Вторая жена господина дознавателя - Катя Лакруа

— Я не… что вы… я бы никогда… — забормотала я, но мать Элианны вдруг продолжила уже спокойнее:

— Нет, конечно, у меня не было никаких порочных связей до брака с Бруно. Как только тебе могло такое в голову прийти? Но я много лет безответно любила одного человека… мы даже дружили, и он мог бы стать моим мужем, если бы захотел. Думаю, он догадывался о моих чувствах, но предпочёл другую: женился скоропалительно и уехал на другой конец континента. — Орелия невесело усмехнулась. — А потом за меня посватался Бруно, вернее, предложение сделал его отец. Родители могли пойти мне навстречу и отказать, но убедили, что Бруно для меня — лучшая партия. И были правы. Брачный союз, созданный с умом — единственно верный. Ты же видишь, как мы с Бруно счастливы? Всё потому, что родители, да будет им спокойно за Гранью, всё решили за нас.

Она замолчала и некоторое время смотрела в окно, будто пытаясь совладать с какими-то давно забытыми чувствами, но когда снова повернулась ко мне, лицо приняло прежнее непроницаемое выражение.

— Как мать, я должна просветить тебя перед свадьбой насчёт… пикантных вопросов. — Она усмехнулась, явно скрывая нервозность. — Но в нашем случае это уже лишнее. Могу лишь сказать, что отказывать супругу в близости возможно лишь при женских недомоганиях и когда понесёшь. В остальном же ты всегда должна быть в хорошем расположении духа, встречать мужа с улыбкой и не болтать, пока он сам не начнёт разговор. И, разумеется, всегда откликаться на его ласки.

Меня внутренне передёрнуло. Ну прямо не жена, а мечта любого мужика! Что-то вроде резиновой куклы: на всё готовая и всегда одинаковая. И, главное, не болтает.

— И ещё я бы посоветовала тебе поскорее родить нам внука: как только появится твоё продолжение, будет и смысл в жизни, и станет некогда думать о всяких… глупостях. Ни один мужчина не заменит женщине любовь к ребёнку.

Я покорно кивнула, не желая развивать эту тему. Хотелось одного: чтобы этот вечер поскорее закончился. Однако госпожа Азерис явно сказала ещё не всё, что хотела. Какое-то время мы обе молчали, и она будто собиралась с силами. А потом вдруг резко встала из кресла, подошла ко мне и сжала в объятиях. Я почувствовала приятный запах лёгких духов, а мягкие, шелковистые волосы женщины пощекотали мне щёку. Потом она поцеловала меня в макушку и прошептала прерывающимся голосом:

— Всегда помни, что родители любят тебя, Лиа, и лишь хотят тебе наилучшей судьбы. Поверь, с… Дарриеном тебя не ждало бы ничего хорошего, неважно, какой он человек. Даже если бы вы сбежали и сумели тайком пожениться, на всю жизнь стали бы изгоями, и ваших детей ждали бы нищета и презрение. А господин Норден сможет обеспечить тебе достойную жизнь. С ним будешь как за каменной стеной, и перед вашими детьми откроются любые двери. Однажды ты скажешь нам спасибо, Лиа. Сейчас… позову Нору.

Орелия резко отстранилась от меня и почти бегом покинула кабинет. Последнее, что я услышала, был сдавленный всхлип, который она явно всеми силами пыталась скрыть. И я осталась сидеть в растрёпанных чувствах. Я ведь даже не Элианна, так почему, чёрт возьми, мне сейчас стыдно и… грустно? Да, моё мнение о её родне не сильно изменилось. Но, наверное, здесь любовь к детям выражается именно так: позаботится о том, что всё было чинно и благородно. Никаких проявлений чувств и никаких пятен на репутации.

Ни Орелия, ни Бруно не сказали «дочери», что любят её. Они лишь пытались оправдать собственную чёрствость и желание следовать правилам. Будто сами себе внушали, что так лучше, повторяя эту мысль на разные лады. Но всё-таки они нашли в себе силы хоть как-то пояснить непутёвой дочери свою позицию и выразили чувства, как умеют. А это дорогого стоит.

— Ну что, сестрёнка, завтра наступит конец безмятежной жизни?

Я так задумалась, что не услышала шагов Элиноры, и вздрогнула от её резкого голоса и язвительного тона. Повернувшись в кресле, смерила «сестричку» насмешливым взглядом и выдала:

— Конечно, ведь мне теперь, надеюсь, не придётся слишком часто видеть тебя, дорогая. За одно это уже можно поблагодарить будущего мужа.

Брови Элиноры взлетели вверх, но она не растерялась.

— Смотрю, память ты якобы потеряла, а мерзкий характерец остался.

— Поверь, он не более мерзкий, чем твой.

— Знаешь, обычно замужние старшие сёстры дают младшим советы насчёт семейной жизни и всё такое, но тебе, похоже, ничего подобного не нужно, поэтому промолчу.

— А зря! Я бы послушала. Люблю иногда послушать всякий бред и посмеяться.

Понятия не имею, откуда вдруг появилось желание дать отпор: конфликтов я всегда старалась избегать. Но то ли дали о себе знать переживания последних дней, то ли мне и правда каким-то образом передался нрав Элианны, однако в душе вдруг поселилось желание постоять за себя. То есть за неё. И вообще, я тут вроде как не я, так что можно всё. Ха.

— Не думаю, что смогу быть хоть чем-то полезной. — Элинора поджала губы. — Родители, конечно, ничего не рассказывают, но у меня и свои источники есть, поэтому я о тебе кое-что знаю.

— Например? — Я по примеру собеседницы вскинула брови.