Уходи красиво - Татьяна Полякова

– Здесь нет ничего о том, что встреча произошла в офисе Щетинина.

– Да, но о каком еще офисе может идти речь?

– О любом другом, где Вероника оказалась случайно. Например, пришла к подруге.

– Ее подруги учились вместе с ней, и никто из них не работал.

– Значит...

– Вот видите, – усмехнулась Софья. – То же самое мне бы сказал следователь, потому я и не пошла в милицию. Когда я провожала ее домой, было еще светло. Вряд ли убийца напал на нее прямо на улице. Значит, был на машине. Но она никогда бы не села в машину к незнакомому мужчине. Но если они встречались раньше, и там, где я работаю...

– Допустим. И вы отправили ему венок, чтобы лишить душевного спокойствия?

– Я хотела, чтобы он знал... знал, что кому-то известно, кто он на самом деле.

– И с этой целью забрасывали его письмами?

Она нахмурилась и размышляла некоторое время.

– Вы и об этом знаете? Да, я писала эти письма. Виктор доверял мне, и раздобыть адрес электронной почты, которой он пользовался в личных целях, было нетрудно.

– Вы рассчитывали, что мой брат занервничает и чем-то себя выдаст?

– Были ведь еще убийства. Очень похожие. Каждый раз в это время он уезжал из города. Я проверяла.

– У вас не было никаких доказательств, но вы убедили себя, что убийца Вероники – мой брат. И застрелили его.

– Я не убивала... – крикнула Софья, за все время нашего разговора впервые не сдержавшись. – Когда я приехала к нему в то утро, он был уже мертв. Дверь не заперта и чуть-чуть приоткрыта. Он лежал в холле. Я даже не помню, как оказалась на улице. Он получил по заслугам, но увидеть его мертвым было страшно. Я бы никогда не смогла выстрелить в человека.

– Почему вы вернулись? – спросила я. Она молчала довольно долго, собственно, ответ не трудно предугадать, но я терпеливо ждала.

– О сложных отношениях с Коршуновым я знала и не сомневалась, что застрелили Виктора по этой причине. Но мои письма могли обнаружить в его электронной почте. Я была осторожна, но ведь в милиции есть специалисты... и мое бегство они могли расценить по-другому.

– Вы боялись, что вас заподозрят?

– Боялась. И решила вернуться. Вызвать милицию...

– Брелок забрали вы?

– Да. Вместе с ключами, не было времени снять их. Ключи я выбросила.

– Надеюсь, вы понимаете, что теперь вам придется все рассказать следователю?

– Вы ведь знали, кто он? – в упор глядя на меня, вдруг спросила Софья. – Или догадывались. Поэтому и уехали. Не просто уехали, сбежали и прятались от него.

– Я уважаю ваше горе, – вздохнула я. – И даже поступки худо-бедно понять могу. Но в целом ваше поведение отдает белой горячкой.

– Убирайтесь вон, – по слогам произнесла она, и мне не осталось ничего другого.

– Жду подробного отчета о встрече на высшем уровне, – приглядываясь ко мне, сказал Феликс, как только я оказалась в машине.

– Это пошло, – ответила я.

– Не понял?..

– Пошло ловить даму на словах, сказанных сгоряча, в обстановке, крайне неблагоприятной для трезвого мышления.

– Так и быть, деталей не нужно, скажи главное.

– У нее была причина желать брату смерти, но вряд ли она его убила.

Феликс присвистнул.

– Что за причина?

– Личного характера.

– Неразделенная любовь?

– Что-то вроде этого.

– Причина, конечно, серьезная. Я сам подумываю, а не придушить ли тебя, чтобы избавиться от наваждения. Но твоего брата застрелили. Трудно представить сотрудницу офиса с пистолетом в руках, да и откуда ему взяться? Если дамочка, конечно, в прошлом не спецназовец.

– Старая дева слегка за пятьдесят.

– Есть еще подозреваемые?

Мы выехали на проспект, движение было оживленным, и Феликс вынужден был следить за дорогой, а не на меня таращиться.

– Подозрительные соседи.

– Один из них я? А повод?

– Я работаю над этим. Художник, кстати, тоже сгодится.

– У Соловьева есть студия, где он обычно работает над заказами. Квартира в мансарде, дом пять по улице Фрунзе. Можем взглянуть.

Я немного поразмышляла и согласно кивнула.

Дом номер пять по улице Фрунзе оказался типовой девятиэтажкой. Оставив меня ждать в машине, Феликс ушел на разведку. Прошло полчаса, а его все не было. Машину открытой не бросишь, а обозревать пейзаж за окном мне быстро надоело. Я набрала номер Феликса. Звонить пришлось трижды, прежде чем он ответил.

– Я свел знакомство с приятной женщиной, ты едва все не испортила, – заявил он.

– Может, мне перезвонить позднее, чтобы у тебя было время закрепить ваши отношения?

