Искусство и Кофе - Софья Ролдугина

— Могу я рассчитывать на то, что на балу вы появитесь с одним из этих скромных даров? — шутливо поинтересовался дядя Рэйвен, но я чувствовала, что он совершенно серьезен.

Однако от маленькой шпильки удержаться не смогла.

— Конечно, да — если вы говорите об украшениях, а не о книге. Читать, пока все танцуют, было бы крайне невежливо.

Дядя Рэйвен улыбнулся и протянул руку, проводя кончиками пальцев вдоль моей скулы. Я почувствовала, что краснею — не от смущения, а потому что… потому что…

Не знаю, почему.

— Если вы собираетесь танцевать, дорогая невеста, то один танец точно будет за мной.

— Непременно, — чопорно кивнула я, с трудом удержавшись от смешка. — Леди Милдред, к слову, говорила, что вы танцуете ужасно.

— С ее точки зрения все, что я делал, внушало ужас, так что волноваться вам не о чем, Виржиния.

Только когда маркиз отнял руку, я осознала, какие холодные у него были пальцы. Святые небеса, он же, наверное, замерз, как последний бродяга, пока добирался до кофейни — в своем-то щегольском сюртуке да по такой погодке!

— Полагаю, наш договор нужно закрепить — хотя бы чашечкой горячего чая с пряностями, как вы считаете? — настойчиво предложила я и взяла маркиза за руку, уводя его к свободному столику. — Отказ не принимается, так и знайте.

— И не думал отказываться, — серьезно кивнул Рэйвен. — К тому же нам еще есть, что обсудить. Возвращаясь к статье в газете… Виржиния, как вам могло прийти в голову участвовать в подобном безумии? Зачем вас понесло в этот собор?

Я принужденно рассмеялась. Опять дядя Рэйвен за старое… Он неисправим.

— А с каких это пор собор является неподобающим местом для пребывания молодой особы?

Не успев присесть за столик, я подскочила и едва не налетела на дядю, любезно отодвинувшего для меня стул.

— Эллис! То есть мистер Норманн! Так вы еще здесь?

— А куда бы я делся? — детектив с веселым нахальством поглядывал на нас с маркизом, спрятав руки в карманы. Волосы у него были растрепаны и казались сейчас однородно-серыми — оптический эффект от смешавшихся темных и седых прядей. — Газета моя лежит здесь, да и плащ — вон, на крючке висит… Доброй ночи, лорд Рокпорт, не смотрите на меня так грозно. Честное слово, я ничего дурного не замышлял — по крайней мере, сегодня, — дотошно уточнил Эллис.

Маркиз крепко, почти до боли сжал мое плечо — не иначе, как от избытка чувств. Я раздраженно дернула рукой, чтобы освободиться.

— Не могу сказать, что рад видеть вас, мистер Норманн, — холодно произнес он. Дышать отчего-то стало труднее, как будто воздух стал острым и колким.

Детективу, впрочем, любые слова были нипочем.

— А я вот рад вас видеть, — шкодливо ухмыльнулся он и шагнул ближе. — У меня к вам разговор. Точнее, сделка.

— Обязательно обсуждать ее здесь и сейчас?

Голосом маркиза, думаю, можно было уже металл резать, как мягкий сыр.

— Конечно. Она ведь и Виржинии касается, — светло и беспечно улыбнулся Эллис. И, прежде чем Рэйвен успел что-либо возразить, продолжил скороговоркой: — Тот парикмахер, который покушался на нее, Халински, умер в тюрьме через два дня после задержания. Он совершенно точно был безумен. Он то рыдал, то смеялся, то сыпал угрозами, то звал покойную жену, то просто кричал — до сорванного горла, а потом беззвучно шептал что-то сжавшись в комок. Я дважды пытался допросить его — и все безрезультатно, ни одного внятного ответ. Но одна вещь накрепко засела у меня в памяти… — Эллис сделал паузу. Но маркиз теперь и не думал его перебивать. Он внимательно слушал, с каждым следующим словом детектива неосознанно подтягивая меня все ближе к себе, так, что к концу тирады я оказалась в плотном кольце объятий, то ли сдерживающем, то ли защищающем. — Я задавал Халински обычные в подобных случаях вопросы. Цель нападения, замыслы, сообщники… И всякий раз Халински начинал нести какую-то ерунду, всегда разную. И лишь ответы на один вопрос всегда повторялись, хотя я не сразу понял это, потому что отвечал безумец… на древнероманском. Но не так давно я додумался показать протоколы допросов одному знающему человеку, и тот нашел в потоке бессвязного бреда схожие по смыслу выражения. «Респонсум эспентактес» — ищущий ответа, и «коллигере дебита» — взыскивающий долги, и «коллигендис мессем» — собирающий урожай, и «прессор» — преследователь, и «кадавер» — мертвец, и «хоспитиум ноктем» — ночной гость, и «канус» — седой, и «окулис альбис» — белоглазый, — монотонно и жутко цитировал Эллис по памяти, закрыв глаза. Веки у него подрагивали. — Каждый раз, когда я спрашивал Халински о сообщнике, повторял это. А позже… позже выяснилось, что покойная жена безумца не была так уж похожа на Виржинию или на Эвани Тайлер. И еще, — Эллис открыл наконец глаза. — Женщина из лавки напротив дома, где жил Халински, была очень дружна с его покойной женой. По словам этой торговки, Халински сразу после смерти обожаемой супруги впал в черную меланхолию и сумел прийти в себя только через полтора месяца. И он однажды обмолвился, что ему в этом помог какой-то человек — «благородный господин с черной служанкой».

