Прости за мою любовь (СИ) - Манич Мария

Ее щека касается моей. Мокрая. Ревела.

- Ты как? – спрашивает сипло.

- Все в порядке. Будет. Когда-нибудь.

Молча сидим, пока в коридоре не стихает последний голос. Все, наконец, улеглись спать.

- Хочешь поговорить?

Отрицательно качаю головой и убираю руки подруги.

- Хочу побыть одна.

- Ладно.

Не уходит. Так и продолжает сидеть рядом. А я прокручиваю в голове события, которые происходили, начиная с сентября. Мне казалось все шло так хорошо. Даже не смотря на мой отъезд в Германию. Мы бы с ним справились. Я бы о нем рассказала, и мы бы придумали, как действовать вместе.

Хмыкаю.

Да уж. Зачем думать о том чего никогда не будет. Если Кирилл считает, что я как обычно проглочу предательство. Прибегу к нему назад спустя время. То  очень ошибается. У всех есть предел, который позволяет вытирать о себя ноги до какого-то момента. Мой предел настал.

Я не знаю, что буду делать. Как буду жить с дырой в сердце и душе, но прощать Кирилла я не собираюсь.

- Не нужно этого было делать – говорю рядом сидящей Маше, после затяжного молчания.

- Чего делать? – не понимает подруга.

- Подталкивать его ко мне. Он должен был сам.

- Морозов слишком долго думал. Ты бы успела уехать, а он так и не понял какое сокровище, было все время рядом с ним.

- Я итак уеду, Маш. И ничего он не понял.

- Извини…я…мы…думали так будет лучше. Ты ведь его так любишь, а он просто запутался.

- Любила…- произношу почти беззвучно одними губами.

И как только эти слова слетают с губ, понимаю, что в груди все догорело. Вот оно мое пепелище. Пустынное голое черное поле. Где  я стою совсем одна. Ни любви, ни мечты, ничего не осталось.

Достаю телефон из заднего кармана джинс и под пристальным взглядом Машки набираю Зеленского.

- Антон – выдыхаю в телефонную трубку.

- Даша, ты где? - голос Антона звучит хрипло после сна. Еще бы додумалась позвонить парню в двенадцать часов ночи, ¬-  Что случилось? Тебя кто-то обидел?

- Я в университетском лагере, загородом. Можешь за мной приехать? – решаю опустить подробности.

Зеленский быстро соглашается, просит скинуть лишь точный адрес. Пока у меня есть время, собираю свои немногочисленные вещи в рюкзак. Маша действует со мной синхронно. Говорит одну меня не оставит, я пару раз пытаюсь осадить ее. Но она непреклонна, закинув рюкзаки на плечи, мы спускаюсь на первый этаж вместе.

На улице стоит группа курящих парней. Я втягиваю головы в плечи, накинув на волосы капюшон. Маша копирует все мои движения. Проскальзываем миом их незамеченными. И я  молюсь о том, чтобы среди них не было Морозова. Не знаю о чем молиться Машка, но ее губы тоже двигаются.

Видеть Кирилла больше не хочу. Застрял костью в горле, никак мне его оттуда не вытащить. Я  устала его любить. Бесконечная игра в одни ворота. В которой я постоянно проигравшая. Плохой из меня вратарь.

Забегаем в административное здание, находим комнату Захарки. Я сочиняю ей какую-то невероятную небылицу, почему мне нужно уехать, Маша поддакивает и кивает. Вот прямиком сейчас уехать нам нужно обеим. Наплевав на все. Захарка нас отпускает, хотя я бы все равно уехала, не зависимо от ее решений.

Машина Зеленского появляется из-за поворота через сорок минут. Мы ждем  его на улице, закутавшись в свои куртки, переступая с ноги на ноги. Я замерзала, на это мне сейчас тоже плевать. Абсолютное полное безразличие на все. Вот что я чувствую.

Молча сажусь в теплый автомобильный салон.

Антон ничего не спрашивает. Мне кажется, он все понимает, или  догадывается о том, что случилось. Может Морозов уже успел ему позвонить? Ведь они дружили, немного, за моей спиной. 

Машина тихо трогается с места, освещая фарами дорогу домой.

Все, что было в лагере остается за нашими спинами и больше никогда не повторится. Даша Засимова в очередной раз проиграла сама себе, поверив, решив, довериться Кириллу Морозову. Боль все еще затапливает, меня с головы до ног. В груди в области сердца продолжает ныть, и  я не знаю когда, это, наконец, пройдет.

