Пешки (СИ) - Татьяна Чернявская

— А ты не боишься уже нарисованное коленками размазать?

Травница внимательно наблюдала за увлекательным действом. Рисование чёрным по чёрному ещё и в темноте ранее казалось ей приступом идиотизма, а не элементом вызова духа. Алеандр не видела в этом никакого смысла. К слову, она вообще ничего не видела. Наверное, само название «тенегляд» происходило именно из этой особенности в ночных бдениях. Хотя Валент серьёзно сомневалась в том, что подруга сама разбирала накарябанное, а не просто воспроизводила движения по памяти, как делала в ученичестве. Делиться своими догадками относительно профессионализма духовника Эл предусмотрительно не стала.

Неожиданно совершенно незаметные линии вспыхнули тонкими буроватыми искрами и зависли в пяди от земли, образуя странный хоровод двух квадратов и одного неправильного треугольника в сопровождении кучи мелких рун и завитушек. При этом руны полыхали маленькими язычками чародейского пламени и превращали овраг в прекрасные декорации для трагедии. Как только травница подумала об этом, идея присутствовать при вызове и упокоении местных мятежных духов сразу же перестала ей нравиться. Слишком уж отстранённо и неестественно выглядела во всём этом световом великолепии Яританна, словно восковая кукла или зомби.

— Решай ты туда или сюда? — сердито рявкнула Танка.

Травница напряжённо начала вглядываться в темноту, но не заметила коварного духа, только раздражённого духовника с нахмуренными бровями. Девушка невольно попятилась, и из‑под её ноги выскользнул ещё один пламенеющий завиток и влился в хоровод с собратьями. Представив, как под ногами струилась чужая сила, Алеандр невольно поёжилась и предпочла держаться подальше. Танка тем временем, что‑то упоённо вещала, подняв к небу синюшные ручки и медленно оборачиваясь вокруг своей оси. Её плавные движения и странные подёргивания вполне могли сойти за экзотический танец, если бы не отстранённое лицо и хрипловатые звуки из горла, больше похожие на предсмертные хрипы. В который раз Валент удостоверилась в правильности выбора специализации: каким бы ни был зловонным эликсир, рвать связки и неестественно дёргаться ей никогда не приходилось.

Яританна же не испытывала особых неудобств, она продолжала поворачиваться, медленно раскачиваясь на ветру. Вдруг она резко опустилась, ударяя ладонями о землю, рисунок обрушился следом, впечатываясь в площадку. Тут же вспыхнули свечи, выпустив в небо витые струйки голубоватого дыма. Дым сперва обволок фигуру расслабленно сидящей девушки полупрозрачным коконом, после пополз по оврагу, жадно заглатывая тени и очертания предметов. В его глубинах, казалось, копошилось что‑то насекомообразное и определённо мерзкое. Оно было жутким и удивительно натуральным, Эл даже слышала издаваемые им вопли. Далёкие голоса забытых духов призывали к насилию и мародёрству протяжно, несвязно и душевно. Одно заставляло Алеандр недовольно хмуриться: голоса раздавались откуда‑то сверху и постепенно приближались.

Сквозь привычный шелест заклятья Танка расслышала посторонний гомон явно пьяного мужичья, жаждущего острых ощущений путём проверенного веками мордобоя. «Ах, чтобы эти молодожёны также шумно разводились, как женятся!» — в сердцах выругалась духовник, не решаясь разорвать контакт с притихшим полем. Пока всё шло подозрительно легко и спокойно: поле не проявило сопротивления, дух не протестует с воплями, Эл не комментирует под руку, что всегда делала на алхимии. Это вызывало беспокойство. Яританна обернулась, но через послед не смогла рассмотреть напарницу. Тут что‑то звонко щёлкнуло возле самого лица девушки, обдав волной инфернальных миазмов. Девушка невольно отшатнулась, заваливаясь на спину и со смесью изумления и ужаса взирая на тварь, вылезающую из центра.

За длинной узкой мордой с прижатыми по бокам ушами и внушительными клыками из земли стала подниматься белёсая холка. Если зверя и звали Федоской, то уж человека он напоминал меньше всего. Вязкая дымка свечей продолжала ткать духа, щедро вывалив под ноги травнице кучу призрачных внутренностей. Большой матёрый волчара с вспоротым брюхом протяжно взвыл, оглушая несчастного вызывающего сразу на оба уха. Танка его стенания прекрасно понимала: медленно подыхать в выпотрошенном виде — приятного мало.

Не успела Чаронит среагировать на такого «оборотня» полагающимся отпевом, как кто‑то сзади подхватил её подмышки и поволок в сторону, тихо ругаясь голосом травницы. Смелая девушка подволокла подругу к большому валуну и первой юркнула под его защиту, изрекая непререкаемую истину всех студиозов Замка Мастеров:

— Мы тут не были!

Яританна растерянно согласилась, продолжая пялиться на плоды собственного вызова. Туман буквально бурлил болью и отчаяньем первичного состояния. Вслед за вожаком вывалок свои остатки волк помельче с переломанным хребтом, после вылезло нечто, оставшееся от хищника при раскроении черепа об острый камень, за ним бесславная тушка побитая насквозь корягой (при этом коряга продолжала волочиться за печально убиенным хищником, бряцая о камни). Волки надрывно выли от боли, потревоженные в своём покое, и медленно приближались к подмастерьям, оскалив мёртвые пасти. Валент от шока уже приближалась по цвету к окраске духовника, а Танка нервно хихикала, представляя, кого из четвёрки невежественные селяне принимали за «юную, прекрасную деву», а кого за «дюже злобного волкодлака». Духи на хихиканье условного противника дюже обижались, но нападать не спешили, поджидая полный состав. Апофеозом вызова стало появление прямо из свечки дрыгающего мохнатого копыта, за ним неуверенно протиснулся круп с куцым хвостиком и впалым брюхом. Немного застряв разлапистыми громадными рогами в своей могиле, громадный лось тряхнул жидкой бородёнкой, поджал сломанное переднее копыто и заголосил на всю округу от боли и жалости к самому себе. Вопль предполагаемой Федоски получился надтреснутый, чувственный и очень — очень проникновенный: проникал до самых печёнок. Если бы так ревела убиенная пробабка, умерла бы она, скорее всего, от вылетевших гланд.

На заднем плане нестройным хором заголосили драчливые гуляки, перейдя с возбуждённого гогота несущихся в бой дикарей на полные ужаса вопли басовитого детского сада. Всё это сопровождалось подозрительным звоном и редкими вспышками качественного фальцета.

Картинно припадая на переднюю культяпку, Федоска двинулся на вызывающего, выставив вперёд впечатляющее орудие со шматами линяющей кожи. Глаза сумасшедшего лося, светящиеся миленьким цветом артериальной крови, едва не вылезали из орбит и странно вращались. Волки, обиженные жизнью и смертью, как любые сопутствующие духи, остались не удел и лишь злобно нарезали круги вокруг своего мучителя и хозяина. От вида выпотрошенных призраков и их бесноватого предводителя у травницы коса встала дыбом, Танка продолжала нервно подхихикивать, поскольку лось ей не к месту напомнил соседа — алкоголика в моменты жесточайшего похмелья. По крайней мере бычились и пучили глаза они одинаково. Истеричные девичьи всхрюкивания на фоне волчьего воя и укоризненного сопения Федоски звучали не менее устрашающе.