– Они уже и без того зашли слишком далеко. Сыщику необходимо терпение, тебе об этом никто не говорил? – тут я увидела, как он показался из-за угла, и дала отбой.

Феликс подошел быстрым шагом и устроился в машине.

– Докладываю. Соловьев здесь обычно работает днем, правда, иногда задерживается допоздна. Ведет себя тихо, девушки – частые гости, но на порядке в подъезде это не сказывается. Порядки там, кстати, жесткие.

– Тебе рассказала об этом милая девушка?

– Девушкой я бы не стал ее называть, ей чуть за семьдесят. Квартира на девятом этаже и бездна свободного времени, чтобы наблюдать за соседями. Мастерские занимают бывший техэтаж, их всего три. Нужная нам самая большая с огромным окном. Художники любят естественный свет. Есть еще два окна поменьше. Сегодня Соловьев там не появлялся, маловероятно, что нагрянет поздно вечером. Но я предлагаю дождаться, когда стемнеет.

– А как мы попадем в мастерскую?

– Понятия не имею. Но попытаться можно.

Ждать темноты предстояло довольно долго, Феликс предложил поужинать в ресторане. Возразить на это было нечего, и я согласилась. Своих барских замашек Феликс не оставил, и ресторан выбрал соответственный.

– Придется покупать вечернее платье, – фыркнула я.

– Боюсь заговаривать о смене гардероба, чтобы ты не сочла это посягательством на твою свободу.

Ужин особого удовольствия не доставил, хоть я и поплевывала на условности, но рядом с Феликсом, который выглядел так, точно полчаса назад снимался для обложки глянцевого журнала, чувствовала себя Золушкой в бытность ее замарашкой. Дамочки на нас поглядывали, и девять из десяти наверняка думали: «Что он в ней нашел?», и только мужские взгляды, обращенные ко мне, не позволяли впасть в депрессию. Когда ужинать мы закончили, я вздохнула с облегчением.

В целях конспирации мы оставили машину в двух кварталах от мастерской и отправились пешком. Не успели сделать и сотни шагов, как меня окликнули по имени. Повернувшись, я увидела Петькину тачку и его самого рядом с ней. Занятая предстоящим визитом, я едва не прошла мимо.

– Ты здесь какими судьбами? – спросил Петька, поглядывая на Феликса с тем особым выражением на физиономии, которое появляется у любящего папаши при первой встрече с потенциальным зятем.

– Прогуливаемся. А ты?

– Заезжал к приятелю. Вижу, ты чешешь...

– Знакомьтесь, – сказала я без особого восторга. – Это Феликс, а это друг моего брата, и мой, конечно, тоже.

– Петр, – старый друг протянул руку, и Феликс ее пожал. Петька взглянул на меня с недоумением, а я поспешила проститься.

– Хорошо, что ты сирота, – усмехнулся Феликс. – Мужчины не способны видеть во мне доброе и светлое.

– Так, может, и нет ни того, ни другого? – в тон ему ответила я, ощущая некоторую нервозность.

Конечно, вовсе не встреча с Петькой была тому виной. Я попыталась ответить на вопрос: а чего, собственно, ожидаю от похода в мастерскую? Неприятностей, если нас застукают, непременно. Рассчитываю отыскать подтверждение своих фантазий, или самого Витьку, живого и здорового? В то, что он жив, верилось все меньше, но окончательно я с этой идеей не простилась. С одной стороны напирал Коршунов, с другой – Софья с венками и письмами. Хороший повод исчезнуть. Вот только откуда мог появиться труп, да еще такой, что ни Софья, ни Витькины друзья не усомнились: это мой брат.

На двери подъезда был кодовый замок, с которым Феликс справился за пару секунд. На лифте мы поднялись на девятый этаж, а дальше вверх по лестнице пешком. Перед нами были четыре двери, три добротные, железные, одна деревянная, обитая жестью. Я собралась задать вопрос, но Феликс, приложив палец к губам, подошел к неказистой двери и начал возиться с замком. Лампочка здесь отсутствовала или не горела, свет пробивался лишь с девятого этажа, к тому же Феликс стоял спиной ко мне, и о происходящем я скорее догадывалась. Дверь с тихим скрипом отворилась, впереди было чердачное окно, и света хватало, чтобы разглядеть захламленное пространство, углы которого тонули в темноте. Легонько меня подтолкнув, Феликс вошел и закрыл дверь.

– Зачем мы здесь? – шепнула я.

– Вопрос практически философский, но если ты о наших намерениях, отвечу: ломиться в дверь студии неосмотрительно. Соседи могут проявить бдительность.

Феликс достал из кармана пиджака небольшой фонарик, включил его и, осторожно ступая, направился к двери на крышу, к которой вела металлическая лестница. Феликс поднялся первым, дверь открыл довольно быстро, и мы оказались на крыше. Добраться до окна мастерской Соловьева труда не составило. Свет в мастерской не горел, и ничего разглядеть я не смогла, хоть и старалась. Феликс убрал фонарик и извлек из кармана отвертку, а я хихикнула: