Царь нигилистов 3 - Наталья Львовна Точильникова

Я не только европейские конституции прочитал, я посмотрел все, что есть по истории Царства Польского и Великого княжества Финляндского. Мне надо было понять, почему там такая разная ситуация.

Финский сейм реально собирается, его реально слушают и решения учитывают. Финскую культуру не давят, университеты не закрывают, религию не трогают, на финском языке ведут делопроизводство. И мы видим спокойную страну, которая ни разу не бунтовала. Единственное, что мне кажется неправильным — это отсутствие единого экономического пространства с Россией. Ну, зачем надо, чтобы финны делали специальный паспорт для въезда на территорию метрополии? Зачем нужны таможенные барьеры? Главное преимущество империи — это большая родная страна, в которой нет внутренних границ, общий рынок, единая валюта, свободная торговля и свобода передвижения без всяких виз по всей территории. Так было в Риме. Почему мы это не заимствуем?

Царство Польское. Здесь ситуация прямо противоположна и совсем не радостна. Начиналось все неплохо: в 1815 года Александр Павлович дал конституцию. Пока конституция действовала все было спокойно. Но уже в 1820-м император зачем-то начал конфликтовать с сеймом. Я честно не понимаю, почему. Ни один спорный вопрос не показался мне принципиальным. Здесь прежде всего надо понять, зачем они нам нужны. Если в качестве буфера с Западом, источника рекрутов, ресурсов и налоговых поступлений, то какая нам разница, есть ли у них суд присяжных.

И зачем мы им нужны. Вассальная клятва — это двухсторонний договор. Если мы забираем у них независимость, должны что-то дать взамен. Например, преимущества империи вроде общего рынка, защиты от внешних врагов, свободного обмена знаниями и идеями, инвестиции, наконец. А если сюзерен их в грош не ставит, закрывает университеты, грозится сравнять с землей столицу, преследует местных лидеров мнений, уничтожает язык — на что им такой сюзерен?

Нельзя сравнивать холодных спокойных финнов и поляков с их гонором и воспоминаниями о Великой Польше? Я не очень верю в национальный характер. Но, даже если так. Поляки горды, зато финны упрямы: одно другого стоит. И учитывать это надо. Зачем наносить дополнительные раны их драгоценному польскому гонору, если можно без этого обойтись? Вот и рвануло при дедушке. Боюсь, что не последний раз. Там столько дров наломано, что я не уверен, можно ли вообще исправить ситуацию. Там Россия четверть века сидит на штыках. Думаю, что в течение 5-10 ближайших лет будет новый мятеж.

Вопреки тому, что говорил Талейран, на штыках можно долго сидеть. Но стоит ли? Это же трата ресурсов: каждое подавление протестов обходится как маленькая война. И что возьмешь с мятежного региона: собираемость налогов плохая, рекруты ненадежны (а их и не берут), промышленность в упадке, и население нас ненавидит всеми фибрами души и только и повторяет про себя, как молитву: «Не забудем, не простим!»

Что делать?

Собирать сейм опасно, они могут сразу отложиться. Возвращать конституцию 1815 года — тоже, по той же причине. Если только освободить крестьян. Тогда у нас появится социальная база в борьбе против мятежной шляхты. Но тоже опасно, как всякая экономическая перестройка. Может вызвать падение жизненного уровня и недовольство населения.

Но этого мы и в России не минуем.

Чего нельзя делать точно — так это русификацию. Это контрпродуктивно. Пусть себе изучают родной язык, издают на нем литературу, гордятся родной историей и с тоской вспоминают магдебургское право.

Будет им право лучше магдебургского. Судебная реформа все равно нужна.

Но пока эти национальные игрушки им никто не запрещает — они могут остаться игрушками. Пока мы их не трогаем — это просто клубы по интересам. Но как только начнем давить, у националистов появится мощный аргумент в пользу отделения.

Я бы разделил Россию на унитарную часть и национальные автономии. Последние — это царство Польское, Великое Княжество Финляндское, Прибалтика, Грузия, Кавказ и Средняя Азия.

Национальный вопрос — это самое опасное минное поле в Российской политике. Если у национальных окраин слишком много прав, это бомба под единство империи, но отбирать их назад нельзя, ибо будут протесты.

Им надо дать представительство в парламенте. Американская революция началась с лозунга: «Никаких налогов без представительства». И у нас может быть тоже самое.

Государь! Позвольте мне дописать национальный раздел! Я же не говорю, что он немедленно должен быть принят. Я его недаром оставил на потом. Как самый нетривиальный, полный подводных камней и чреватый будущими кровавыми междоусобицами, если мы что-то сделаем не так.

С надеждой на понимание и прощение (ежели в чем виноват),

Ваш сын и верноподданный, Саша.

Он отложил письмо и посыпал его песочком. Потом надо будет перечитать, вычеркнуть все лишнее и переписать на чистовик.

Раздался скрип.

Саша обернулся. Окошечко в двери было откинуто.

— Ваше Императорское Высочество! — позвал гренадер.

Глава 17

Саша подошел к двери.

За окошечком ждал седоусый георгиевский кавалер с четырьмя крестами, который вчера упрекал за обращение «господа».

— Щи для вас, Ваше Императорское Высочество, не побрезгуйте!

— Где уж мне брезговать-то, арестанту! — заметил Саша.

— Мы сметанки туда положили домашней, деревенской.

— Обалдеть! Благодарствую.

Суп был налит во вполне тюремного вида тарелку, видимо, оловянную, но пах и правда вполне себе. Не баланда. Как-то это прямо лайтово по сравнению с тюрьмами двадцать первого века.

К щам шел большой ломоть черного хлеба и кружка кваса.

— Как вас зовут? — спросил он гренадера.

— Ильей.

— А по батюшке?

— Терентьевичем, — немного смутившись, ответил солдат.

— Спасибо вам, Илья Терентьевич, — сказал Саша.

Щи оказались вполне приличными, так что Саша отдал пустую тарелку.

И вернулся к письму.

В национальном вопросе ему не хватало компетентности, он почувствовал это сразу и не стал писать этот раздел. Но обойти тему было нельзя. Если будет принят билль о правах со свободой слова, то и националисты, и сепаратисты смогут этой свободой воспользоваться. Свобода слова — она либо для всех, либо не для кого.

И что тогда с этим делать?

В правах для национальных автономий есть, конечно, опасность. Региональные парламенты — это центры власти, а значит они смогут взбунтоваться и объявить независимость. Как уже было в Польше при Николае Павловиче. Сейм просто низложил его в качестве польского короля.

С другой стороны, финны же этого не делают. Им же не приходит в голову лишить власти русского царя, который по совместительству Великий Князь Финляндский.