Злая королева (СИ) - Ахметова Елена

Нил молчал так выразительно, как умел только он. И я сдалась.

— Кроме того, мне совершенно не нужно, чтобы слухи об угрожавшей мне опасности покинули пределы острова, — призналась я.

Надеюсь, в тот момент я продумала все несколько лучше, чем когда велела Ампаро не рассказывать господину Датри о судьбе Анхеля Круса. Потому что Ампаро-то я велела, но экипажу «Бродяги» было совершенно не обязательно знать о содержимом письма от Доротео, чтобы разболтать всему острову, как закончил свои дни прежний губернатор. И я совершенно не ожидала, что среди членов команды отыщется кто-нибудь настолько сердобольный, чтобы сразу же после возвращения из рейда лично сплавать до Исла-де-лас-Пальмерас и доложить бывшему капитану о махинациях беглой королевы!

А уж Нилу хватало смекалки, чтобы сообразить, зачем я отослала Анхеля с Фриайленда. И почему так опасалась, что история о попытке отравления беглой королевы достигнет берегов Яфта, — тоже.

— Значит, на жалость у королевы времени нет, — не то сердито, не то насмешливо протянул Нил, — а вот на идиотскую гордость все-таки нашлось?!

Кто бы говорил.

— Королева и есть гордость, — отстраненно отозвалась я. — Мое лицо — лицо моей страны.

— Пожалуй, твоей стране не помешало бы выспаться.

Я метнула на него уничижительный взгляд, но добилась только того, что Нил бессовестно расхохотался.

— А ты, конечно, здесь исключительно ради того, чтобы позаботиться о том, чтобы я выспалась, — проворчала я.

— Нет, — отозвался он и выдержал такую многозначительную паузу, что я невольно сжала колени. Нил издевательски ухмыльнулся, давая понять, что от него не ускользнула перемена моего настроения, и только тогда подался вперед, ближе ко мне, и проникновенно сообщил: — Я пришел, чтобы спросить: какого дьявола, Марисоль?

Я удрученно потерла виски.

— Ты пришел слишком рано. Я ждала тебя дня через три-четыре, после того, как вернется «Грешница» с письмами из Яфта…

Взгляд Нила потяжелел так резко и выразительно, что я сочла за лучшее замолчать.

— То есть ты все-таки планировала мое возвращение, — протянул он и поднялся на ноги.

Я ощутила непреодолимое желание отползти от него подальше, но не успела поддаться, как внезапно обнаружила себя лежащей на постели, а руки — крепко прижатыми к изголовью кровати. Поцелуй вышел, как всегда, слишком глубоким, чтобы клыки не задевали мои губы, рассылая по всему телу волны мурашек; и снова не понять, от предвкушения они или от острого, почти панического осознания, что стоит ему чуть-чуть надавить — и я пропала.

Но Нил, как обычно, умело прошелся по самой грани — и отстранился. А потом, убедившись, что никакого сопротивления не последует, выпустил мои запястья и с нажимом провел ладонью по талии, постепенно спускаясь на бедро.

— Если это был не первый и последний раз, когда ты с какого-то перепугу решила защищать вампира и пирата ценой собственного шанса на нормальную семью, то твое пушечное мясо в губернаторском кресле останется без советника, — понизив голос, пообещал Нил и принялся медленно — мучительно медленно! — закатывать подол платья. А потом — еще медленнее скользить кончиками пальцев по моей ноге. — Потому что я украду тебя и запру к дьяволу.

— В конце концов, тебе не впервой, — поддакнула я изменившимся голосом и уперлась ладонями ему в грудь.

Его рука тотчас остановилась, но убирать ее из-под юбки Нил не спешил — кажется, тоже взвешивал все плюсы и минусы последнего раза, когда он похитил меня и запер.

Я отнюдь не была уверена, что плюсы перевешивали.

Нет, я дала ему, что он хотел, — его собственный остров, где никому не было дела до длины его клыков, шанс на мирную жизнь и спокойную старость — может быть, даже в окружении детей, кто знает? Но взамен отняла у него корабль и свободу выбора. Не говоря уже о том, что переворот на острове был совершен руками его людей и стоил ему десятка человек из экипажа.