53

Оказавшись дома, я плотно прикрываю дверь, закрываю все замки и, не включая свет, сползаю по стеночке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маша и Антон проводили меня до квартиры, настойчиво намекая на то, чтобы я их впустила внутрь, но я, наконец, отстояла свое одиночество.

Глаза так и остаются сухими. Ни слезинки, ни проронила. В груди все так же нестерпимо жжет. Я рада, что дома никого нет. Мама и Олег в Германии, и я могу пострадать без свидетелей, и никто не будет донимать меня вопросами.

Не знаю, сколько я так сижу, но видимо долго, спустя время из комнаты в прихожую начинают пробиваться лучи рассвета. Тогда я, наконец, встаю, иду в свою комнату. Падаю на кровать, даже не потрудившись раздеться. Засыпаю в этом положении, предусмотрительно взяв с собой телефон.

Он и начинает меня будить спустя пару часов. Сообщения и звонки начинают сыпаться один за одним. Среди прочих и от Морозова. Не дрогнувшей рукой, я везде добавляю его в черный список и бан. Хватит меня мучать. Поиграл и ладно. Я это переживу. Зачем только постоянно о себе напоминать? Хочет потешить свое самолюбие? Или для чего-то еще?

Пишу которое смс «У меня все нормально» и отправляю по трем адресам. Маме, Машке и Антону. Тут же проваливаюсь, опять, в сон и сплю до позднего вечера, не меняя положения.

Мне снятся тревожные сны, полные ярких красок, и разных эмоций. Я вроде бы сплю, но голова не отдыхает, а сердце все так же продолжает ныть за ребрами внутри. Когда я просыпаюсь в следующий раз, то понимаю, я заболела.

Тело горит. Голова тяжела. В носу и горле неприятно пощипывает. Мне хватает сил только на то чтобы раздеться, дойти до кухни выпить аспирин и лечь назад.

Я сплю пару дней к ряду. Температуру не мерею, но ощущаю она высокая. На автомате отвечаю на звонки и смс мамы. Остальным сбрасываю. Но друзья не останавливаются только на телефоне. Спустя два дня раздается настырный звонок в дверь. Я его игнорирую. Слушаю мелодичную трель глядя в потолок своей комнаты и считаю медленным счетом до трехсот. На двухстах тридцати вырубаюсь.

Спустя неделю, и  одно посещение терапевта, я решаю выйти из дома. На пороге квартиры спотыкаюсь о гору цветов, коробок с конфетами и плюшевых игрушек. Поднимаю один букет, нахожу там карточку, на которой выведено знакомым почерком «Прости». Не думая сгребаю дары в охапку и не несу на помойку. Около мусорных баков медлю, сваливаю в итоге все не в контейнеры, а рядом. Кому-то что-то может приглянуться... Пусть забирают. Когда спустя сорок минут я медленным шагом иду из супермаркета домой, около помойки ничего уже нет. 

Выбросила свою любовь, а ее уже кто-то подобрал. Все как в жизни. Не думаю, что с характером и внешностью Кирилла он долго будет одинок.

Следующее решение дается мне не сразу. Я долго думаю сидя одна в пустой квартире, отбивая звонки и смс друзей. Игнорируя звонки в дверь. Но в итоге прихожу к выводу, что это будет лучшее, что я могу сделать для себя самой.

Через неделю после событий в лагере, в понедельник прямо с самого утра, я поджидаю декана около его кабинета. Как только он появляется, минуя его секретаршу, прошу уделить мне время. Разговор выходит не простой, долгий. Полный разных нюансов, и попытками  декана отговорить меня бросать учебу. Мы сходимся с ним на том, что я сдаю сессию досрочно и беру академ. Он еще не знает, что из него я не вернусь.

Мне везет, но Кирилла я больше не вижу. Не знаю что с ним и где он. Пару раз встречаю в коридорах Неллю, ловя на себе ее странный взгляд. Один раз мне даже показалось, что она хочет подойти ко мне и поговорить, но, слава Богу, вовремя передумала. А может быть, наткнувшись на мой колючий взгляд, решила, что не стоит этого делать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зачем махать кулаками после драки? Они с Морозовым неплохо прошлись на мой счет, на пару. И если одну я давно уже вычеркнула из своей жизни, то от Кирилла пока все еще пытаюсь избавиться.