовать других в своих интересах и не позволить им использовать себя. «Золотым правилом» всей жизни Керка было: «Нанеси удар первым, не дожидаясь, пока его нанесут тебе!»