Заклинание для хамелеона - Энтони Пирс

— Я понимаю. Из тебя получился на редкость уродливый василиск.

— Да я во всех обличьях уродиной останусь. Но такая злоба, тупость, мерзость — это невыносимо! Провести остаток жизни в таком виде…

— Я тебя не виню, — сказал Бинк. Но что-то никак не давало ему покоя. Они пережили нечто столь важное, что разбираться во всех нюансах придется еще долго.

— Я и подумать не могла, что кто-то сумеет заставить меня пойти против совести. Но это… это… — Ида закрыла лицо руками.

Бинк молча кивнул и тут же немного сменил тему:

— А ты заметила, что эти твари были самцом и самкой, василиском и василисочкой?

— Естественно, — сказала она, взяв себя в руки, — Мы ведь тоже самец и самка. Волшебник может изменить нашу форму, но не пол.

— Но василиски же бесполые. Они вылупляются из яиц, снесенных петухом. Он им вместо родителей.

Она задумчиво кивнула, вникая в суть проблемы:

— Ты прав. Если есть самцы и самки, то они должны спариваться и размножаться. Отсюда следует, что они не василиски. Парадокс!

— Должно быть, само определение неправильно, — сказал Бинк. — Или все, что нам известно о происхождении этих чудовищ, — сплошные выдумки, или мы были не настоящими василисками.

— Настоящими, будь уверен, — Она поморщилась от жутких воспоминаний. — Лично я нисколько не сомневаюсь. Впервые в жизни я рада своей человеческой внешности. — В ее устах это признание дорогого стоило.

— Это значит, что магия Трента насквозь реальна, — сказал Бинк, — Он не просто меняет внешний вид, он действительно превращает одно в другое. Понимаешь? — Но тут терзавшая его неясная мысль обрела наконец форму: — Но если магия исчезает за пределами Ксанфа, сохраняясь только на узкой полоске вдоль щита, то нам достаточно было бы…

— Бежать в Обыкновению! — подхватила Ида, — И со временем мы обрели бы свой изначальный вид. Так что изменить нас навсегда он не может.

— Выходит, хоть его умение настоящее, оно в то же время ненастоящее, — заметил Бинк. — И придется ему держать нас здесь, в яме. иначе мы убежим и окажемся вне его власти. А ему непременно надо прорваться в Ксанф — только там он сможет действовать в полную силу. Сейчас, правда, у него тоже достаточно силы, но только военной. И может он только убивать.

— А здесь он ощущает лишь дразнящий вкус настоящей силы, — добавила Ида, — И в Ксанф ему очень хочется!

— Но пока что мыв его власти.

Ида вытащила кирпичи на свет.

— И что ты намерен делать? — спросила она.

— Если он отпустит меня, пойду в Обыкновению. Я ведь туда и направлялся, пока не попал в засаду. От Трента я усвоил одно — что там вполне можно выжить. Но я постараюсь хорошенько запомнить маршрут: похоже, с той стороны Ксанф обнаружить трудно.

— Нет, я про Щитовой камень.

— Ничего.

— Ему не скажешь?

— Еще чего! Мы же теперь знаем, что его магия для нас не страшней его солдат, и прежнего страха уже нет. Но это не меняет дела. Если ты расскажешь ему, я сердиться не буду.

Ида посмотрела на него. Лицо ее не стало привлекательнее, но на нем появилось какое-то особенное выражение.

— Знаешь, Бинк, ты настоящий мужчина.

— Да брось ты! Я ничтожество. У меня нет магии.

— Есть. Ты просто не знаешь, в чем она.

— Это одно и то же.

— А я ведь пришла сюда за тобой.

Теперь он начал понимать. Она услышала о нем в Ксанфе, о человеке без магии. И поняла, что в Обыкновении это недостатком не будет. Чем не пара — мужчина, лишенный магии, и женщина, лишенная красоты. Союз ущербных. Со временем к ее внешности можно привыкнуть, а все прочие ее качества достойны только похвалы. Остается одна закавыка.

— Я тебя понимаю, — сказал он, — Но только если ты начнешь помогать злому волшебнику, я тебя знать не хочу, даже если он тебя красавицей писаной сделает. Конечно, для тебя это значения не имеет, ведь ты можешь получить свою награду и в Ксанфе, когда Трент его завоюет. Если, конечно, в этот раз он захочет сдержать слово.

— Твои речи вдохновляют на подвиг, — отозвалась она, — Давай-ка сбежим!

— Но как?

