Изверги-кровососы - Кристофер Мур

— Вы ж у нас убийца. Вам бы захотелось встречаться там, где безлюдно и темно?

— Ладно. Завтра вечером. В семь, у «Энрико» на Бродвее. Вам там достаточно людно?

— Конечно. Можно принести набор для взятия проб крови? Вы мне дадите?

— А вы мне дадите? — спросила она.

Он не ответил.

— Шучу, — сказала Джоди. — Слушайте, я не хочу вам никак вредить — но я не хочу, чтоб и мне вредили. Когда поедете отсюда, гоните как ненормальный — и не прямо домой.

— Почему?

— Потому что я этих людей не убивала, но знаю, кто это сделал, а он за мной следит. Если он вас видел, вам может не поздоровиться.

На линии все на минутку стихло — шептались только призрачные голоса сотовых соединений. Джоди смотрела, как азиат на нее смотрит.

Наконец, он прокашлялся:

— Вас здесь сколько?

— Не знаю, — ответила она.

— Я знаю, что меняются не все жертвы. Иначе ничего не выйдет. В геометрической прогрессии все человечество превратилось бы в вампиров за месяц. — Вернув разговор к науке, он заговорил увереннее.

— Все, что мне известно, я расскажу вам завтра. Но на многое не рассчитывайте. Много я и сама не знаю. Или могу сейчас, если захотите встретиться лицом к лицу, потому что по мобильному телефону с вами разговаривать как-то глупо, мне кажется.

— Ну да, вы правы. Но не сейчас. И не здесь. Вы же понимаете, верно?

Джоди кивнула — подчеркнуто, чтоб ему было видно издалека.

— Чем дольше вы тут стоите, тем больше шансов, что вас увидит он… другой. Стало быть, до завтра. Вечером в семь.

— А вы в этом же платье придете?

Джоди улыбнулась.

— Вам нравится? Новое.

— Великолепное. Я не ожидал, что вы окажетесь женщиной.

— Спасибо. Теперь поезжайте.

Она посмотрела, как он садится в «Тойоту». Сотовой трубки из руки он не выпустил.

— Только дайте слово, что не будете меня выслеживать?

— Я знаю, где вы будете завтра вечером, не забыли?

— Ой, да. Кстати, меня зовут Стив.

— Здрасте, Стив. Я Джоди.

— Пока, — сказал он и разъединился. Джоди повесила трубку и посмотрела вслед его машине.

«Вот здорово, — подумала она. — Еще одна забота».

Ей и в голову не приходило, что ее состояние обратимо. Но студент же, с другой стороны, не знает, как тело рассыпается в прах. Наука, щас.

«Прыгнуть или нырнуть?» — думал он. Промозглый ветер трепал шелковые брючины. Сигнальный огонь на опоре вспыхивал красным прямо ему в лицо, и он видел, как тепло клочьями срывает с огня, и оно растворяется в небе над заливом.

Его звали Илия бен Шапир. Пять футов и десять дюймов росту, уже восемьсот лет вампир. В человеческой жизни он работал алхимиком и все время смешивал зловонные химикаты и мычал темные заклинания, стараясь превратить свинец в золото и отыскать секрет вечной жизни. Но слишком хорошим алхимиком он не был. Трансмутацией так и не овладел, хотя причудливой химической ошибкой ему удалось изобрести тефлон — лет за восемьсот до того, как Дюпон найдет ему применение. (Хотя следует отметить, что археологи не так давно откопали в Гренландии камень с рунами викингов, на котором упоминался некий еврей, пришедший в 1224 году во дворец Константина Великолепного с предложением целой линейки непригорающих кочерг для императорской камеры пыток; его немедленно погнали взашей до городских ворот. Тем не менее достоверность этой истории ставится под сомнение, ибо начинается она со слов: «Я никогда не верил в правдивость твоих писем, пока мы с Гуннаром не…» — и далее повествуется о сексуальных похождениях двух викингов в гареме, полном смуглокожих византийских красоток.)

А вот поиск вечной жизни удался бен Шапиру несколько лучше. Надо, конечно, признать, что к ней прилагались побочные эффекты вроде пития человеческой крови и старательного избегания солнечного света, но к такому он привык. Одиночество вытерпеть было гораздо труднее. Но, быть может, после стольких лет и ему настанет конец. Он опасался возлагать надежды.

Сто лет прошло с тех пор, как птенчик столько продержался. В последний раз то была женщина из народа яномамо, что в бассейне Амазонки: она три месяца охотилась в джунглях одна, а потом вернулась в деревню и обратила собственную сестру. Сестренки объявили себя богинями и потребовали от односельчан жертв. Бен Шапир нашел их у реки — они питались старухой, и никакого наслаждения от того, что их убил, вампир не получил. Быть может, рыжая… да, рыжая может оказаться той самой.