А вот остров не стоил мне ничего. Напротив, из торговли сахарным тростником можно было извлечь неплохую выгоду. Но если бы кардинальное изменение статуса Нила Датри хоть на гран расходилось с моими планами, я стала бы для него второй Лисбет, стоящей между ним и его мечтой.

Только избавиться от меня было бы гораздо сложнее.

Но он лежал рядом, и его рука обжигала прикосновением — слишком интимным, слишком уверенным. Слишком желанным.

Мне его не хватало. А отрицать свою неуместную, необдуманную привязанность было глупо уже в тот момент, когда я подстроила победу Родриго в голосовании и отправила Анхеля в путешествие в один конец.

— Давай-ка по порядку, — вкрадчиво предложил господин Датри. Его пальцы соскользнули на внутреннюю сторону бедра, и я подавилась своими возражениями. А милосердия у пирата (и кто сказал, что они бывают бывшими?!) для королевы снова не хватило. — Ты заставила меня поверить, что намерена остаться на Фриайленде, заключить брак с Анхелем и подарить ему семь дочерей, чтобы я убрался с острова, опасаясь прибить этого чертова слишком везучего подкаблучника на месте.

И, кажется, мести за это было не избежать. Пальцы Нила злодейски поднялись выше, до самого края чулок... и замерли, пока я судорожно вспоминала, как дышать.

— Потом три месяца держала меня в неведении, а сама вела оживлённую переписку с Яфтом, Альвеоном и Павосси разом, — продолжил он, мстительно не двигаясь и не отводя от взгляда. — Я не высовывался, поскольку был не настолько уверен в своем самообладании, чтобы гарантировать, что у всех шеи останутся целы... а тут тем временем развернулась стройка века. И это отнюдь не особняк для молодой семьи!

Возразить было нечего. Первое, что я сделала, вернувшись на Фриайленд, — это проинспектировала форт. Увы, передача власти на острове сказалась на стенах не лучшим образом, а слабости мы себе позволить не могли.

А раз уж корабли принялись курсировать через залив, перевозя строительные материалы и рабочих, то отчего бы заодно не послать весточку отцу? Или не сообщить капитану Оздемиру, что, кажется, зря обнадежила его?

Или не составить письмо султану — с заверениями в глубочайшем почтении и обещанием непременно продолжить поиски того самого, предначертанного мне судьбой?..

— А потом, три месяца спустя, когда я уже почти смирился, на Исла-де-лас-Пальмерас вдруг объявляется Чар собственной персоной, пьяный вдрызг, и твердит мне, что ты страшная женщина и тебя нужно обходить стороной. Будто я сам не знаю! — он даже повысил голос от избытка чувств, а его пальцы застыли в таком месте, что я не рискнула раскрывать рот. — А когда он все-таки пришел в себя в достаточной степени, чтобы членораздельно говорить, выяснилось, что Анхеля все это время ты даже на порог не пускала, а теперь он вообще казнен после того, как попытался убить твоего врага. И ты будто бы вовсе ни при чем!

— Я не просила его, — все-таки вставила я. — Даже не рассказывала о…

Нил не стал слушать. А чтобы я не пыталась его перебивать, просто чуть сместил большой палец — и надавил.

Совсем легонько, но мне хватило, чтобы оборвать свои оправдания на полуслове и выгнуться дугой, хватая ртом разом раскалившийся воздух. Ощущения были на грани боли, нестерпимо острыми — и слишком правильными, чтобы я всерьез захотела, чтобы он остановился; кажется, Нил Датри успел изучить меня немногим хуже, чем я его, и теперь нахально этим пользовался.

— Давай-ка договоримся. Сейчас ты честно рассказываешь мне, что собираешься делать с Яфтом, а я заставляю тебя хорошенько подумать еще раз, — предложил он, не дав мне времени прийти в себя, и обрисовал кружок большим пальцем, едва напрочь не лишив меня способности соображать. — А потом, когда мы продеремся через твои клятвенные заверения, что ты неописуемо счастлива в чужом особняке и намерена до глубокой старости направлять Родриго по его губернаторской стезе, ты наконец-то скажешь, что планировала на самом деле.

Я досадливо прикусила губу. Нил навис надо мной, держа руку под юбкой, как на спусковом крючке мушкета.