Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах - Валерий Воскобойников

Хильдебрандт хотел отправиться сразу, как был, без оружия. Рюдегера он знал, любил и был потрясен известием.

— Куда ты собрался идти невооруженным! — вскричал Вольфхарт. — Нибелунги стали как звери, они решат, что ты их испугался, и только унизят тебя. Надень скорее доспехи, если хочешь, чтоб говорили с тобой уважительно.

Хильдебрандт, торопясь, надел кольчугу, взял в руки меч, щит.

— Мы не допустим, чтобы ты шел один, и все проводим тебя, — сказал Вольфхарт. — Тогда уж точно не посмеют тебя унизить.

— Смотрите-ка! — крикнул Фолькер, глядящий в окно из зала. — К нам спешит дружина бернцев. С мечами на изготовку — уж не захотелось ли им тоже подраться!

Бургунды отдыхали после очередного сражения, сидя на чем попало.

— Они клялись нам вчера в мире, когда выходили из зала, — проговорил Гунтер. — Дитрих не станет ввязываться, я знаю.

Скоро по лестнице прогрохотали шаги бернцев, и в дверях встал старик Хильдебрандт. За его спиной маячил Вольфхарт.

Хильдебрандт тяжело нагнулся, поставил у ног щит и спросил:

— Нас прислал король Дитрих узнать, верно ли, что в бою убит Рюдегер Бехларенский. Если так, то это очень печально, рейнцы!

— Ты не ошибся, старик, но лучше бы это была неправда. Мы и сами скорбим, достойней маркграфа мало я знал людей, — ответил Хаген, и все замолчали надолго.

— Кто же убил его? — спросил наконец Хильдебрандт. — Кому я должен платить за это несчастье?

— Тот, кто убил, уже заплатил своей жизнью: они упали вместе — Гернот, наш король, и маркграф.

— Я так все и расскажу нашему Дитриху, а теперь, нибелунги, прошу об услуге: выдайте нам тело, чтобы оплакать маркграфа по чести и похоронить так, как он того заслуживает.

— Это разумно, — отозвался печально Гунтер. — Рюдегер был добр к нам, мы любили его. За такое желание и верность другу — вам честь и хвала!

На том бы все и кончилось: бургунды выдали бы тело маркграфа, амелунги унесли бы его оплакивать, но вышло иначе.

— Эй, вы, нам надоело вас уговаривать, немедленно выдайте тело! — выкрикнул вдруг нетерпеливый, вспыльчивый Вольфхарт, и голос его от волнения сорвался.

— Что там за писк? — тут же отозвался Фолькер. — Если ты так торопишься, иди сюда и возьми его сам — вон он купается в крови.

— Жаль, что король запретил нам вступать с вами в ссору, не то я бы проучил вас за грубость, господин скрипач! — сказал в ответ Вольфхарт. — Несите немедленно тело.

— Ну уж нет, иди за ним сам. А запрет исполняет лишь трус, каковым вы, как я погляжу, и являетесь.

— Молодец, Фолькер, хорошо сказано, — отметил из своего угла Хаген.

— Вы горазды болтать, и придется мне все-таки укоротить ваш язык! — сказал разъяренный Вольфхарт.

— Только сначала я разделю ваш шлем пополам, а заодно и голову!

Вольфхарт рванулся в зал, но Хильдебрандт его обхватил и прижал к дверям.

— Не смей обнажать меч на нибелунгов, или забыл о словах Дитриха!

— Да отпустите вы этого щенка, который строит из себя льва, старик! — крикнул Фолькер. — Я поучу его вежливости.

Вольфхарт рванулся, освободился из объятий дяди и оказался в дверях. Старый Хильдебрандт все же успел опередить его и первым влетел в зал, обнажая меч. За ними, топоча по лестнице, вбежали все воины из дружины Дитриха.

И вновь началась кровавая рубка.

Хильдебрандт бесстрашно наскочил на Хагена, и удар меча его пришелся по тому щиту, который остался у Хагена на память от Рюдегера. Но тут же поток ворвавшихся бернцев разнес их в разные стороны зала.

Лучшие воины, которых знала земля, дрались отчаянно и падали друг возле друга.

Хаген обернулся на мгновение и увидел, что рухнул брат его, Данкварт. И сразу двое бернцев были повержены им — за себя и за брата.

Вольфхарт прошел несколько раз через зал, разя бургундов, он стремился сойтись в поединке с Фолькером, но их разбрасывали другие дерущиеся бойцы.

Только все меньше их становилось, и уже самые отважные валились на пол, подкошенные ударом.

Фолькера достал сам Хильдебрандт, после того как могучий шпильман зарубил другого могучего воина — герцога Зигштаба. Многие сражения прошел герцог со славою, но меч шпильмана в этом зале оборвал его жизнь.

Однако не успел он возрадоваться, как упал, зарубленный стариком. Оставалась еще у Хильдебрандта былая сила!

