И нет мне прощения - Татьяна Гармаш-Роффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какая низость! – ледяным тоном проговорил он. – Я наслышан, разумеется, о том, что за кадры работают в нашей полиции, но реальность превзошла худшие мои ожидания! Придумать подобное может только извращенец!
– В последнем пункте я с вами полностью согласен. Так зачем же вы это придумали? Для компромата?
– Впредь обращайтесь к моему адвокату!!!
– Вы ни в чем не обвиняетесь. Час адвоката еще не пробил. Впрочем, я вас больше не задерживаю, – и Серега протянул ему подписанный пропуск.
– Обломчик, – сообщил Громов, подходя к Кису.
– Я видел. Но не такой уж и обломчик: ясно, что так все и было, как мы предположили. Гектор слишком старательно играл свою роль, даже переигрывал, что равносильно признанию. Ты же не рассчитывал, что он тебе скажет правду?
– Не то чтоб рассчитывал, но все же немного надеялся, что он дрогнет, когда я ему весь его фокус-покус изнутри продемонстрирую… Но крепкий он оказался, гад! И имени самоубивца мы так и не узнали.
– У меня есть одна мыслишка… Но не скажу! – быстро добавил Кис. – Если все пойдет по плану, то назову тебе его имя часика через два-три… К вечеру, короче.
Серега посмотрел на друга и ничего не ответил. Он знал: спрашивать бесполезно. Детектив Кисанов обожал играть в свои детективные игры, и мешать ему не следовало.
Именно в этот момент Алексею позвонила Тамара. Кис махнул Сереге рукой – пока, мол, – и покинул здание, держа мобильный у уха.
К счастью, за указанные даты Тома обнаружила только девять заявлений о пропаже детей, и среди них оказалось одно отозванное. Кис прикинул: ребенок, пятилетняя девочка, пропала накануне самоубийства «художника», а вернулась домой на следующий день вечером, цела и невредима. Заявительницей выступала бабушка. Очень, очень вероятно, что это тот самый случай, который он ищет!
Он записал все девять адресов и телефонов, но первым делом позвонил бабушке, отозвавшей свое заявление, – Лидии Самойловне. Ему повезло: женщина оказалась разговорчивой, и уже из первых ее фраз Алексей понял, что девочка исчезла не просто так: ее похитили. Вернувшись, малышка рассказывала о «дяде с черным лицом»…
Он немедленно выехал по указанному адресу в Бибирево.
Выехал немедленно, а ехал медленно, в плотных пробках. И размышлял Кис о том, как много еще осталось необдуманного, отложенного «на потом». Роль Константина в этом деле; слово «избавиться», услышанное Аидой, и уйма мелких, но существенных деталей, которые необходимо осмыслить и проверить…
Алексей чувствовал, что близок к разгадке, да только ощущениями в его профессии не оперируют. Нужна логика, нужны факты! И сейчас он очень надеялся, что не ошибся, что получит кое-какие важные факты из первых рук.
Лидия Самойловна оказалась бабушкой молодой, лет сорока пяти. Если только она не делала пластическую операцию (что маловероятно: удовольствие это дорогое, а обстановка квартиры отнюдь не наводила на мысль о большом достатке), то ее дочери должно быть лет двадцать пять или чуть больше. Тогда как самоубийце он дал бы сорок – сорок два, насколько можно судить по фотографиям.
Предположение его подтвердилось вскорости.
От Лидии Самойловны он узнал, что ее дочь Люба вышла замуж за человека значительно старше себя. Он был бизнесменом, покупал жене дорогие вещицы, планировал купить роскошную квартиру и новую машину, – в общем, зажить в ближайшем будущем на широкую ногу.
Рассказывая, она кивнула на фотографию в рамке, стоявшую на книжной полке: мол, смотрите сами, какое счастливое семейство! Алексей взял снимок в руки. Сомнений нет, это он, «возлюбленный» Аиды!
Лидия Самойловна грустно вздохнула и продолжила:
– Только вот мечтам Любы не суждено было сбыться: дела Вани…
– А по отчеству?..
– Как Тургенев он, Иван Сергеевич.
– И по фамилии…
– Качалин.
– Одну минуту…
Кис отошел в сторонку и немедленно скинул Громову эсэмэску с данными.
– Итак, дела Ивана?..
