Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

— Ах! — трогательно прижимая к груди сухонькие ручки в старческих пигментных пятнах, вздыхала старушка, — дворцовые балы это совершенно незабываемо. Воспоминание о моём дебюте я унесу с собой в могилу. Кстати сказать, там я и познакомилась со своим первым мужем.

— Так господин Ласки ваш второй муж.

— Нет, третий, но уверяю тебя, что он до сих пор жалеет о том, что отказался от приглашения на мой дебют, — хихикнула пожилая дама.

— А вы? Вы жалеете?

Альке тоже стало интересно.

— Я нет. Но пусть это останется между нами.

— Вы любили своего первого мужа?

— Я любила всех своих мужей. И господина Ласки я люблю не меньше, чем двух других, но я бы не хотела на старости лет остаться без своих воспоминаний и жизненного опыта. У меня есть, о чём рассказать внучкам.

— Как бы и мне хотелось услышать рассказы своей бабушки, но увы, — вздохнула Мелина.

— Не огорчайтесь, дитя моё, я с удовольствием расскажу свои истории вам, потому, что своих внучек у меня до сих пор нет.

— Уверена, что это вопрос времени, — ободряюще улыбнулась девушка.

— Я на это тоже надеюсь, — призналась старушка и пожаловалась, — У меня три сына, по одному от каждого брака, и ни один из них ещё не обеспечил меня внучкой. Мои невестки заняты исключительно собой и не понимают моего нетерпения. Мне кажется, что свои надежды я должна перенести на внуков.

— Я уверена, что вы обязательно дождётесь своей аудитории.

— Да услышит Всевидящий…

Альке надоел обмен любезностями и она оглянулась по сторонам, стараясь остаться незамеченной.

Они находились в небольшой уютной гостиной и, судя по столу, уставленному разнообразными сладостями, визит грозил затянутся.

Кроме Мелины и её собеседницы в комнате присутствовала ещё одна дама, сосредоточенно щёлкающая вязальными спицами. В разговоре она участия не принимала и, судя по поджатым губам, не одобряла, правда что именно понять было сложно.

— Уже совсем скоро и я пойду на бал дебютанткой, а мне и совета спросить не у кого, — с сиротской тоской пролепетала Мелина и поднесла к глазам кружевной лоскуток.

— Совет совету рознь, моя дорогая. Помнится моя матушка советовала мне держатся с гордым достоинством. Тоже самое мне тётушки советовали. И где бы я была, если бы их советов слушалась?

— Где? — Мелина аж шею вытянула.

— У стеночки бы стояла. Вот как Пирея, — и старушка кивнула головой в сторону вязальщицы, — может до сих пор так бы там и стояла.

— Но как же…

— Была у моего брата жена. Умница и красавица. Она то мне и дала дельный совет, — старушка многозначительно помолчала, — Дебютанток всегда хватает. Все молодые, родовитые — как тут выбрать. И посоветовала мне моя невестка сделать что-нибудь такое, чтобы из толпы выделится.

— Как это? — удивилась Мелина.

— Ну это уже как кто может. Лет этак двадцать назад девица одна яркокрасную нижнюю юбку надела. Вроде бы и ерунда. Кто ту нижнюю юбку видит. Но ведь увидели… Девица эта через месяц уже женой стала и не кого-нибудь, а наследника самого большого Донованского Пилонства. На следующий год уже одна треть дебютанток красными юбками сверкали, а сегодня каждая вторая горожанка в такой же разгуливает.

— И вы тоже? — поразилась Мелина.

— Ну что ты, милая. Будучи уже тогда почтенной матроной, я просто наблюдала, забавляясь.

— А как вы сумели выделится? Если я понимаю правильно — вам это удалось.

— Правильно понимаешь, детка. Я просто недостаточно надёжно закрепила вуаль, — старая дама, улыбнулась своим воспоминаниям, — во время танца она слетела и косы мои рассыпались по спине. Я конечно очень смутилась, — она хихикнула, словно девчонка, — но этот досадный случай произвёл очень сильное впечатление. Ещё до конца сезона я стала женой.

— Это удивительная история. Вы очень смелая женщина. Я бы так не смогла, — призналась Мелина.

— А тебе такая уловка и не поможет. Сегодняшние дебютантки волосы под вуалью не прячут.

— Как? Совсем? — удивилась девушка.