— Кирпичи, тупица. Они затвердели. Как только стемнеет, сложим их один на другой…

— А решетка? Дверца-то на ней закрыта. Ну, поднимемся мы, а что толку? Если бы дело было только в этом, я подсадил бы тебя…

— Толк есть, — тихо проговорила Ида. — Мы сложим кирпичи, заберемся на них и поднимем саму решетку. Она не закреплена, я разглядела, когда нас сюда привели. Ее удерживает только сила притяжения. Решетка тяжелая, но ты сильный…

Бинк с внезапной надеждой поднял голову:

— Я приподниму край, а ты что-нибудь подложишь. И так, постепенно…

— Тише! — сердито прошептала Ида, — Нас могут подслушивать— Но одновременно она кивнула. — Ты правильно уловил мысль. Может и не получиться, но попробовать надо. А потом нужно выведать, где он хранит этот свой эликсир, и уничтожить запас, чтобы он не смог ничего сделать, даже если от кого-то еще узнает, где камень. Я все продумала.

Бинк улыбнулся. Ида начинала ему нравиться.

Глава 10

ПОГОНЯ

Ночью они уложили кирпичи лесенкой. Некоторые кирпичи раскрошились — скудного солнечного света не хватило, чтобы толком их просушить, — но в целом они оказались на удивление прочными. Бинк внимательно прислушивался к стражникам, ожидая, когда начнется так называемый перекур. Тогда он вскарабкался на самый верх кучи, уперся руками в решетку и толкнул.

Мышцы его напряглись, и тут он сообразит, почему Ида затребовала ширму для «гигиенического уголка». Прятать от посторонних глаз не свое незавидное тело, а кирпичи, чтобы сохранить их до самого момента побега. А он-то ничего не понял.

Это открытие прибавило ему сил. Он изо всех сил толкнул решетку, и она с невероятной легкостью поднялась. Ида забралась к нему и просунула под приподнявшийся край ночной горшок. Ох-х! Вот бы кто-нибудь изобрел такой горшок, чтобы от него розами пахло!

Но дело свое горшок сделал: поддерживал решетку, пока Бинк сдвигал ее. Наконец щель расширилась настолько, что в нее можно было пролезть. Бинк подсадил Иду, а потом вылез сам. Никто их не заметил. Они были свободны.

— Эликсир вон на том корабле, — прошептала Ида, показывая во тьму.

— А ты откуда знаешь? — спросил Бинк.

— Мы проходили мимо, когда нас вели на… превращение. Что еще можно так тщательно охранять? А на борту у него катапульта. Я видела.

Ничего не скажешь, смотрела в оба. Не красавица, конечно, но чертовски умна. Ему-то и в голову не пришло изучить обстановку столь… аналитически.

— А вот получить эликсир будет непросто, — продолжила Ида. — Придется, пожалуй, захватить весь товар. Под парусом ходить умеешь?

— Я только на шлюпке плавал. Ну, не считая яхты Ирис, но она была ненастоящая. Скорее всего, морская болезнь прихватит.

— Меня тоже, — сказала она, — Крысы мыс тобой сухопутные. Так что там нас искать не будут. Пошли.

Что ж, всяко лучше, чем в василисках ходить.

Они прокрались к берегу и зашли в воду. Бинк тревожно обернулся и увидел, что к их яме приближается огонек.

— Быстрее! — прошептал он, — Мы забыли положить решетку на место. Они сразу поймут, что мы сбежали.

Хорошо еще, что оба они оказались недурными пловцами. Сбросив одежду — кстати, интересно, куда оса девалась во время превращения? вновь необъяснимые тайны магии? — они бесшумно поплыли к паруснику, стоящему в четверти мили от берега. Темные глубины, над которыми он проплывал, не на шутку беспокоили Бинка: кто знает, какие в обыкновенских морях чудища водятся?

Вода была не очень холодной, и Бинк поначалу разогрелся интенсивными гребками, но вскоре устал и замерз. Тем же страдала и Ида. С земли корабль казался совсем близко — но это если идти пешком. Проплыть такое расстояние — дело нешуточное.

Потом возле ямы, где их держали в заточении, поднялась суматоха. Огненными жучками мелькали огни, ничего, однако, не поджигая. Эта картина подстегнула Бинка.

— Надо побыстрей доплыть, — прохрипел он.

Ида не отвечала — плавание поглощало все ее силы.

Их заплыв все не кончался, вместе с силами уходила надежда. Но наконец они добрались до парусника. На палубе, выделяясь черным силуэтом в свете луны, стоял матрос и внимательно вглядывался в берег.

Ида подплыла вплотную к Бинку.

— Ты… на ту сторону, — с трудом прошептала она. — Я… отвлеку.

Смелая девчонка! Ведь матрос может запросто подстрелить ее. Бинк поспешно обогнул киль. По ксанфским меркам это был большой корабль — локтей сорок в длину. Но если Трент не врал насчет Обыкновении, там имеются корабли и побольше.

Бинк вытянул руку и вцепился в край корпуса, усиленно пытаясь вспомнить, как же правильно называется эта часть корабельного хозяйства, но так и не вспомнил. Главное, чтобы другие матросы не заметили его. Он осторожно перевалится через планшир — во, кстати и вспомнил! — стараясь не раскачивать судно.