Загадка Отилии - Джордже Кэлинеску

Феликс только рот разинул — винные пары мешали ему сообразить, что все это выдумки Стэникэ.

— Клянусь, об этом всем известно! — божился Стэ­никэ. — Я хотел жениться на ней, поднять ее до себя, не спрашивая ни о чем, все было готово, понимаете, я вкусил любовных наслаждений, а потом Отилия бросила меня.

— Вы хотели жениться на Отилии?

— Да, моншер [10], разве вы не знали?

Но, увидев, как побелело лицо Феликса, Стэникэ предпочел уклониться от этой темы.

— Таковы женщины, дорогой мой, не следует ими увлекаться. Возьмем мою Олимпию. Я уважаю ее, я бо­готворил ее (между нами — у нее великолепное тело, все качества выдающейся куртизанки), но она наводит на меня скуку. Подрезает мне крылья, мешает моим планам Мне нужна женщина светская, опытная, умная.

В эту минуту в комнату вошла весьма элегантная де­вушка с большим меховым боа на шее. Она выглядела очень оживленной. Стэникэ вскочил.

А, Джорджета, рад тебя видеть! Как поживаешь? Джорджета, ничего не ответив, опустилась на стул против Феликса, подперла рукой подбородок и придви­нула бокал, чтобы ей налили вина. Она спросила:

— А кто этот молодой человек?

— Ты с ним не знакома? Мой родственник по жене, чудесный юноша, студент-медик!

— Да? — ласково промолвила Джорджета, к смуще­нию Феликса, бесцеремонно разглядывая его.

Стэникэ отрекомендовал ее следующим образом:

— Это Джорджета, первоклассная девушка!

Джорджета действительно была хороша. У нее было полное личико и довольно пышная фигура, но она не ка­залась толстой. Черные густые волосы вились, как у неа­политанки. Две прелестные ямочки на щеках выглядели почти неправдоподобно. Ее удивительно нежная кожа по­ходила на мрамор и прекрасно гармонировала с пластич­ностью фигуры. Лицо было гладкое, чистое, губы сочные. Руки с миндалевидными тонкими ногтями отливали пер­ламутром. Казалось, ее брови и ресницы растут из барха­тистой мякоти персика. Дрожь пробежала по телу Фе­ликса при одном лишь взгляде на это изящное создание. Когда девушка пила, губы и зубы ее виднелись сквозь хрусталь, и Феликс мог убедиться в их безупречности. Двигалась она плавно, говорила просто и очень непри­нужденно, но с полнейшей благопристойностью, произ­нося слова мягко и вкрадчиво. Феликсу она сразу понра­вилась, хотя он догадывался о ее подозрительной профес­сии, и его несколько удивляло, что при столь редкостной красоте можно так низко пасть.

Джорджета внезапно подсела поближе к Феликсу.

— Как вас зовут? — точно школьница, спросила она.

— Феликс.

— Феликс, а дальше как?

— Сима.

— И вы изучаете медицину?

— Да.

— Как забавно! Я еще не была знакома ни с одним студентом-медиком.

Стэникэ ободряюще подмигнул Феликсу и сказал:

— Первоклассная девушка!

— Оставь меня в покое, приятель! — рассердилась Джорджета. — Что ты все выскакиваешь со своей «пер­воклассной девушкой»?

— Божественная! — воскликнул Стэникэ.

— Какой ты надоедливый! Налей мне еще вина.

Стэникэ налил вина, затем, сказав, что ему необхо­димо переговорить с кем-то в ресторане, вышел из ком­наты. Джорджета уселась поудобнее возле Феликса, об­дав его волной тонких духов. В зале вдруг заиграл хо­роший оркестр.

— Вы танцуете? — спросила Феликса Джорджета.

— Чуть-чуть...

По правде говоря, девушка как будто оробела. Феликс внушал ей уважение, она стеснялась юноши и силилась оставить свой привычный фривольный тон. Она расспрашивала его об университетской жизни, о коллегах. Фе­ликс любезно рассказывал обо всем, но заметив, что ста­новится скучным, умолк. Ему хотелось завести галант­ный разговор.

— Почему вы замолчали? Мне это интересно! — за­протестовала Джорджета. — В университете есть краси­вые девушки?

— Они не все безобразны, но разве такие красивые девушки, как вы, станут столько учиться, чтобы обеспе­чить свое будущее?

Этот неискусный комплимент все-таки привел Джорджету в восхищение.

— Вы считаете меня красивой? — спросила она.

— Очень красивой!

— Я польщена вашими словами! И вы тоже очень симпатичны.

Когда Стэникэ возвратился в сопровождении кельнера и толстого человека в смокинге, он был поражен мирной и невинной беседой Феликса и Джорджеты. Он ожидал другого.

— Я ухожу, пусть дадут счет, — заявил он. — А вы оставайтесь, если хотите.

