Замок пилигрима - Вайолет Уинспир

— А сколько ему сейчас? — Кент привалился к стене и закурил сигарету. Выдохнув дым, он прищурился, и глаза его превратились в две узкие голубые щелочки.

— Ему приблизительно тридцать пять. — Она отодвинула золотистую веточку, касавшуюся ее щеки. Ивейн выглядела такой молодой, такой неуверенной в своем будущем. Пока ее учитель болеет, она не может поговорить с ним насчет работы в Мадриде, которую он для нее наметил.

— Я почему-то думал, что он старше. — Кент улыбнулся одним уголком рта. — Значит, он хорош собой, да? Тогда странно, что ты в него не влюбилась по уши. Я слышал, что испанцы славятся особым шармом!

— Особый испанский шарм?

— Вы знаете, о чем я говорю, мисс Пилгрим. — Кент наклонился вперед и дернул ее за прядку волос, сразу напомнив Рике и заставив тут же увернуться от его прикосновения. Кент усмехнулся. — Вы стесняетесь мужчин, Ивейн?

— Я предпочитаю оставаться с ними друзьями, — возразила она.

— Потому что так удобнее?

— Я не считаю необходимым флиртовать с каждым мужчиной, которого встречаю.

— Вы полагаете, что отношения между мужчиной и женщиной должны оставаться неоскверненными? Для одного-единственного? — Голубые глаза Кента вспыхнули любопытством. — Неужели я наконец встретил щепетильную девушку, которая может полюбить парня не только за то, что он обеспечивает ее?

— Кент, не все женщины расчетливы!

— Те, которых я до сих пор встречал, скорее хотели распустить хвост веером, чем свить любовное гнездышко.

— Надеюсь, ты избежал когтей этих хищниц, потому что, полагаю, ты и сам довольно коварная птичка. Ты точно знаешь, что тебе нужно.

— А может быть, мне нужен кто-то вроде тебя? — Кент говорил легко, но глаза его при этих словах блеснули. — Твое сердце свободно, Ивейн?

— Да, и надеюсь сохранить его таким. — Она спрыгнула со стены, и они направились к таверне на пляже, столики которой прятались от солнца под парусиновыми тентами.

От долгой прогулки под палящим солнцем обоим захотелось пить. Кент заказал пару больших фруктовых коктейлей со льдом и попросил официанта принести им меню через четверть часа. В нескольких ярдах от них ослепительно сверкало море, стайка чаек кричала и носилась над гребнями волн.

Приятно было потягивать ледяной напиток в обществе симпатичного молодого человека. Ивейн в тот момент еще не понимала, что она постепенно втягивается в отношения, которые могли дать ей больше, чем страсть Рике, гораздо больше — но меньше, чем верная влюбленность, о которой она мечтала.

Ей нравился Кент, и ей было приятно с ним. Его мать оказалась очаровательной, добрейшей, наивно любопытной женщиной. Только вчера вечером, когда они сидели под звездами на палубе яхты, миссис Крейсон намекнула, что с Ивейн, наверное, было бы приятно путешествовать вместе. Они скоро отплывают к берегам Испании, потом в Португалию, а потом домой, в Америку. Ивейн может поехать с ними… если пожелает.

— Вернись из своего далека. — Кент взял ее за руку и сжал тонкие пальчики. — Мне вдруг стало так грустно, как будто для меня нет места в твоих мыслях.

— Но я как раз думала о тебе. — Она задумчиво улыбнулась ему. — Я буду скучать по тебе, Кент, когда ты уплывешь отсюда.

— Тогда поплывем вместе, — стал ласково упрашивать он ее. — Маме ты нравишься. Она уже довольно открыто намекала, что ты можешь работать в ее фирме, и мы с тобой спокойно и постепенно будем развивать наши отношения. А если у нас ничего не получится — причем имей в виду, не по моей вине, — то, что ты тогда теряешь? Ты говорила мне, что все равно уезжаешь с острова Леон, чтобы отправиться работать в Мадрид. Совсем одна? — Он еще крепче сжал ее пальцы. — Такая девушка, как ты? Нежный котенок с таким одиночеством в глазах! Это странно, Ивейн! Не могу понять, кто причина твоей постоянной тоски!

— Это у меня просто от голода, я умираю, хочу больших королевских креветок! — Ивейн засмеялась. — Щелкни пальцами, как заправский испанец, и давай посмотрим на меню.

— Но я не испанец, детка.

Она посмотрела на его короткие светлые волосы, бирюзовые глаза, на то, как он вдруг поджал губы.

— Нет, в тебе нет и тени испанца, Кент.

— А для тебя это важно?

— Наоборот, мне это даже… придает уверенности.

— Да, более надежная почва, никаких пожаров и взрывов внутри, да? Никаких скрытых вулканов?

Она засмеялась, подавляя убийственные воспоминания о том, какой вулкан разбудила в доне Хуане. Как он взорвался, когда она подняла и подала ему трость! В каком бешенстве он велел ей оставить при себе свою жалость. Жалость? Она никогда не испытывала ничего подобного к этому сильному, такому мужественному, такому независимому человеку. Она просто хотела передать ему хоть искорку своего сердечного тепла.

Кент откинулся на стуле, держа в руке стакан.

— Солидные, обеспеченные люди, в конце концов, могут дать больше, чем загадочные персоны, с которыми невозможно по-настоящему сблизиться. Думаю, если ты поедешь с нами, если ты без оглядки покинешь этот остров, ты найдешь свое счастье.

Она уставилась сначала на Кента, потом на отдаленные отроги испанских гор, на фиолетовые пики над сине-золотым горизонтом.

— До нашего знакомства я уже так настроилась ехать в Мадрид… — Она перевела взгляд на Кента. — Отец Ракель давал мне уроки по искусству и предметам старины. Я хотела начать карьеру в этой области.

— В Калифорнии тоже есть картинные галереи, и я буду там с тобой, Ивейн.

— Вы, американцы, очень настойчиво рекламируете свой товар.

— Там апельсиновые рощи и дома из белого камня. Тебе там понравится.

— А вы с мамой тоже живете в доме из белого камня, Кент?

— Да. — Он задумчиво улыбнулся. — У нас два внутренних дворика, и есть деревья камелии. Они цветут ярко-розовыми цветами. Знаешь, очень красиво на фоне белых стен.

— Я, — Ивейн нерешительно вздохнула, — ничего не могу решить, не обговорив этого прежде с моим опекуном.

— Ведь он только временно твой опекун, Ивейн. Ты же не его собственность!

— Нет, но он был очень добр ко мне. Когда меня выловили из моря и привезли сюда на лодке, у меня не было ничего. Он уладил с испанскими властями вопрос, чтобы я могла остаться пожить здесь в качестве его личной гостьи. Он послал в Мадрид за самой лучшей одеждой для меня. Он уговорил сеньора Фонеску обучать меня. Я… я ведь была всего лишь служанкой-компаньонкой. А он всегда обращался со мной почти как… как со своей племянницей.

— Но не дочерью?

— Ну, он для этого слишком молод. — Она чуть улыбнулась. — Если только молодой гаучо не был слишком безрассуден!