Ветер смерти - Дмитрий Федотов

Мишка тут же насупился и с оскорбленным видом принялся цедить пиво. Я его не торопил, ибо знал по опыту, что Сильвер всегда выдает только тщательно отфильтрованную собственным инстинктом самосохранения информацию, благодаря чему, в общем-то, и жив до сих пор. Поэтому я тоже не спеша потягивал ароматный терпкий напиток, изредка затягиваясь сигаретой для полного букета, и в ожидании читал этикетки бутылочного «иконостаса» на стеллаже за Мишкиной спиной.

На этот раз на обдумывание ответа хитрый «сын Израилев» потратил никак не меньше минуты — небывалое для него время! Наконец он поставил пустой стакан на стойку, побарабанил по ней своими, похожими на волосатые сосиски пальцами и выдал:

— Митяй, я его не знаю! Но, — заторопился он, увидев мою вытягивающуюся физиономию, — есть одна зеленуха, с которой Шоколадка коннектила весь последний месяц, по-моему, даже тичером у ней была. Может тебе ее аскнуть?

— Слушай, Сильвер, — поморщился я и снова выразительно постучал по своему опустевшему стакану, — я тебя не узнаю! Ты же всегда мне первуху сливал, а теперь предлагаешь отстоем попользоваться? И вообще, давай-ка перейдем на нормальный язык, а то у меня скоро уши отстегнуться и язык как у змеи станет.

Я подождал, пока Мишка не наполнит оба стакана тем же божественным нектаром, и уточнил как бы между прочим:

— Кстати, как зовут эту зеленуху?

— Светлана Величко, кажется… Нет, точно! Митяй, я тебе правду говорю, не знаю я, кто мог завалить Энни, — Сильвер даже в грудь себя кулаком стукнул для убедительности, потом все же добавил: — Но догадываюсь.

— Во-от, видишь, как полезно пить свежее пиво! — подбодрил я и чокнулся с ним стаканами. — Я весь внимание.

— Позавчера сюда заходил один мужик и спрашивал, где найти Шоколадку, — Мишка говорил медленно, подбирая слова и щедро подкрепляя их пивом. — Я поначалу подумал, что это ее новый клиент. Мужик был стильный: в тройке, пальто-маджорик, штиблетах от Усолова, короче, как раз в духе Энни. Ну, я сказал ему, что она работает только по предварительному заказу, и если у него есть ее мобильник, то пусть созвонится. Мужик сказал, что ему, мол, Шоколадку посоветовал его знакомый, а номера не дал, так что, может быть я ему подскажу, а он, мол, в долгу не останется.

— Ну и?.. — не выдержал, наконец, я. — Короче, Моисей ты мой расейский!

— Дал я ему мобильный! — сознался все-таки этот жулик. — А когда он ушел, подходит ко мне Люська-Шанель и спрашивает, мол, что за мэн? Я ей говорю, не твое со… вообще-то дело. А она мне, мол, похож, грит, этот «чижик» на бывшего мужа Анькиного! Шоколадка, грит, от него сбежала, чтоб свободным бизнесом заниматься, а он, грит, уж так ее любил, что поклялся найти и придушить собственными руками! Прямо Шекспир какой-то! Я ей говорю, что ж ты, стерьва, раньше-то молчала?! А она, мол, я что для нее, мать-наставница, что ли? — и Мишка снова выкатил на меня свои невинные «сливы».

— Так, — подытожил я, отставляя стакан, — значит, Люська-Шанель опознала бывшего мужа-ревнивца, а ты мне пытаешься подсунуть какую-то стажерку?! Слушай, одноглазый, я ведь тебя могу и одноногим сделать для полноты образа! Совсем ссучился?

— Митяй! — у Мишки даже губа нижняя затряслась от обиды. — Да я же никогда тебе туфту не подсовывал, я помню, как ты меня от зоны отмазал! А Величко, правда, много чего порассказать может! Шоколадка ее тут недавно так отметелила, прямо в туалете, что никаким гримом не замазать было. А за что? — и он для вящей убедительности покрутил в воздухе рукой.

— И впрямь, за что?

— Вот и спроси ее!

— И где же твоя Величко?

— Дома, наверное. Отлеживается.

— Ладно, кэп, не тушуйся, — сказал я примирительно. — Ты мои координаты все знаешь? Ну вот, как эта твоя зеленуха объявится, свистнешь. Лады?

— Гут гемахт! — к Мишке вернулось хорошее настроение. — Еще пива?

— Сыпь! — кивнул я. — Как говорил незабвенный Мих-Мих, «алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах»! Люськи сегодня тоже нет, что-то я ее не вижу?

— Трудится, аки пчелка! — хихикнул воспрянувший духом Сильвер. Боюсь, долго ждать придется.

— А я и не буду! Посижу еще у тебя, авось и найду кого-нибудь для душевной беседы. Иди, кэп, трудись!

Радостный Мишка мгновенно испарился и тут же материализовался в дальнем конце стойки возле двух субтильных созданий без внешних половых признаков.

Некоторое время я сидел, расслабившись, лениво потягивая пиво и наблюдая за той странной парочкой. Потом мне это надоело, я развернулся и принялся разглядывать танцующих в середине зала. Визги и вопли рэйв-авангарда к тому времени сменились вполне приличным блюзом, да и публика немного посолиднела. Я даже стал подумывать, а не найти ли мне партнершу поопытней — блюз я любил с юности.

Но обернувшись к стойке за стаканом в очередной раз, я обнаружил, что одиночество мое кончилось, ибо рядом — даже в опасной для меня близости! расположилось юное создание с роскошными формами, открытыми к всеобщему обозрению. Три кусочка чего-то ярко-алого общей площадью в двадцать квадратных сантиметров и несколько таких же изящных витых шнурков, видимо, должны были по замыслу владелицы выполнять роль некоего вечернего туалета, но почему-то никем — и мной в том числе — не воспринимались всерьез. Однако красотку сие обстоятельство нисколько не смущало. Лениво взглянув на меня, она выудила из сумочки тонкую коричневую палочку «Данхилла» и роскошный позолоченный «Ронсон». Зажав сигарету между пальцев с ядовито кровавыми ногтями, девица жестом, не встречающим отпора, протянула зажигалку мне. Все еще слегка обалдевший, я зажег сигарету ей и прикурил сам, вернув изящную вещицу.

— Sanks! — она небрежно бросила «Ронсон» на стойку рядом с сумочкой. — Your name?

— Дмитрий, — механически ответил я, не в силах оторваться от двух верхних треугольничков. — And your?

— Midgy…

— And why English?[1]

— А, просто так, — она выпустила дым через свой античный носик.

— Понятно, — я тоже затянулся.

«Ну, Котов, вот тебе и отдых для души и тела. Правда, насчет души, это еще надо посмотреть, а в остальном очень даже может быть…»

— Как жизнь, Крошка?

— А?.. Ну, да… Вообще-то я Анастасия, можно Настя, — нехотя сообщила она. — А ты не коп?

— Нет. К милиции я имею весьма косвенное отношение. Я — репортер уголовной хроники из «Вестника», Дмитрий Котов.

— О-о! — она округлила свои и без того огромные миндалевые глаза. Обожаю про это читать! Убийства, грабежи, изнасилования, наркотики!.. И ты все-все видел? Сам?!..