Лучшие сочинения по литературе XIX и XX веков - Ручей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Основная идея этого стихотворения — одиночество человека. Человек обречен на непонимание, даже если он окружен другими людьми. Все суета сует, истинная жизнь каждого происходит «в душевной глубине», невыразимой словами. Поэтому лейтмотивом выступает призыв «Молчи!», повторенный многократно, открывающий и завершающий стихотворение.
Стихотворение состоит из трех шестистиший. Первая строфа призывает к молчанию, сопоставляя душевную глубину и космическую бездну. Эти понятия оказываются одинаково бесконечными. Для творчества Тютчева вообще характерны представления о равноправности внешнего и внутреннего космоса. «Чувства и мечты» человека соотносятся со звездами. Лучшее, что ты можешь сделать — наблюдать за ними, любоваться ими: «Любуйся ими — и молчи».
Вторая строфа открывается риторическими вопросами:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
За этими вопросами следует древний афоризм, вплетенный в ритм стихотворения: «Мысль изреченная есть ложь». Как невозможно до конца постичь космос, так бесполезно пытаться понять всю глубину души самого себя, не то что другого человека. Любое слово будет лишь слабым отражением действительных чувств и мыслей. Если стремишься к самопознанию, к правде — «молчи».
Если вторая строфа объясняет необходимость молчания, то в третьей заключен призыв: «Лишь жить в себе самом умей...» Поэт снова обращается к образу внутреннего космоса, противопоставляя ему «наружный шум» и свет «дневных лучей»:
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи...
Умение вслушиваться внутренним слухом, вглядываться внутренним зрением в свой собственный космос — счастливая способность, которая достигается далеко не каждым. Мир «таинственно-волшебных дум» гармоничен, музыкален, его легко потревожить, разрушить вторжением извне, поэтому: «Внимай их пенью — и молчи!..»
Музыкальность стихотворению придают особые сочетания звуков. Аллитерации встречаются в основном на шипящие, призывающие к тишине — «душевной», «живешь», «ложь», «возмутишь», «волшебных»... Слышите «тишь» в слове «возмутишь»? Ассонансы на «у» создают ощущение глубины, уходящей в бесконечность: «чувства», «пускай», «глубине», «встают», «любуйся», «сердцу», «другому», «умей», «душе», «дум», «лучи», «пенью»... Одна из строк особенно богато аллитерирована и в то же время полна ассонансами: «Их оглушит наружный шум». Интересно, что, хотя лексически слова этой строки означают громкость, звуковой облик слов передает тишину и глубину.
Заключительные строки каждой строфы имеют одинаковый синтаксический рисунок. Этим создается и особый внутренний ритм стихотворения, и утверждается призыв к молчанию: «Любуйся ими — и молчи», «Питайся ими — и молчи», «Внимай их пенью — и молчи!..» Глаголы передают действия, с помощью которых можно увидеть, ощутить, услышать внутренний мир. Они имеют переносное значение, ведь других слов, способных передать движения души, человечество не изобрело. Приходится обходиться теми, с помощью которых мы познаем мир внешний. Поэтому «Silentium!» — это бесконечный путь к самопознанию, на котором одиночество — не трагическое состояние, а единственно необходимое условие. Человек не одинок наедине с собой, он в мире «таинственно-волшебных дум», в мире прекрасных чувств, в мире мечты...
Стихотворение «К.Б.» («Я встретил вас — и все былое...»)
Стихотворение Ф. И. Тютчева «К.Б.» относится к поздней его лирике. Оно написано под впечатлением от встречи поэта с его былой любовью, имя которой Тютчев зашифровал в инициалах «К.Б.» В стихотворении столько живого чувства, искренней любви, душевной теплоты, что уже само звучание греет сердце. Чаще всего любовь в лирике Тютчева — это «поединок роковой», это единство и борьба двух душ. В стихотворении «К.Б.» любовь изображена по-другому. Это любовь-воспоминание, любовь, оживляющая душу:
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило...
Стихотворение напоминает о пушкинской любовной лирике: «Я помню чудное мгновенье...» Здесь то же пушкинское нежное чувство, то же пробуждение души, то же воскрешение вдохновения, жизни, любви. И одновременно это очень индивидуальное, глубоко личное чувство, вызванное встречей с любимым когда-то человеком.
Как это свойственно лирике Тютчева, здесь сопоставляются, объединяются мир человеческой души и мир природы:
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас...
Осень и весна жизни, осень и весна природы сливаются воедино. Вдруг вернувшееся «время золотое» согревает сердце. Словно теплый ветер будит давно забытое, хранимое в глубине души. Мотив ветра звучит в словах «повеет вдруг весною», «весь обвеян дуновеньем». Любовь снова дает ощущение «душевной полноты», полноты жизни, «упоенье» ею: «С давно забытым упоеньем / Смотрю на милые черты...»
Многоточия, рассыпанные по всему стихотворению тянут за собой нить воспоминаний, оставляют пространство для невысказанного.
Все происходит наяву и словно бы во сне, когда человеку открываются тайны его собственной души. Снова в душе начинает звучать музыка, возвращается утраченная с годами гармония. Воспоминания будят саму жизнь, дарят вдохновение, радость и надежду:
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
Образ любимой неконкретен, неявен, размыт. Он словно отражен в зеркале чувств лирического героя и виден ему одному. Мы же представляем, каждый по-своему, образ, вдохновивший поэта.
Стихотворение прочитывается на одном дыхании и заканчивается восторженным, жизнеутверждающим восклицанием. В последней строфе стягиваются, связываются прошлое и настоящее, одна душа с другой, родной и милой. Анафора в сочетании с параллельным построением каждых двух строк усиливает это впечатление.
Лексика стихотворения очень светлая, чистая, эмоционально приподнятая: «золотое», «сердцу», «тепло», «весною», «душевной», «упоеньем», «милые», «очарованье», «любовь». Ей противопоставлено несколько слов, окрашенных в грустные тона: «в отжившем», «поздней осени», «забытым», «вековой разлуки».
Но побеждает «теплая» лексика, нежные эпитеты. Благодаря олицетворениям создается ощущение одухотворенности всех проявлений жизни и даже отвлеченных понятий: «все былое в отжившем сердце ожило», «тут жизнь заговорила вновь». Метафоры подчеркивают единство природы и души человека: «сердцу стало так тепло», «весь обвеян дуновеньем тех лет душевной полноты». Градация словно постепенно проясняет ассоциацию, приближает воспоминания, конкретизирует мысль: «поздней осени порою», «бывают дни», «бывает час».
В 1870 году Тютчеву было уже около семидесяти лет, пора «поздней осени»; адресату его стихотворения тоже, я думаю, было немало. Насколько же мощной жизненной силой, энергией, тонкой душевной организацией обладал поэт,