– Дела шли все хуже, пока он не разорился окончательно. Влез в долги, продал свою квартиру в Омске, – он из Омска родом, – но и это не помогло. Да и то, какой из Вани бизнесмен – бывший преподаватель истории в лицее, человек образованный и умный, да только не тем умом, который требуется в бизнесе. Мягкий, доверчивый… Сначала они ссориться стали с Любой, а полгода назад она и вовсе его бросила, уехала в Турцию с богатым турком. Да ладно б мужа бросила, – но и мать, и ребенка… Ох, разве этому я дочку учила? Я хорошему ее учила, правильному! Да только не пошло мое воспитание ей на пользу… – сокрушалась Лидия Самойловна. – Отчего так бывает, а? Вроде росла добрая девочка, всех бездомных котят и щенков норовила домой притащить, жалела их… А вот дитя собственное не пожалела, бросила! На деньги польстилась! Эх…
Лидия Самойловна осталась жить с зятем и внучкой. Ваня и отец, и зять хороший, они прекрасно ладили. Но вот в последнее время что-то странное с Ваней происходит: раздобыл где-то кучу денег, зато стал редко бывать дома. Правда, звонил ей каждый день, дочкой интересовался. А теперь и звонить перестал…
– Давно?
– Не знаю, дня четыре или пять… Когда Оленька пропала, я в таком ужасе была, Ване обзвонилась, но он ни разу не ответил!
Алексей не посмел рассказать Лидии Самойловне, отчего не звонит ее зять. Под конец скажет, – придется, куда ж деваться! – но только не сейчас. Сейчас нужно выяснить, что с девочкой случилось.
– Продиктуйте мне его номер, пожалуйста.
Это оказался не тот номер, который соответствовал аппарату, зарегистрированному на имя Аиды. Но в квартире, которую он снимал, не нашлось ни того, ни другого телефона.
Одна фраза из рассказа Лидии Самойловны зацепила внимание детектива, но он отложил ее додумывание на потом. Впрочем, Кис уже представлял, как эта информация впишется в его гипотезу.
– А теперь об исчезновении девочки расскажите поподробнее, пожалуйста.
– Ох, да вы ведь для этого пришли! Извините, заговорила я вас!
– Что вы, мне интересно послушать, – улыбнулся Кис.
Лидия Самойловна не могла даже представить, до какой степени ему интересно!
– Чаю вам даже не предложила, вот ведь какая хозяйка! Или кофе лучше?
Алексей вежливо отказался.
– А девочка здесь, кстати?
– Оленька в своей комнате играет. Вы хотите с ней поговорить?
– Да, но сначала расскажите сами.
…Детский сад находится прямо во дворе дома, едва ли не напротив их подъезда, поэтому Оленька всегда приходила домой сама. А в тот треклятый день не пришла. Люди видели, что девочку, когда она уже подходила к подъезду, быстро втянули в черную машину, и та резво укатила. Никто даже номеров не успел заметить!
Лидия Самойловна тут же кинулась в полицию, у нее заявление приняли, обещали искать. И еще сказали, чтоб она предупредила, если вдруг потребуют выкуп.
– Выкуп, представляете! Мы с внучкой от зарплаты до зарплаты еле концы с концами сводим! Хорошо, что Ване удалось заработать деньги, он мне много дал… Хотя тогда я еще подумала: уж не шальные ли деньги? Может, из-за них Оленьку похитили? Но никто мне не позвонил, выкупа никакого не требовал, а Оленька на следующий день сама пришла домой, к вечеру. Как пришла, так и спать легла и до утра проспала. Мне кажется, ей снотворное дали. Я ее осмотрела – вроде никакого зла моей девочке не причинили, – а на следующий день и к врачу сводила, убедилась, что никто Оленьку не тронул, не обидел. И зачем ее похищали, ума не приложу! Я вам Оленьку приведу, спросите ее сами, но ничего она вам не скажет: не помнит. Только «дядю с черным лицом»…
…Раньше Алексей совершенно не представлял, как разговаривать с детьми, но с тех пор, как у него самого появились малыши, он стал чувствовать себя с маленьким народцем совершенно непринужденно. Более того, теперь ему прошлые страхи и неловкость казались смешными. Проблемы общения явно гнездились во взрослых, а не в детях.
– Меня зовут Алексей, – он присел на корточки перед пятилетней синеглазой девочкой. – А тебя как?
Оля спряталась за бабушку. Алексей понимал, что девочка травмирована коротким, но страшным для нее похищением, и счел, что будет правильным разговаривать с ней так, будто ничего не случилось.
– А я знаю! Тебя зовут Олей, верно?
– Откуда ты знаешь? – высунулась девочка из-за стройных ног своей молодой бабушки, облаченных в узкие, по моде, брючки.
– Я волшебник.
– Правда? – Оля распахнула синие глазенки и вышла из своего убежища. – А ты можешь выполнить мое желание? У меня всего одно, ты не думай, я не нахалка, как в «Сказке о рыбаке и рыбке»!
– Нахалка? – удивился Алексей.
– Нет, я не-на-хал-ка!
Кис посмотрел на бабушку в поисках объяснения.
– Это моя трактовка сказки Пушкина. А что, разве не так?
– Пожалуй, – кивнул детектив. – Просто мне такое определение никогда не приходило в голову, – улыбнулся он. – И какое же у тебя желание? – несколько озадаченно спросил он девочку, от души надеясь, что оно ограничится мороженым или игрушкой.
