Счастливая проститутка. История моей жизни - Ксавиера Холландер

«Не забудь надеть пояс», — напомнил он мне, прикрепляя повязку со свастикой к рукаву и вручая мне игрушечный пистолет.

Сцена должна была начаться с моего появления в спальне. Он готовился к встрече, лежа обнаженный на кровати, с лицом, повернутым к закрытой двери.

Из коридора я должна была стучать кулаками по двери бум, бум, бум и орать по-немецки: «Гестапо! Немедленно открыть дверь!»

Но ответа не последовало. Поэтому я распахнула дверь пинком и ворвалась внутрь. Он лежал на кровати и держал пенис в руке. «Герр Коган», — произнесла я угрожающим тоном.

«Нет, нет, меня зовут мистер Смит», — сказал он несмело, делая вид, что дрожит.

«Не сметь лгать мне, ты — еврей, проклятый жид, свинья». Бам, бам — я ударила его по лицу.

Маленький немецкий Джордж весь задрожал, у него появилась эрекция, и очень возбудился. Он начал мямлить что-то о «чертовых евреях», и как он надеется, что каждый из них получит то, что заслуживает.

«Заткнись, еврей», — зашипела я, неуверенная, что он подчинится, села на его лицо и заставила делать мне феллейшио. Затем я разозлилась, потому что он делал это плохо, сняла ремень и начала пороть его, пока он почти не дошел до оргазма. Но как раз в этот момент он попросил меня прерваться.

«Давай остановимся и начнем все сначала», — сказал он. Итак, мы повторили сцену еще раз, а на третий, когда я сильно выпорола его, немецкий Джордж кончил.

Бедный человек был счастлив и с удовольствием заплатил мне, но такой ход событий все-таки опечалил меня, потому что я тоже еврейка, и, хотя была совсем ребенком во время второй мировой войны, у меня вызывает отвращение, когда сталкиваешься с такими вещами.

Другой, получивший травму в концентрационном лагере, — рабби, который может иметь дело только с нееврейскими девушками и только после того, как они разрисуют всего его свастиками.

Так же как каждый человек с сексуальными отклонениями имеет свои любимые эротические сцены, так и у них есть своя предпочтительная погода и обстоятельства. Например, для среднего извращенца очень много значит полная луна или хмурая и штормовая погода. Иногда я думаю, что они так же предсказуемы, как маленький голубой мальчик из миниатюрных европейских погодных барометров-шкатулок. Когда погода плохая — они появляются в окошечке.

Возможно, люди, которые хотят страдать в любое время, считают, что это усиливающий фактор — соответствие погоды их настроению. На извращенцев также производят впечатление зонты, которые кажутся им потенциальным инструментом наказания.

Зонты настолько кажутся важными для мазохистов, что крупнейший магазин в Манхэттене по продаже садо-мазохистских предметов расположен в магазине зонтов в Вест-Сайде. Именно там я купила все содержимое своей сумки с «инструментами».

Каждому хорошему «господину» требуется определенный минимум наручников, кнутов, плеток из сыромятной кожи, кандалов, цепей, палок и искусственных членов. Те, кто специализируется исключительно на подобных сценах, должны иметь значительно более разнообразные и, возможно, более дорогие и изощренные инструменты. У меня был один очаровательный «раб», который прочесывал Европу в поисках средневековых железных ножных кандалов и наручников, которые не оставляют следов, и он всегда приносил предметы для собственных мазохистских сцен.

Случайно этот человек посетил «подружку из моей деревни» — мадам, возглавлявшую знаменитый «дом пыток» в Нью-Джерси, пока полиция не закрыла его. Сейчас она экспериментирует в Европе с совершенно новым изобретением в этом деле, который мазохисты называют «одиночная камера». В своем доме в Гааге эта женщина соорудила специальную камеру, в которую она запирает клиентов, предварительно заковав их в железо. Иногда она привязывает их за руки к потолку. У нее большая клиентура, и дело процветает.

Один из моих клиентов, субтильный «раб» по имени Ники, как-то зазвал меня в один из мрачных ненастных вечеров в магазин по продаже зонтов, чтобы я пополнила свой инструментарий для садомазохистских сцен. Джонни Стар, негр — администратор магазина, который с тех пор стал работать на меня в качестве помощника, «раба» или «господина», показал нам свою коллекцию кнутов и палок. Все эти предметы я испробовала на собственной руке или Ники. В то время как я выбирала их, мой взгляд случайно упал на окно магазина. За окном стоял хорошо одетый мужчина с совершенно загипнотизированным видом.

