Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

Не обошлось без анекдотических случаев. Франклина иногда принимали за сына Теодора Рузвельта и даже, не особенно разбираясь в партийных различиях, провозглашали лозунг: «Проголосуем за сына!» Хитроумные республиканцы отправили по следам таких инцидентов подлинного сына покойного президента, также по имени Теодор, который сокрушенно сообщал избирателям, что Франклин — семейный отщепенец и голосовать за него не следует.

Несмотря на этот казус, Франклин постоянно обращался к образу «дядюшки Тедди», которого считал образцом политического деятеля и личности. Республиканская партия стала реакционной, она предала традиции Теодора Рузвельта, именно демократы являются подлинными наследниками прогрессивных республиканцев — таков был девиз многих выступлений.

Нельзя сказать, что в своих речах Рузвельт был инициативен и динамичен. Они звучали стандартно, в прогрессистском духе, который во многих случаях воспринимался скептически, имея в виду происхождение и социальные связи кандидата в вице-президенты: «Мы против влияния денег на политику, мы против контроля частных лиц над финансами государства, мы против обращения с человеком как с товаром, мы против голодной заработной платы». Такие и подобные им прекраснодушные, но внушавшие мало надежд призывы сколько-нибудь серьезно не вдохновляли избирателей. Кокс и Рузвельт выступали за поддержку Версальского договора и вступление США в Лигу Наций.

В поездке Рузвельту помогали журналист Стив Эрли, ставший его пресс-секретарем, и Марвин Макинтайр, работавший ранее его помощником в военно-морском министерстве, а теперь обеспечивший связь с общественными организациями и административными органами по пути следования. Оба останутся помощниками Рузвельта на многие годы, включая его президентство. Пока, однако, Эрли не был в восторге от своего шефа. Позже он рассказывал, что в 1920 году Рузвельт напоминал плейбоя, не любил заранее готовиться к выступлениям, предпочитая в свободное время играть в карты{148}.

Как и следовало ожидать, предвыборный лозунг Кокса-Рузвельта «Мир, прогресс, процветание!» большинство избирателей не впечатлил. Демократам никак не могли простить, что они, втянув США в мировую войну, уступили мировое первенство своим европейским союзникам. Хотя потери США в войне были незначительны, но почти у каждой семьи были родственники или знакомые (в крайнем случае знакомые знакомых), погибшие или раненые на заокеанском фронте. Простые люди, городские обыватели и фермеры, не хотели слушать высокие слова об интернациональном сотрудничестве.

Им были безразличны заимствованные Коксом и Рузвельтом идеи Вильсона по поводу Лиги Наций и других заокеанских материй. Главное, чего они ожидали от нового президента, — повышение качества жизни. Изоляционистские настроения вновь охватили население, а республиканцы всячески их разжигали. Эти чувства еще усиливались благодаря тому, что впервые в этих выборах на основании 19-й поправки к Конституции США принимали участие женщины, подавляющее большинство которых было озабочено именно внутренними делами. Пресса, естественно, в первую очередь республиканская, относилась к Рузвельту весьма прохладно, подчас просто высмеивала его выступления. Газета «Нью-Йорк телеграф» как-то заявила даже, что он напоминает «испорченного ребенка, которого следует выпороть»{149}.

На выборах, состоявшихся 2 ноября (их результаты впервые были оглашены по радио), республиканцы обыграли демократов с разгромным счетом — 16,2 миллиона голосов против 9,1 миллиона. В коллегии выборщиков за республиканских кандидатов были поданы 404 голоса, а за демократов — 127. В результате в Белый дом въехал малоизвестный и, как оказалось, посредственный президент-республиканец Уоррен Гардинг, а Демократическая партия почти на полтора десятилетия утратила высшие командные позиции. Вместе со своей партией потерпел поражение и Франклин Рузвельт.

Он, однако, ни в коем случае не считал себя неудачником. Накапливался политический опыт, прежде всего опыт общения с различными слоями населения. Вырабатывались умения, столь необходимые политикам в демократических странах: не гнушаться здороваться за руку с тысячами людей, в том числе с теми, кто тебе просто физически неприятен, неопрятен, от кого исходит дурной запах; ослепительно улыбаться, когда смертельно устал (недаром в американском английском языке есть выражения «надеть улыбку», «носить улыбку»); представлять дело так, будто ты со знанием предмета говоришь о разведении крупного рогатого скота в штате Вайоминг или о возделывании пшеницы в Канзасе и что это самая интересная для тебя тематика и т. п.

Франклин ушел в тень, ожидая своего часа. После выборов он отправился с друзьями на охоту в Луизиану, а по дороге написал письмо домой, подписавшись «Франклин Д. Рузвельт, законсервированный экс-в[ице]-п[резидент] (о котором ошибочно говорят, что он мертв)»{150}. Таким образом, он был бодр и оптимистичен (во всяком случае внешне). Действительно, результаты выборов были ожидаемыми и если расстроили нашего героя, то лишь ненадолго и в самой малой степени.

Удар судьбы

Возвратившись из Вашингтона в Нью-Йорк, Франклин стал вице-президентом и руководителем местного отделения крупной финансовой компании «Фиделити энд Депозит» с центром в Балтиморе и интенсивно включился в ее работу. Одновременно он договорился с юристами Лэнгдоном Марвином и Гренвиллем Эмметом о создании совместного адвокатского бюро. Появилась и масса других занятий — Гарвардский университет включил его в состав своего наблюдательного совета, он возглавил комитет по сбору средств на строительство маяков, стал председателем военно-морского клуба в Нью-Йорке, членом совета организации бойскаутов города. И оплачиваемой, и общественной работой Рузвельт был завален, но не переставал мечтать о продолжении политической карьеры.

Однако летом 1921 года произошло страшное событие, которое, по его собственным многочисленным признаниям, стало центральным во всей его жизни, определило манеру его поведения, изменило привычки, внесло резкие изменения в характер общения с окружающими, хотя и не поменяло основного жизненного вектора. 39-летний Франклин Рузвельт заболел полиомиелитом — детским инфекционным параличом.

Об этой страшной болезни в семье говорили еще в 1916 году, когда она появилась на восточном побережье, а затем и в других частях Соединенных Штатов.

Полиомиелит, видимо, был распространен еще в Древнем Египте и Вавилоне, о чем свидетельствуют сохранившиеся мумии со следами паралича. В следующие столетия эпидемии детского паралича то возникали, то прекращались. В 1913 году в Пастеровском институте в Париже был открыт возбудитель — как оказалось, один из нескольких вирусов, вызывающих это страшное заболевание.