«Нырнуть», — решил он. Оттолкнулся ногами от опоры, сложился для нырка и полетел пятьдесят этажей к черной воде. Задача была в том, чтобы не превратиться в туман перед тем, как удариться о воду. Иначе — слишком все легко и просто.

При столкновении с водой шелковый костюм с него содрало; швы на ботинках лопнули от смены давления. Он вынырнул голый — лишь один носок чудом пережил пушечное погружение — и не спеша поплыл к яхте. Плыть предстояло долго, и вампир думал: «Не надо было спасать ее от солнца. Наверное, я совсем истосковался по развлечениям».

ГЛАВА 28

Это у вас в кармане дубинка?

Томми выпнул Императора из магазина на рассвете. Ночь у него была долгая — не подпускать сбрендившего монарха к Животным, раскидывать коробки по отделам и прикидывать логистику грядущей встречи с Марой. И все это — под воздействием паралич-травы Дрю, которая, похоже, воздействовала преимущественно на тот участок мозга, который мотивирует личность на сидение в углу, пускание слюней и разглядывание собственных рук. Когда смена закончилась, Томми отклонил приглашение Животных на пиво и фрисби на парковке, стянул из хлебного фургона багет и поехал на автобусе домой, намереваясь незамедлительно лечь спать. Но понял, что плану его осуществиться не судьба, когда у самого дома столкнулся со скульптором-мотоциклистом Фрэнком. Тот держал в руках бронзовый предмет знакомых черепашьих очертаний.

— Флад, прикинь-ка. — Фрэнк протянул ему черепаху. — Получилось!

— Что получилось? — спросил Томми.

— Гальваностегия. Заходи, покажу. — Фрэнк повернулся и повел Томми в литейную мастерскую.

Она занимала весь цокольный этаж здания. Огромная печь приглушенно рокотала. Стояло несколько крупных ванн с песком, в них лежали гипсовые изложницы в разной степени завершенности. В глубине у единственных окон стояли восковые фигуры голых женщин, индейцев, будд и птиц — их только предстояло разрезать и залить гипсом.

Фрэнк сказал:

— Мы делаем на заказ много статуй для садов. Будды хорошо идут к прудам с карпами. Для того нам черепахи и понадобились. Бонза уже одну продал тетке с Тихоокеанских Высот за пятьсот дубов. Невиданное дело.

— Мои черепахи? — спросил Томми. Он присмотрелся к бронзовому земноводному, которое держал Фрэнк. — Зелда!

— Ты не поверишь, — сказал Фрэнк. — Мы обеих сварганили меньше чем за восемь часов. Литье по выплавляемым моделям заняло бы не один день. Я сейчас тебе покажу.

Он завел Томми в другой угол мастерской, где у высокого бассейна из плексигласа работал коренастый крепыш в коже и джинсе. Бассейн был полон прозрачной зеленой жидкости.

Фрэнк сказал:

— Бонза, это наш сосед Том Флад. Флад — мой напарник Бонза.

Бонза хрюкнул, не отрывая глаз от компрессора, с которым у него, похоже, не все ладилось. Томми понял, откуда у него такая кличка. На голове у Бонзы имелась лысина в форме миски, а вокруг — каемка волос: буддистская версия Беспечного Ездока, брат Так на колесах.

— Это, — сказал Фрэнк, показывая на десятифутовый бассейн, — по нашим сведениям, самая большая гальваническая ванна Западного побережья.

Томми не очень понимал, как ему на это реагировать. Он еще не отошел от зрелища забронзовевшей Зелды.

— Очень нарядно, — произнес он наконец.

— Еще как, чувачок. В нем мы можем делать все, что найдем. Никаких изложниц, никакого воска. Макай — и готово. Так мы и твоих черепах сделали.

Томми начал понимать.

— То есть это не скульптура? Вы покрыли моих черепах бронзой?

— Точно. Жидкость эта перенасыщена жидким металлом. Мы обрызгали черепах краской на металлической основе, которая проводит ток. Потом подсоединили к ним провода и макнули в танк. Ток вытягивает из воды металл и приваривает к краске на черепахе. Оставь их там подольше, и покрытие до того утолщается, что возникает конструктивная прочность. Вуаля — бронзовая садовая черепаха. По-моему, до нас так никто не делал. Мы твои должники, чувак.

Бонза благодарно хрюкнул.

Томми не знал, сердиться ему или печалиться.

— Надо было мне сказать, что вы их собираетесь убить.

— Я думал, ты сам дорубил, чувак. Извини. Можешь эту себе взять, если хочешь. — И Фрэнк протянул бронзовую Зелду Томми.