А Вольфхарту достался другой противник — король Гизельхер. Не мог юный король стерпеть, глядя, как меч вспыльчивого бернца поражает одного вассала за другим, пробился к нему и рассек на нем кольчугу. Вольфхарт, шатаясь, с окровавленной грудью, отбросил щит под ноги другим дерущимся бойцам, ухватился двумя руками за меч и ответил таким страшным ударом, что рассек на короле и шлем его, и панцирь. Они рухнули рядом, как и многие другие герои.

Когда была выбита вся дружина короля Дитриха, а от нибелунгов остались лишь Гунтер и Хаген, старый Хильдебрандт, который, благодаря своей верткости, остался без единой царапины, нагнулся над телом племянника и попробовал вынести его из зала.

Но тяжел оказался племянник, а Хагену не хватало еще одного мертвеца. Да и вспомнил он, кто зарубил друга его, Фольсера.

— Остановись, Хильдебрандт! Неплохо бы нам побеседовать! — И он, в который раз за эти два дня, рассмеялся своим ужасным смехом. — Или я не должник твой?

Король Гунтер, прислонившись к стене, наблюдал за их скоротечным боем. Сил у него самого хватало лишь на то, чтобы, держась за стену, не свалиться на пол.

Хильдебрандт смело взмахнул тяжелым своим мечом, но меч его, как и в начале битвы, отскочил от щита Хагена, подаренного Рюдегером.

— А ты многим нашим бойцам сегодня укоротил жизни. Не слишком ли длинна и твоя! — проговорил Хаген и ударил своим Бальмунгом.

Он рассек на плече старика кольчугу, и тот, поняв, что бой будет проигран, неожиданно для Хагена отпрыгнул в сторону, закинул щит за спину и бросился к лестнице.

В покоях своих в одиночестве сидел мрачный король Дитрих Бернский. Не хотел он вмешиваться в чужие распри, только как на то посмотрят Этцель с Кримхильдой, когда гостей гуннские воины или порубят всех до одного, или повяжут и бросят в темницу?

И если правда, что вина в гибели добрейшего маркграфа на нибелунгах, то придется все-таки и ему вступить в разговор с гостями. Лишь бы скорей вернулся старик Хильдебрандт и сказал, в чем там дело.

Наконец Хильдебрандт появился из-за угла. Забрызганный кровью, со щитом, закинутым за спину, зажимая правое плечо, старик подходил все ближе, и вид его был дик.

— Неужели и вы ввязались в их ссору, или я не предупредил вас? — раздраженно спросил король. — Кто вас так отделал?

— Этот черт, Хаген из Тронье. Я уже уходил, когда он на меня бросился, едва удалось унести ноги.

— Правильно сделал. Я бы и сам наказал вас, если б не ваша старость. Вы сообразите, что сделали: я обещаю им мир, а вы затеваете ссору.

— Мой государь, я повинен лишь в том, что просил их выдать нам тело несчастного Рюдегера, они же отказались выполнить и это.

— Вы хотите сказать, что маркграфа убили они? Это верно? Кто убийца его?

— Маркграфа убил король Гернот. Но и сам улегся с ним рядом.

— Милый, добрый ко всем человек — и они его зарубили! Это непостижимо. Теперь я и сам пойду говорить с ними, такого спускать нельзя. За убийство маркграфа ответят мне братья Гернота. Зовите сюда дружину, пусть скорей надевают доспехи!

— Король, мне некого звать, — ответил трясущимися губами Хильдебрандт. — От всей вашей дружины остался лишь я. Остальные лежат там, в том зале.

Король, надевавший доспехи, пошатнулся от этой вести. Страшнее несчастья у него еще не было. В один день он превратился в беднейшего из людей. И не с кем ему теперь было отвоевывать родную страну.

— Как могло случиться, несчастный, что там полегла вся дружина? Ведь у наших бойцов были свежие силы, а те — истомлены? И скажи, остался ли в живых кто-то из нибелунгов? С кого мне спросить за несчастье?

— Живы лишь Хаген и Гунтер.

Недолго сражался Дитрих с искуснейшими из бойцов. Обессиленных, он сжал их одного за другим в крепких объятиях, связал и доставил в темницу. С Кримхильды он взял слово, что пленных оставят живыми, сам же, рыдая по убитым богатырям, пошел, не разбирая дороги.

— Что, Хаген, не пора ли вернуть вам свой долг? — Пришла королева Кримхильда в темницу к своему ненавистному врагу. — Верните хотя бы мой клад, тот, что дарил мне Зигфрид на свадьбу. Скажите же, где он? Или мне придется лишить вас жизни.

Но Хаген лишь усмехнулся страшной своею улыбкой:

— Не стращайте меня понапрасну. Я поклялся вашим братьям молчать о том кладе, пока не узнаю, что все они умерли.

— От клятвы такой я освобожу вас легко. Смотрите, сейчас вам принесут голову последнего из королей! Того, с кем вместе вы убивали моего Зигфрида.