Маркиз резко выдохнул. Сердце у него заколотилось в бешеном ритме. Но если б я не стояла так — вплотную прижавшись, то даже и не заметила бы этого. Когда маркиз заговорил, голос его был ровным и холодным.

— Вы уверены, что торговка сказала именно это?

— Да. Я нарочно переспросил ее несколько раз. Но, видимо, слова Халински были слишком необычными и крепко запали ей в голову. «Благородный господин с черной служанкой» — нечасто такое можно встретить, даже в нашем Бромли, да? — внезапно усмехнулся Эллис. — А вот вы, маркиз, кажется, уже видели такого человека.

— Нет. Не видел, — произнес дядя Рэйвен с неожиданной болью в голосе. — Если бы я хоть раз увидел того человека, то Иден был бы жив.

Я резко отпрянула, выворачиваясь из дядиных объятий.

— Постойте, — я уперлась рукой ему в грудь. И жесткий, царапающий кожу сюртук, и пышный шелковый воротник сорочки сминались под пальцами одинаково легко. — Вы же не хотите сказать, что тот человек… устроил пожар четыре года назад?

«Убил моих родителей», — этого я выговорить не сумела.

— Я не знаю, — ответил маркиз, глядя будто бы сквозь меня. — Леди Милдред было что-то известно, уверен. Но она молчала до самого конца и теперь уже точно ничего не расскажет. Я искал этого человека, Виржиния. Сначала десять лет, а потом еще четыре года. И все, что смог найти — скупые свидетельства, туманные описания и одну старинную, растрескавшуюся лаковую миниатюру. На ней девочка, очень похожая на леди Милдред, держала за руку чернокожего ребенка, а за их спинами стоял человек в зеленом. Поперек его лица шла трещина. Это все.

Эллис, вот уже с полминуты молча наблюдавший за нами, вдруг быстрым шагом пересек комнату — до тех пор, пока не встал вплотную к нам. Я оказалась буквально зажата между ними — невысоким, по-женски хрупким детективом, в чьих волосах седины было больше, чем темного цвета, и возвышающимся над ним на целую голову Рэйвеном.

— Я могу найти того человека, — тихо произнес Эллис и медленно положил руки маркизу на плечи. Низким и маленьким он в тот момент не выглядел. — Я справлюсь. Еще ни один убийца не сумел меня обмануть. Рано или поздно я настигаю их всех. И сейчас я предлагаю вам сделку, Ричард Рэйвен Рокпорт, маркиз Рокпортский, глава Особой службы Его величества Вильгельма Второго. Я найду того, кто убил Идена и Ноэми, кто преследовал Виржинию, и отдам его вам. А вы взамен поможете мне дотянуться до тех, кого высокое положение хранит от правосудия. Сделка?

И Рэйвен ответил тихо, но в голосе его звенел раскаленный металл:

— Сделка.

Я думала, что вот прямо сейчас потеряю сознание и упаду между ними, сложившись пополам, как пустое платье, но крепко сомкнутые руки Рэйвена не позволили. А потом Эллис улыбнулся — сумасшедше, мальчишески и светло.

И сказал:

— Ну, и еще, дополнительным пунктом к сделке. Я хочу, чтоб вы перестали отгонять меня от Виржинии и постоянно вызывать на всякие там «профилактические допросы», надоело уже. Все равно я от нее не отвяжусь. Где я еще найду благородную леди, которая будет поить меня кофе бесплатно, угощать всякими десертами, выслушивать абсолютно все, что придет мне в голову, временами называть меня негодяем и идиотом, шипеть на меня, хвалить меня… и при этом ни капли, ни на грамм не влюбляться?

— Неправда, — не выдержала я и возмутилась. — Я вас очень люблю, Эллис… — оба, и маркиз, и детектив застыли, будто памятники сами себе. Я невозмутимо выпуталась из объятий маркиза, подлезла под поднятой рукой Эллиса, отошла на пару шагов и только тогда уточнила: — Как брата, разумеется.

И оглянулась.

И Эллис, и дядя Рэйвен смотрели на меня одинаково… неодобрительно. Мягко говоря.

Что ж, пожалуй, они сработаются — и, возможно, даже не сведут друг друга с ума.