— Нет, конечно головы они прикрывают, но так чтобы волосы видны были. Моя золовка считает это абсолютным бесстыдством. Многие с ней согласны. Но я считаю, что красивые волосы украшают молодую женщину не хуже гордого достоинства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эти профурсетки такое себе на головы наматывают, — вступила в разговор до сих пор молчащая женщина, — я слышала, что королева была просто в шоке.

— Ну это и понятно, когда самой нечем похвастать…

— Таяна! Что ты такое говоришь! — ужаснулась вяжущая дама.

— Ах, Пирея, оставь уже свои фарисейские суждения. О том, что у Королевы под вуалью не густо, знают абсолютно все.

— Но Таяна…

— Я достаточно стара чтобы говорить то, что хочу. И ты тоже. Так что давай обойдёмся без охов и ахов. Девочка только приехала из провинции. Мы с тобой просто обязаны ввести её в курс дела.

— Но Таяна…

— Что ты завелась со своими „но“. Девочке помочь надо. Если бы в своё время тебе помогли, ты бы не сидела сейчас в бедных родственниках…

Бедная родственница, как рыба, открыла рот, но так ничего не сказав, закрыла его и вернулась к своему вязанию.

Мелина чувствовала себя неловко. Даже в Альке шевельнулось сочувствие. И только госпожа Ласки не заметила, что была жестока к своей компаньонке.

— Тебе обязательно следует посетить салон Мадам Жоше. Советую с этим не затягивать. Сезон не за горами, и чем дольше ты будешь тянуть с визитом, тем дороже он тебе обойдётся.

— Да, непременно. Спасибо что предупредили.

— И не забудь об обуви. Это важно. Тебе предстоит провести долгие часы на ногах и, если обувь будет неудобной, ты испортишь себе всё торжество.

— Спасибо. Обязательно займусь обувью.

Госпожа Ласки замолчала, видимо вспоминая свой первый бал. Мелина потянулась за пирожным, а Алька решила задать свой вопрос не дающий ей покоя достаточно долго.

— А почему мы всегда одеты в тёмное?

— Прости, не поняла, — старушка сфокусировала тусклый взгляд на Мелине.

— Я подумала, а почему бы не одеть чёрную нижнюю юбку, а сверху красное платье. Тогда ведь точно заметной буду, — Альке хотелось услышать ответ и Мелине только то и оставалось, что смущённо улыбаться с видом провинциальной дурочки.

— Ха! Ха! Ха, — рассмеялась, неожиданно звонко, стареющая дама, — Я задала похожий вопрос своей матери задолго до дебюта. Это так трогательно. Я словно себя увидела в дни своей молодости. Я отвечу тебе на этот вопрос так же, как ответила на мой моя мать. Мы женщины. Для нас главное сохранить семью и род. Это мужчины одеваются в яркие цвета чтобы на поле брани различить кто друг, а кто враг, а для нас, для женщин, самое главное надёжное убежище. У нас нет врагов, у нас есть только дети. Так было, так есть и так будет.

— Но ведь мы уже давно не воюем, — Алька не понимала, — мы вышли из пещер и подземелий. Мы ходим под голубым небом, по зелёной траве. Вокруг столько цветов и света, а нас от собственной тени не отличишь.

— Вот ты и сама ответила на свой вопрос, — обрадовалась старушка, — в тени Всевидящего наше спасение.

«Это строка из Завета.» — пояснила Мелина, удерживая Альку от следующего вопроса. — «С Заветом не спорят.»

«Тогда понятно. Религиозная догма значит. Ладно, заканчивай с визитом. У меня идея появилась.»

«Попробуй пироженку. Вкусно…»

«Пирожные вредно.» — Сообщила Алька наставительно, но подумав, закончила, — «Одно, последнее, и домой.»

Глава 27 Невозможные возможности

— И кто эта дама, портящая нашу фигуру такой вкуснятиной? — Алька продолжала смаковать воспоминания о чудесном угощении, — неужели мамаша нашего инспектора?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет конечно. И он не наш.

— О, прости, он твой. Исключительно твой.

— Прекрати, а то рассказывать не стану.

— Молчу, молчу, — с притворным ужасом воскликнула Алька, — так кто эта, в высшей степени почтенная, матрона?

— Наша ближайшая соседка, госпожа Ласки.