Феликс отрицательно покачал головой, Джорджета также отказалась.

— Сегодня я устала и иду спать!

— Сколько с гостей причитается? — торжественно спросил толстяк.

Кельнер показал ему счет, и когда Стэникэ сделал вид, что намеревается расплатиться, человек в смокинге возразил:

— Вы не должны ничего!

— Дай вам бог здоровья, домнул Иоргу! — поблагода­рил его Стэникэ.

— Не забывайте меня! — сказал Иоргу. — Замолвите словечко домнулу Костаке, чтобы он продлил мой кон­тракт.

— Не беспокойтесь, — ответил Стэникэ и подошел к Иоргу поближе. — А чем же я целый день занимаюсь? Но я попрошу вас еще кое о чем. Знаете, к нему надо то и дело приставать, пугать его возможностью процесса и так далее, и мне приходится манкировать своими де­лами. Сейчас я немножко без денег, не можете ли вы дать мне двести лей? Гарантирую, что принесу вам продлен­ный контракт.

Иоргу, как и подобало коммерсанту, поразмыслил, слегка сдвинув брови, потом опять придал им обычное положение:

— Идет!

— Ура, выпьем еще бокал! — воскликнул Стэникэ. — Вы и не представляете себе, что такое контракт на это по­мещение. Какие дела здесь вершатся, ведь это прямо узловая станция! Чертов старик!

— Какой старик? — спросил Феликс, которого заин­тересовало, как зовут чертова старика.

— Ха-ха-ха, вы что, не знаете? — расхохотался Стэ­никэ. — Помещение — собственность дяди Костаке, а домнул Иоргу его арендует. Домнул Иоргу, позвольте вам представить племянника Костаке.

Домнул Иоргу протянул руку и весьма почтительно, по-купечески поклонился:

— Счастлив познакомиться. Прошу еще заходить к нам.

«Заняв» двести лей, Стэникэ вместе с Феликсом и Джорджетой вышел из комнаты. Феликс с удивлением увидел, что большой зал, где раздавались звуки вальса, уже полон хорошо одетыми людьми. Почти на каждом столике в ведерке со льдом стояло шампанское. Все взоры обратились на Джорджету, и какой-то господин даже сде­лал ей отчаянный знак, но девушка равнодушно пожала плечами. Стэникэ подозвал извозчика, и они втроем сели в экипаж.

Пока они ехали, Стэникэ все толкал локтем Феликса и подмигивал ему, что означало: «Поезжай с ней, не будь дураком!»

Джорджета и виду не подала, что заметила маневры Стэникэ, и лишь иногда дружелюбно взглядывала на Фе­ликса. Стэникэ под каким-то предлогом сошел в центре, а девушка попросила отвезти ее домой. Она жила на бульваре Елизаветы, близ парка Чишмиджиу. Феликс от вина слегка опьянел и уже утратил всякую щепетильность. Он не отступил бы и перед ночным приключением. Но все же ему было не совсем ясно положение этой девушки в обществе. Не вызывало сомнений, что она куртизанка, но ведь и здесь существуют неисчислимые градации. Джорджета выглядела такой утонченной, и он боялся, что совершит грубость, если попытается зайти к ней. Они со­шли перед довольно красивым трехэтажным домом. «Нет, конечно, эта девушка не какая-нибудь профессионалка лю­бовных дел», — подумал Феликс. Джорджета взглянула наверх и сказала, не уточняя:

— Я живу здесь!

В душе Феликса вспыхнула короткая борьба между врожденной порядочностью и подстрекательствами Стэ­никэ. Застенчивость победила, и Феликс сказал:

— Извините, я должен идти!

Джорджета посмотрела на него с нежностью, но так благопристойно, что опасения Феликса сделать ложный шаг возросли еще больше.

— Когда захотите повидать меня, приходите, — при­гласила его девушка. — После полудня я всегда дома, моя квартира — на втором этаже.

Они протянули друг другу руки. На минуту Феликса снова охватили колебания: поцеловать ей руку или только пожать? Он окинул взглядом пустынный бульвар. Если эта девушка — погибшее созданье, то, поцеловав ей руку, он выставит себя на посмешище, если нет, то не поцело­вав, обидит ее. Джорджета смеялась и ясным взглядом смотрела ему в лицо, пока Феликс в нерешительности сильно пожимал ее руку. В конце концов Феликс все же поцеловал ей руку и поспешно ушел. Девушка, не догады­вавшаяся о его сомнениях, поглядела ему вслед и вошла в дом, тихонько насвистывая шансонетку. «Милый маль­чик!» — думала она, поднимаясь по лестнице.

XI

Утром Марина рассказала Феликсу о тех неприятно­стях, которые Симион причиняет своей семье. Недавно он ушел из дому, и его с трудом нашли. Аглае решила пригласить более опытного врача, так как Симион стал очень беспокойным и не желал ни минуты сидеть на месте.