Даже через стекло я узнала этот знакомый собачий взгляд, который они все имеют; «Поколоти меня, ударь меня, пожалуйста», — как у верного пса.

Чтобы подразнить его, я снова шлепнула Ники по заду, и кнут издал свистящий звук, который заставил незнакомца в окне вздрогнуть с головы до ног.

Затем мне пришла в голову блестящая идея: если я вкладываю столько денег в новые инструменты для «рабов» и «пыток», то должна обеспечить себе хотя бы еще одного клиента. Итак, я вышла на улицу и стала рядом с ним, делая вид, что рассматриваю выставку зонтов на витрине.

Так случилось, что я оделась в тот день в стиле, подходящем для «господина»: в черных брюках, черном, облегающем горло свитере, а мои волосы были подняты в строгой прическе — и сочетание моего облика и наручников в моих руках заставило заговорить его.

«Вы так хорошо управляетесь с плетью, — сказал он на английском с венгерским акцентом. — Могу поклясться, вы можете делать с ним много разных штук, которые делают людей счастливыми».

«Если вы думаете, что я могу сделать вас счастливым, разрешите мне попробовать, пожалуйста», — ответила я.

«Это как раз то, что я хочу, — с жаром ответил он. — Где я найду вас и когда мне приходить?»

«Приходите ровно в шесть вечера», — приказала я, потому что «рабам» никогда нельзя назначать приблизительное время. Они всегда пунктуальны из-за своей потребности подчиняться кому-то. Я протянула ему свою визитную карточку, он кивнул и ушел.

Как я и ожидала, мужчина около витрины пришел за секунду до шести, с распахнутыми печалью глазами и полный ожидания. Этим вечером я перепробовала весь набор из своей сумки с садо-мазохистскими инструментами, и ему так понравилось, что он стал моим регулярным клиентом, пока через полтора года не уехал из Нью-Йорка.

Мазохист вне зависимости от обстоятельств первого знакомства обычно становится преданным «рабом» одного и того же «господина». У меня даже были специальные люди на отдельном телефоне, которые устраивали для них телефонные сцены с руганью и тому подобным и формировали психологическую зависимость «рабов», превращая их в регулярных и доходных клиентов.

Моя способность распознавать мазохистов уникальна. Я могу распознать их в любой обстановке и часто до того, как он поймет это о себе сам, так как я читаю по глазам так же, как хиромант по рукам.

Это произошло на пляже в Пуэрто-Рико с известным нью-йоркским диск-жокеем, которого я буду называть Вильям X. Робинсон. Он определенно имел мазохистские тенденции, но никогда не признавал этого, возможно, из страха, что действительность может вызвать либо отвращение к жизни, либо нездоровое пристрастие.

Когда мы познакомились с ним, на Робинсоне были черные очки, и он стоял у уреза морской воды. Я почувствовала мазохистские флюиды, исходящие от него, поэтому попросила его снять очки.

«Я хочу видеть ваши глаза, потому что в глазах человека отражается его душа», — сказала я ему.

Ничего не подозревая, он снял очки, и тут безо всяких околичностей я заявила ему: «Держу пари, что вы мазохист».

Реакция диск-жокея была настолько испуганной, будто я задела какой-то тайный нерв. Все его поведение изменилось, и с этого момента он стал бояться меня.

Чтобы завоевать его доверие вновь, я рассказала правду о себе, и снова он был шокирован, но это заставило поведать мне кое-что о своей жизни, что он никогда бы не рассказал своей милой еврейской жене.

Годами ему снится один и тот же сон, и он начал рассказывать его так: «После того как я спускаюсь с неба, я вижу себя набирающим номер телефона женщины в черном, чье лицо я не могу видеть, но вижу, что у нее грива черных волос. Она хочет, чтобы я пришел к ней в определенный чае, но я чувствую, что не смогу предупредить о своем опоздании. Я не могу набрать телефонный номер, мои пальцы все время соскальзывают с телефонного диска. Все это время у меня ощущение, что она в ярости от моей непунктуальности, и когда наконец я прихожу в ее дом, то чувствую, что заслужил наказание и оскорбления».

Женщина в черном, продолжал он, заставляет его ползти к ней на коленях, но вдруг он оказывается в луна-парке на аттракционе «Чудесная дорога», на которой у вас получается два шага назад, если вы делаете шаг вперед.

Снова нелогичный поворот его сна, и он превращается в «раба», его колени изранены, и когда наконец доходит до этой женщины, которая сидит на высоком стуле в узкой комнате, напоминающей дорожку для шаров в кегельбане, она ведет разговоры на сексуальные темы с другими людьми, но в то же время изрыгает непристойности, насмехается и плюется на него.